Эскимос с Марса
Шрифт:
Когда дочь с мужем уехали, Надя попыталась побеседовать с мальчиком, но тот по-прежнему безучастно стоял в углу и не желал разговаривать. В конце концов она вспомнила о любви Олега к рисованию и показала ему листок бумаги с карандашом.
— Хочешь?
Олег моментально направился в комнату.
— Эй, — остановила его хозяйка, — сначала сними куртку, ботинки и вымой руки.
Олег неожиданно послушался, устроил верхнюю одежду на крючок, обувь на коврике и долго мыл в ванной руки. Но когда Надя протянула мальчику полотенце, тот в ужасе отшатнулся.
— Синий.
— Что? — не поняла Надя.
— Синий, — повторил
Только сейчас до хозяйки дошло, что у ребенка не просто проблемы с общением, он сумасшедший. Разве станет нормальный человек так себя вести.
— Синий, синий, — монотонно твердил Олег, трясясь.
— Тебе не нравится цвет, — сообразила Надя.
— Синий, синий, синий, — побледнел паренек.
Надежда вынула из шкафчика розовое полотенце:
— На.
Олег осторожно пощупал махровую ткань, помял ее в руках, бросил на пол, схватил лист бумаги и карандаш и ринулся в комнату. Надя пошла за ним, решив, что как только вернется Анатолий, она откажется в дальнейшем оставаться с его безумным сыном.
Около полуночи Надя занервничала. Справедливости ради надо отметить, что Олег ей хлопот не доставлял, сидел на одном месте, ничего не просил, не капризничал, рисовал с упоением, от еды отказывался. Но куда подевались Лариса и Анатолий?
Ночь Надя провела без сна, а около десяти утра ей позвонила женщина и представилась сотрудницей ГАИ. Без всякого волнения, так, словно она предупреждала о необходимости пригнать машину на техосмотр, инспектор спросила:
— Лариса Григорьевна Безуглая и Анатолий Михайлович Калинин, прописанные в поселке «Медтехника», дом номер четыре, квартира девять, кем вам приходятся?
— Лара моя дочь, — испугалась Надя, — а мужчина — зять.
— Подъезжайте в наш райотдел, в Водопьяново, к Зинаиде Волковой, — отчеканила гаишница, — ваши родственники вчера попали в аварию.
Надя заметалась по квартире. Сначала она попыталась уговорить Олега бросить рисовать и одеться, но мальчик даже не пошевелился. Просить о помощи соседей Надежда не хотела, она понимала, какие слухи понесутся по поселку: до сих пор в «Медтехнике» сумасшедших детей не было. В конце концов она приняла соломоново решение: тщательно заперла все окна, перекрыла стояки с водой, газ и, заперев входную дверь, помчалась в Водопьяново.
Инспектор Волкова вывалила на ошарашенную Надежду ворох невероятных сведений. Бедная пенсионерка не знала, что ее больше огорчило: то, что Лариса и Анатолий разбились на машине и лежат в тяжелом состоянии в реанимации, или то, что виденный два раза в жизни мужик оказался прописанным по всем правилам в ее двушке? Никаких сведений о бывшей жене и сыне в паспорте Калинина не обнаружилось.
Вернувшись домой и увидев Олега на том же месте у стола, Надежда перевела дух и попыталась трезво оценить ситуацию. Дочь соврала ей про Екатеринбург, Лариса все это время жила где-то в Москве, оставалось лишь недоумевать, зачем она внезапно вернулась в отчий дом. Отношения Лары и Нади были непростыми, особой любви в них не было, мать не доверяла дочери, которая частенько ее обманывала, не помогала ей и вообще жила как хотела. Конечно, Надежда расстроилась, услышав про аварию, но переживала она в основном за себя. Сначала Надя испугалась, что ей придется платить за лечение, потом съездила в клинику и вздохнула с облегчением. Врачи были внимательны, медсестры
Надя осеклась и посмотрела на меня:
— И зачем я вам все это рассказываю?
— Человеку надо выговориться, — сказала я, — проще поделиться с незнакомкой, которая посочувствует и исчезнет навсегда, чем с близкой подругой, та потом постоянно будет вспоминать о твоей откровенности, замучает советами и расспросами. Думаю, вам надо найти мать Олега и вернуть ей сына. Анатолий сообщил какие-нибудь сведения о бывшей жене?
Хозяйка покачала головой.
— Нет, ни имени не назвал, ни фамилии.
— Можно предположить, что она Калинина, — пробормотала я, — но это неполная информация, вероятно, следует обратиться в милицию.
Надежда пошла к буфету, открыла дверцу, достала пузырек с валокордином и начала капать пахучее лекарство в рюмку.
— Синий, синий, синий, — заволновался Олег, отбрасывая карандаш.
— Да ходила я в отделение, — всхлипнула пенсионерка, — вытурили меня оттуда, сказали: «Дело семейное, мы в такие не впутываемся. Зять поправится — у него и спрашивайте».
— Синий, синий, синий, — твердил подросток.
— Ну и как с ним договориться? — кивнула на Олега Надя. — Ларка и мужик в плохом состоянии, а если они помрут? Мне с этим оставаться?
— У мальчика есть документы? — поинтересовалась я.
— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — вдруг сказал Олег.
— Молчи, идиот, — топнула ногой Надя, — кретин безмозглый!
— Синий, синий, — раскачивался из стороны в сторону подросток, — синий…
— Кажется, я поняла, — осенило меня, — синий — это что-то неприятное. Олегу не понравился запах валокордина.
— Синий, синий, — ныл мальчик.
— Он нас понимает, — обрадовалась я, — можем попробовать договориться. Олежек, хочешь пообедать?
— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести, — сказал подросток.
— Договорилась, — фыркнула Надя, — какие с кретином беседы?
— Синий, синий, — задергался Олег.
— Прекратите его обзывать, — рассердилась я, — Олег активно участвует в разговоре, он обиделся.
— И ты в это веришь? — ухмыльнулась Надежда.
— Да, — решительно ответила я, — представьте, что на землю прилетели инопланетяне. Олег с Марса, он не владеет нашим языком, однако возможность завести диалог есть.
— Сомневаюсь, — возразила она.
— Стоит попробовать, — не успокаивалась я.
— Если уговоришь его поесть и помыться, буду очень тебе благодарна, — произнесла Надя.
— Попытаюсь, — кивнула я. — Олег, меня зовут Даша.
— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести.
— Олежек, я Даша.
— Сто двадцать четыре, семьдесят восемь, двести…
— Здорово получается, — ехидно заметила Надежда, когда эта фраза повторилась в десятый раз. — Тоже мне, переводчица с абракадабры. Ты ему свое имя, а он хрен чего в ответ.