Эскорт для босса или Верни моего ребенка
Шрифт:
Эти весы перевешивали то в одну сторону, то в другую слишком часто, и мне кажется, что нитка, на которой держались пудовые гири моих доводов за и против, наконец перетерлась.
Потому что прямо сейчас, в его руках, я не могла жалеть ни о чем.
Не могла думать…
Не могла сопротивляться…
Не могла заставить себя оттолкнуть его.
Он видел все мои слабости, знал о главной трагедии моей жизни и при этом поддержал так, как никто другой не поддерживал меня никогда. Его взгляды, его голос, его прикосновения, — все было создано специально для меня, и прямо сейчас мой мир снова и снова взрывался миллионами фейерверков.
— Ев-ва, — втянул он воздух сквозь сжатые зубы, отстранившись на мгновение, чтобы дать нам обоим перевести дух, и я отчетливо ощутила его сильнейшее возбуждение, прокатившееся по моей коже миллионами тонких, острых иголочек. — Что ты со мной делаешь…
— Дима, Дим… — я прикоснулась губами к пульсирующей жилке на его мощной шее, заставив его прижаться ко мне сильнее.
Слова были не нужны — мы нуждались друг в друге, мы желали друг друга так сильно, как никого и никогда.
Он провел по изгибам моей талии, сжал бедра уверенно, просто, как будто делал это сотни раз, и от этой его ласки все во мне будто перевернулось — я почувствовала, что ходу назад уже больше не будет.
Кажется, эта мысль отразилась в моих глазах, потому что он оторвался от меня, заставив ощутить кожей холод после обжигающего ожидания прикосновений, и легко подтолкнул в комнату. С совершенно серьёзным лицом, невозмутимым, закрыл за собой дверь и повернулся ко мне. Он не улыбался, не хитрил, не прятал свое возбуждение под маской. В его глазах отчетливо читался голод. И этот голод был вызван мной.
Это чувство невероятно подстегивало, опьяняло, опаляло нервы — так интересовать такого мужчину, так воздействовать на него…
И если у меня и были какие-то страхи по поводу моего соответствия ему, по поводу того, что могу быть его недостойна и попросту опростоволоситься прямо сейчас из-за своей более чем скромной сексуальной жизни, все они испарились, как роса поутру.
— Я никуда тебя не выпущу отсюда, Ева, — четко и веско произнес он, наступая на меня, как хищник на жертву. — Никуда.
Неосознанно мое тело сделало несколько шагов назад, пока коленями я не уткнулась в кровать. Как гепард, настигший свою добычу, Царев быстро подхватил меня под коленками, от чего я просто повалилась спиной на матрас, коротко взвизгнув от неожиданности.
— Никуда, ты понимаешь это? — Он навис надо мной как громада, как неизбежность, как царь всех пороков. Я сглотнула вязкую слюну и кивнула.
— Никуда.
Не отрывая своего гипнотического взгляда от меня, он потянул за кончик пояса, заставляя полы халата распахнуться. Тут же прищурился, запретив прикрываться от неожиданной наготы.
— Все уже решено, ты понимаешь? — голос его, словно шепот змея-искусителя, проникал по капиллярам в сердце, заставляя последнее пропускать удары.
— Как ты красива… — разве можно ласкать так одним только взглядом? Мне кажется, до встречи с Царевым я и не жила, если не знала о себе, о своем теле ничего подобного!
Резко и быстро он стянул через ворот с себя футболку, отбросил куда-то в сторону. Прижался кожей груди к коже, и я снова едва не задохнулась от этого ощущения причастности, этого удивительного, разрывающего надвое желания…
— Я тебя никогда не обижу, — проговорил он в мои губы, приоткрытые для того, чтобы сказать…чтобы попросить…чтобы молить… И не дал среагировать, только так, как нужно было нам обоим: всосал нижнюю губу, проник языком внутрь, раздвинув зубы, демонстрируя, кто главный здесь и сейчас. И тут же к его захвату территории моего тела присоединились руки, ноги…
— Моя… — шептал он в перерывах между поцелуями-укусами… — Моя…
— Мой, — билось в унисон с его сердцем и мое. — Мой…
***
— Черт! Ты снова, снова меня удивила, Загадка! — уже после, Дима придвинул меня к себе, зарылся лицом в волосы, втянул воздух, будто нюхая большой букет диковинных цветов. Я счастливо хмыкнула. Сейчас, после того неистовства, что творилось между нами, такой Дима меня тоже удивлял. Каким-то невероятным образом сочетая в себе заботливость и напористость, лед и пламя, таким образом он сильнее проникал в меня, прямо под кожу, и я отчетливо понимала, что вытравить его оттуда уже не выйдет никакой кислотой, никакими молитвами.
— Загадка? — хихикнула я, шутливо прикусив его запястье.
— Не бери в голову, — отмахнулся он, прижимаясь грудью к моей спине.
— Ты всерьез назвал меня Загадкой?!
— Ой, ну перестань! — пользуясь случаем, он ущипнул меня за самое мягкое место и рассмеялся над моей реакцией. От его смеха у меня по коже пробежали мурашки — во всем виновато это волнующее чувство единения, приятное ощущение принадлежности, сытости…
— Я бы тебя так никогда не назвала!
— Конечно! — мужчина поцеловал меня в плечо, все еще солоноватое от пота. Потом еще и еще раз, убрал волосы на подушку выше, открывая себе доступ к телу, провел пальцем по позвоночнику… — А как бы ты меня называла, не будь у тебя чувства самосохранения?
Я чувствовала его улыбку, его внутренний смех и легкость, радость, от того, что он выпустил на волю своего зверя, и от того, что мое недолгое сопротивление было сломлено.
— Царь, — ухмыльнулась я, ощущая, как его дыхание сбилось, стало глубоким и частым, а руки — требовательнее и в то же время нежнее. Сама задышала неровно, рвано, потянулась, чтобы провести рукой по его не тронутой бритвой коже на щеках, изогнувшись так, чтобы ему было удобнее, давая больше простора для реализации всех его фантазий… — Очень приятно, царь…
— А ты у нас плохая девочка, да? — его шепот стал еле различим, мужчина только шевелил губами, но я ощущала каждое его слово, будто бы на моей спине, руках, груди выжигали татуировки. Снова и снова, снова и снова…
— Моя девочка, моя…
— Твоя…
— Эй! — в дверь раздался стук, будто бы кто-то с другой стороны пытался прорваться в стан к врагу. — Папа! Па-а-а-ап!!! Я слысу, сто ты тут!
Глава 27. Дмитрий
Я подскакиваю с кровати и принимаюсь быстро-быстро натягивать на себя одежду. Несколько раз путаюсь ногами и засовываю их не в те штанины. Ева негромко хихикает, даже можно сказать закатывается от смеха, а я злюсь на самого себя. Попался, как подросток ей-богу! Щёки пылают от жара! Хорошо, что догадался запереть дверь, потому что если бы Саша увидела нас с Евой в постели, если бы застукала за тем, чем мы занимались полчаса назад… Господи! Я ещё никогда не был вот так перепуган, как сейчас. Во рту мгновенно пересыхает. Пока я не готов сказать дочери, что Ева её мама, я даже не знаю, как сделать это правильно!..