Эскорт для босса или Верни моего ребенка
Шрифт:
— Дмитрий Александрович, я нашёл кое-что… Доктор, который вёл беременность Сладковой, Ярослав Земелин, уволился практически сразу после её родов и уехал из города…
Земелин…
Он вёл беременность моей жены…
Могло ли его увольнение быть как-то связано с подменой детей?..
Стоп!
О какой подмене может идти речь, если Саша и моя дочь согласно результатам анализов?
— Остальную информацию я скинул вам на почту. Если хотите, могу поискать Земелина, но не факт, что он, вообще, остался в стране.
— Спасибо, Вадим, но всё это ни к чему. Ты
Я понимаю, что если и удастся найти этого проклятого врача, то он не станет говорить. Я должен попытаться прижать к стене свою бывшую… И муженька Евы… Быть может, тогда удастся выяснить хоть что-то стоящее?
Отключаю телефон и смотрю на карту. Навигатор мигает и говорит, что я проехал нужный поворот, поэтому я резко разворачиваюсь, наплевав на двойную сплошную — везёт, что хотя бы машины стоят из-за светофора, и я могу сделать этот манёвр, — и мчусь к нужному месту. До бара на самом деле недалеко ехать. Самое главное, чтобы не было поздно, чтобы никакая пьянь не пристала к Еве. Нервы шалят от последней мысли, и, видит Бог, я убью любого, кто посмеет прикоснуться к ней пальцем, потому что эта женщина… Мать моей дочери. Скорее всего.
Глава 23. Ева
Иногда у человека происходит момент в жизни, когда ему нужно остановиться. Остановиться, повернуться, подумать о том, что привело его сюда, к этому ужасному дню или этой мерзкой ситуации, из которой просто так не выпутаться.
Проще говоря — перезагрузиться. Иначе никакая нервная система не может выдержать такого накала.
Моя уж точно — несколько ночей без сна, злые и жестокие слова Царева, увольнение по его указке…
Нет, нервы были натянуты до такого предела, что могла просто-напросто оборваться и…
Нет, нет! Не хочу и не могу больше ни о чем думать!
Никаких мыслей! От них уже голова кипит, ни к чему хорошему такое ужасающее перенапряжение привести не может.
Я медленно бреду по улице и останавливаюсь у вывески, горящей неоновыми буквами. Они манят, обещают забвение и спокойствие. Именно то, что мне сейчас нужно…
«Бар».
Вхожу в полутемное помещение, оставляю в гардеробе пальто, и, подумав, снимаю представительный пиджак — рабочую робу, в которой теперь нет никакой необходимости. Все, теперь я снова безработная женщина, без особых перспектив и с ужасающей усталостью в груди.
Поправляю перед зеркалом бежевую кружевную тонкую маечку, юбку — карандаш с довольно большим разрезом сбоку и, цокая шпильками сапожек, прохожу к барной стойке.
— У-у-у, — раздается сзади восхищенное, истинно мужское.
Отмахиваюсь от внимания, как от назойливой мухи.
— Мне виски, пожалуйста.
Бармен тут же оценивающим взглядом проходит по моим обнаженным плечам, рукам, ныряет взглядом в откровенное декольте и остается доволен увиденным.
— Минуту.
У меня есть пока только одна цель — выпить, забыться, чтобы потом пойти на амбразуру под названием «Царев» с гордо поднятой головой. Пока же я не готова с ним видеться, говорить, взаимодействовать. И потому, получив результаты анализов, в которых и без того была уверена
Сто грамм.
Музыка становится веселее, мне хочется танцевать, расслабиться, отдаться на волю мелодии!
Сто грамм.
На самом деле, жизнь — не такая паршивая штука, как может показаться поначалу. Все тайное рано или поздно станет явным!
Сто грамм.
Эй, а этот бармен вполне себе ничего. Что? Познакомиться? Ну…Я — Ева!
Сто грамм.
Ой, кажется, у меня начались галлюцинации. Хи-хи-хи. Кажется, что в бар вошел никто иной, как сам Царев Дмитрий Александрович, собственной царской персоной. Он медленно обводит недовольным взглядом помещение, и мне почему-то становится неуютно. Оглядывает танцпол, где уже танцуют две девчонки и мужчина с пивным брюшком, несколько столиков, занятых парнями в костюмах и при галстуках, переводит взгляд на бар.
Сглатываю, когда вижу, как он целенаправленно направляется в мою сторону. Шаг четкий и злой, он наступает, как танк на врага…Мой новый знакомый…Женя? Олег? Антон? Тьфу, забыла…В общем, мой новый знакомый тут же придвигает мой стул к себе ближе.
Я же вытягиваю указательный палец вперед и пытаюсь сфокусировать взгляд:
— Ты знаешь, милый, а ведь ты очень похож на одного моего знакомого…царя…Хи-хи-хи…
Мужчина так сильно сжимает челюсти, что начинают ходить желваки. Он просто бешено зол! Ярость исходит такими явными волнами, что неудовольствие можно потрогать руками!
— Ну-ну, не обижайся, он и правда…Царев…Очень злой, могу-могу-могущщщественный, хи-хи-хи, но и…очень красивый!
Вздыхаю полной грудью, и он не может долго сопротивляться — тоже буквально падает взглядом в вырез бежевой маечки, в которой отчетливо видна грудь.
— Эй, мужик, — тянет Женя-Олег-Антон, тоже заметив такое неприкрытое внимание к моей персоне. — Давай, проваливай, мы тут с барышней отдыхаем.
— Это кто? — говорит подошедший, и я с ужасом понимаю, что не обозналась — это и есть Царев! Дмитрий! Мать его, Александрович! Негромко икаю.
— Эт я тебе говорю, мужик, не мешай с барышней расслабляться, — вальяжно тянет Женя-Олег-Антон и кладет мне руку на плечо. Чуть сжимает потные пальцы. Я нервно дергаю плечом, пытаясь скинуть его огромную лапу, и чувствую, как внутри отчего-то все леденеет под диким, совершенно вышедшим из берегов взглядом Царева.
Он сжимает руки в кулаки, и они белеют, показывая, сколько силы и ярости пытается удержать в себе мужчина.
— Давай, давай, — подписывает себе смертный приговор Женя-Олег-Антон.
— Твой муж? — коротко спрашивает Царев, и я отрицательно мотаю головой.
— Ну и славно! — быстро говорит он и тут происходит ужасное. Просто невероятное! Сначала я молчу пару мгновений, от шока, а после выдыхаю резко, от чего даже легкие ломит: Царев дерзко и точно выкидывает ладонь, сжатую в кулак, вперед, и впечатывает ее в нос моего нового знакомого.
— Уф! Эй! А-а-а! — кричит он, вскакивает на ноги, прижимает руки к носу, и я вижу, как из — под его пальцев текут ручейки крови.