Эскортница
Шрифт:
Итак, за меня и мой список дозволенного спортсмены заплатили двести тысяч. Адель забрала себе восемьдесят как организатор. Потом еще шестьдесят. Оставшиеся шестьдесят тысяч я получила в синем конверте, на двенадцать купила платье, лак для волос и помаду. Остальные не трогала.
Учитывая, что я не отработала, нужно вернуть Адель сто сорок тысяч. Это плюс к тем четыремстам восьмидесяти, которые остались после свиданий с Ричардом. А у меня сорок восемь в синем конверте и пятьдесят в Солнечном банке.
Итог! Если я опустошу Солнечный банк, после прошлой
Обычно я не использую мат, он от дьявола. Если бы мама услышала, она бы горько расплакалась.
Но это, простите, пздц, друзья!
Если Артём купит меня на целый отпуск, можно не возвращать эти сто сорок. И Большой долг уменьшится на шестьдесят. Солнечный банк при этом не пострадает.
Артём Истомин.
Вчера я при нем расплакалась. Кошусь на темно-русый затылок, кусаю губы и зажмуриваюсь. Заграна у меня не было. Вещи в поездку собрать тоже не смогла: в общагу раньше шести не проскользнуть. Я была так напугана, что не оценила, как сильно Артём был разочарован. Наверное, весьма.
Привез меня в уже знакомые апартаменты. Я отпарила себя в кипятке под душем, отдраила как следует и юркнула под одеяло. Он не трогал. Не захотел. Отвернулся и уснул.
Пульс вновь учащается, руки начинают дрожать. У меня тремор, как у старушки, с этой работой! Артём проснется и отправит меня домой. На такси — это еще минус из Солнечного банка. В этом платье в метро не пойдешь, а спортивная одежда в микроавтобусе Адель.
Истомин должен меня выбрать, иначе мне конец.
Аккуратно выбираюсь из-под одеяла и на цыпочках бегу в ванную. Привожу себя в порядок, тщательно отмываюсь под душем еще раз. Кожа аж пятнами идет и скрипит от чистоты. Вскрываю тюбик гостиничного лосьона, намазываюсь. Встряхиваю волосы.
И возвращаюсь к Артёму.
Пульс долбит, мир сужается до этой спальни. Оттолкнет — ладно. Но я хотя бы попытаюсь.
Философия тут простая: в таком пикантном деле не обойтись без минимальной любви к людям вообще и к своим клиентам в частности. В первую очередь они все хотят быть желанными.
Если любишь — трогай. Если трогаешь — будь добра, люби.
Я смачиваю губы и начинаю любить Артёма сначала душой. А потом... пытаюсь и телом.
Забираюсь под одеяло и на миг улыбаюсь: как же тут тепло! Обнимаю со спины, нежно трогаю. Провожу по плечам, легонько массирую. Артём чуть напрягается, я шепчу:
— Расслабься, я хочу касаться тебя. Я... скучала.
Голос дрожит от того, как непросто произнести эти откровенные слова. Не понимаю почему, ведь я просто роль играю.
Артём не отталкивает, и я продолжаю порхать подушечками пальцев по его спине, надавливая, где лопатки. Далее веду по груди, опускаюсь по дорожке волос ниже.
Нежно и долго целую его в плечо, провожу языком по коже, привыкая к вкусу. Дыхание Артёма утяжеляется, тогда я опускаю руку ниже и обхватываю член, который изрядно напряжен, как и у всех мужчин утром. Пользуюсь этим, сжимаю, глажу. Стараюсь хоть как-то справиться с бешеным волнением.
Оттягиваю резинку боксеров, в этот момент Артём поворачивается и наши глаза встречаются.
— Доброе утро, — говорит он хрипло.
Накрывает. Накрывает по полной! Я задыхаюсь от эмоций и страха опозориться.
В локатор превращаюсь, стараясь уловить оттенки настроений и желаний. Чего же тебе хочется? Инициативы или скромности?
— Доброе, — шепчу.
— Почему остановилась? Продолжай.
Не скромности.
Напряжение зашкаливает, моя кожа гореть начинает. Я вновь тянусь под одеялом и освобождаю от белья член. Он еще тверже и больше.
Ну привет. Скучал по мне?
Судя по твердости — весьма.
Вспоминаю то безумное ощущение, как больно и горячо было, когда он во мне двигался. Бросает в пот.
Глажу его, ласкаю.
Артём скидывает одеяло, я тут же опускаюсь . Целую его живот, потом ниже, продолжая двигать рукой. Склоняюсь к паху. Касаюсь языком нежной кожи. Член дергается. Я сжимаю крепче и обхватываю головку ртом. Облизываю. Необычно, в этот раз намного лучше, чем в первый. Стараюсь взять глубже, сделать как можно приятнее и даже... увлекаюсь процессом.
Низкий мужской стон прошибает остротой. Воздух тяжелеет, вся комната будто наполняется желанием. Взаимным. Передо мной большой голый мужчина, я столько раз смотрела на его фотографии... Невольно тоже постанываю, закрываю глаза.
Артём наблюдает за процессом, затем стягивает мои волосы на затылке и заставляет меня оторваться. Посмотреть ему в глаза. Там голод. Пальцы ног подгибаются.
Дрожу, не существую, тело пылает, зовет его. Это не контролируется. Я в глаза пялюсь, он — словно в душу заглядывает. А потом тянет к себе.
Протискивает пальцы под стринги, накрывает ладонью промежность, вводит палец. Я зажмуриваюсь. Тут же слышу:
— Блть, да ты течешь вся. Снимай трусы.
Сердце колотится как на марафоне. Поспешно сдергиваю/стаскиваю стринги и сажусь на Артёма, распрямляю плечи. Он сжимает мои соски, прокручивает с силой, я пищу от боли и странного удовольствия.
Артём бросает:
— Сама.
Слушаюсь. Повторяю его движения, кручу свои соски и покачиваюсь вперед-назад, с трепетом следя за тем, как он резко садится. Как достает презерватив из тумбочки. Я сминаю свою грудь сильнее. Нравится. Артём вскрывает конвертик, натягивает презерватив. В следующую секунду так же расторопно насаживает меня на себя.
Резко. Во всю длину.
Ощущения тело взрывают. От низа живота разряды тока. Это как и в прошлый раз, только без боли. Практически без.
Артём сжимает мои ягодицы, приподнимает и вновь насаживает. Я понимаю, как надо, и начинаю двигаться. Быстро, запредельно чувственно. Стараюсь на максимум. Он завелся, он хочет меня.
Прогибаюсь в спине, хочу выглядеть соблазнительной. Сгораю от жара и осознания происходящего.
Артём руководит процессом. Мы бешено трахаемся, сливаясь воедино и даря друг другу удовольствие.