«Если», 2008 № 04
Шрифт:
— Ты почти готов? — спросил он, похлопав Конлина по шее.
«Готов? К чему?»
Бесцветная девушка нагнулась ближе, задев грязными волосами его лицо, и поцеловала Конлина в губы. Вкус ее губ, ее запах, обожгли его горло, будто мускус дохлого скунса. Но Конлин почувствовал, как его губы растянулись в ответной улыбке.
— Ну и ладно, — произнес стоящий над ним мужчина, когда девушка отстранилась. — Вперед.
Двое мужчин подбросили Конлина, но не по направлению к улице. Он смутно видел, что верхний настил платформы представляет собой решетку, сбитую из широких деревянных планок с промежутками между ними. Он аккуратно проскользнул в промежуток
Его крик превратился в хриплый визг вырвавшегося из легких воздуха, когда он ударился о горячую, дрожащую поверхность — тело животного. Животное с визгом вылезло из-под него, и Конлин плюхнулся в жидкую, скользкую грязь, под которой опять чувствовались твердые доски.
Похоже на грязь, но не грязь. Этот запах…
Громадные туши толпились вокруг него, терлись друг о друга в темноте. И слышалось «паф, паф» нечеловеческого дыхания. Вероятно, вонь навела его на мысль, что это вантузы для туалета прикасаются к нему, прижимаются к его груди, к его ногам. Нет, не…
Рыла. Круглые рыла, похожие на торцы бревен. Острые, раздвоенные копыта топтались рядом с ним, одно наступило ему на руку и пропороло ее. Умные маленькие глазки на огромных мордах с отвисшими подбородками; эти глаза в просачивающемся свете фонарей сверкали красным огнем.
Заглушая повизгивание и похрюкивание, хриплое дыхание и шуршание волосатых шкур на трущихся жирных тушах, одно из огородных пугал приложило рот к щели наверху и закричало:
— Шу-у-у-у-у-у!
Однажды Конлин воспользовался тисками, зажал ими руку заказанного объекта в его собственной опрятной мастерской, потому что Конлину требовалось кое-что узнать. Он вспомнил теперь эти тиски, подумал о том, что тот человек тогда чувствовал: только тогда тиски были одни, и в них была зажата одна часть тела жертвы, и они сжимались очень медленно.
Его поливали какой-то жидкостью, она дымилась и громко шипела, но всякая боль исчезла. Это было приятно. Он попытался закрыть глаза от облегчения, но глаза не закрывались.
Он снова лежал наверху, на чистых досках, на высокой платформе Поллардов, и та милая девушка смачивала его каким-то химическим раствором, который пузырился, пенился и очищал.
Никакой боли. Совсем никакой боли. Он открыл рот и затрясся в беззвучном смехе. Полларды засмеялись вместе с ним, заулюлюкали, а похожий на жабу толстый скрипач закончил свою мелодию тремя эффектными визгливыми нотами.
Девушка присела на корточки и осторожно поставила свое дымящееся ведро. Откидывая волосы с водянистых зеленых глаз, она широко улыбнулась, словно любовалась новорожденным младенцем.
— Вот так, — сказала она ему. Она умела говорить. — Ты совсем готов.
Интересно, подумал он, как ее зовут. Но с другой стороны, он не мог вспомнить, как зовут его самого, если у него когда-нибудь было имя. Он где-то раньше был? Куда-то ехал?
Нет. Сейчас имели значение только эта ночь ночей и Парад. Он сел, услышал общий вдох тысяч глоток. Затем стали указывать пальцами, и все — на него. Челюсти отвисли; шепот пронесся вихрем, как осенние листья в бурю. Защелкали фотоаппараты, засверкали вспышки. Разные чувства мелькали на лицах зрителей, стоящих вдоль обочины. Вера. Недоверие. Упрек. Страх. Изумление.
Он поднял руку, чтобы им помахать, каждая маленькая косточка была белой и блестящей.
Толпа ждет. Есть только сейчас.
Ночь принадлежит ему; так было всегда. Он вскочил, охваченный растущим ликованием, перекувырнулся
Перевела с английского Назира ИБРАГИМОВА
КРУПНЫЙ ПЛАН
Европа во мгле
Триллион евро. Антология западноевропейской современной фантастики
Составитель и автор вступительного очерка Андреас Эшбах. Издательство «Захаров»
Андреас Эшбах — один из немногих европейских писателей, способных сравниться с американскими производителями бестселлеров масштабностью подхода, умением закрутить сюжетную интригу, удержать внимание читателя до последних страниц и удивить неожиданным финалом. Завоевав имя и популярность, Эшбах, и без того не чурающийся фантастики, выступил в новой для себя роли редактора-составителя антологии фантастических рассказов западноевропейских авторов, выгодно конвертировав название одного из своих романов «Один триллион долларов» в название сборника «Триллион евро».
Основной массив современной НФ континентальной Европы пусть и не является тайной за семью печатями и десятками границ, но определенно малоизвестен отечественным читателям. За исключением нескольких писателей, которые приобрели популярность еще в эпоху советского книгоиздания, и редких попыток выпуска сборников европейских авторов на заре становления российского книжного бизнеса фантастика Европы не особо любима нашими издателями.
Впрочем, «нелюбовь» эта распространяется исключительно на континентальную Европу. Английская НФ уже давно составляет единый корпус текстов с фантастикой американской, уверенно занимающей господствующее положение на книжных рынках, в том числе и национальных. Так Майкл Суэнвик сравнивал книжный рынок США с гравитационным колодцем, который выплескивает многочисленные бестселлеры, но сам с трудом принимает иноязычных авторов.
Симптоматично, что и рецензируемая антология вышла в свет в издательстве непрофильном, зато давно и успешно продвигающем на российский рынок книги Андреаса Эшбаха.
География сборника на удивление обширная. Среди авторов — австрийские, бельгийские, греческие, испанские, итальянские, немецкие, французские и даже финские писатели. Численно преобладают, однако, фантасты Германии и Франции.
Не будем проводить параллели между уровнем развития страны и состоянием ее национальной фантастики, а также упрекать в предвзятости составителя. В авторском вступлении Эшбах описывает трудности, которые ему довелось преодолеть в процессе отбора текстов. Гораздо интереснее — итоговый результат.
Составитель обозначил центральную тему подборки: будущее объединенной Европы. Однако очевидно, что желание опубликовать рассказ того или иного автора зачастую оказывалось сильнее заявленной тематики. И слава Богу! Сборник от этого только выиграл.
Рассказы, посвященные Европе, складываются в весьма удручающую картину. Тягостное впечатление производит не литературный уровень текстов (хотя, надо сказать, качество представленных произведений очень неравноценно), но, собственно, описываемое в них будущее: писатели старательно отображают мрачные перспективы «заката Европы».