Если б не было тебя
Шрифт:
– Не бойтесь, – Алла Дмитриевна осторожно взяла женщину под локоток, предлагая подняться, – это наш Андрюшенька. Познакомьтесь.
Медсестра улыбнулась и аккуратно положила ребенка на детский столик для осмотра. Она стала осторожно снимать пеленку, глаза испуганной женщины, неотрывно наблюдавшей за ее руками, становились все шире. Она встала, но подойти ближе боялась. Так и стояла, вытянув длинную, в дорогих украшениях, шею.
– Посмотрите, какой он у нас славный. Красавец. Видите, улыбается вам?
– А что у него с глазками? – гостья подала робкий голос.
– Что-то не так? –
– Косоглазие.
– Это пройдет. Новорожденные детки не очень хорошо справляются с моторикой глаз. Через несколько месяцев все выровняется само собой.
Будущая мама продолжала смотреть на ребенка, медленно приближаясь к нему. Наконец их глаза встретились. Небесно-синий взгляд Андрюшки проник так глубоко, что женщина вздрогнула. Она неотрывно смотрела на него, и он не отводил любопытных глаз.
– А можно взять его на ручки? – неуверенно попросила она.
– Конечно!
Обрадованная Алла тут же оказалась рядом с медсестрой, сама взяла Андрюшку и положила его на руки женщине. Мальчик стал разглядывать женщину, только несколько раз коротко моргнул.
– Красивый какой, – выдохнула она, – как Петенька на детских фотографиях.
– Вот видите, будет похож на мужа! – Алла ликовала, глаза ее светились от счастья. – И, главное, здоровенький. Поверьте мне, нам с очень разными детками приходится работать. Андрюшка – это подарок судьбы!
Женщина коротко кивнула и с нежностью прижала ребенка к своей груди. По ее правой щеке ползла, оставляя за собой дорожку на тщательно напудренной коже, огромная слеза. Вернувшись в кабинет, муж подошел к супруге, обнял ее за плечи и тоже заглянул ребенку в лицо. Солидный взрослый мужчина, он ахнул от радости – словно узнал малыша – и заулыбался ему. Алла смотрела на пару с нескрываемым восторгом: она и не рассчитывала, что все срастется так быстро!
Через две недели Алла Дмитриевна, как обычно, провожала солидную пару от ворот больницы к машине и с тревогой вглядывалась в лицо супруга. Он вежливо попрощался, помог жене забраться в «Мерседес» и сел рядом с ней. Водитель аккуратно тронулся с места.
– Нина, ты меня прости, но мы этого мальчика не возьмем, – мужчина произнес это ласково, но очень твердо.
– Почему?!
– Я навел справки. Был в родильном доме, где он появился на свет. Заведующий отделением, замечательный мужик, все честно рассказал. От нас с тобой скрыли, что мать Андрюши алкоголичка.
– Ну и что?
– Она даже во время беременности пила. Ты представляешь, что это значит для ребенка? Понимаешь последствия?
– Петенька… – Нина не смогла подобрать нужных слов, только судорожно вцепилась в ладонь мужа.
– Я знаю, что ты прикипела душой. Но мы другого найдем, не переживай. Я же с самого начала четко сказал этой Алле – нам от какой-нибудь бедной студентки. Чтобы ни наркотиков, ни алкоголя! Не справилась с задачей… Ничего, заменим и ее.
– Но Петенька…
– Не упрашивай! Это окончательное решение.
…Андрюшка лежал один в огромной комнате с белыми стенами и таким же безжизненным потолком. Пеленки под ним снова были мокрыми, кожа покрылось мурашками, посинела. Он все ждал свою маму, кричал, надрывался, не щадя себя. Ему было все
А если она не вернется, не прижмет его к своей груди, незачем жить.
Глава 9
Баба Маня стала каждый день бегать на двор к алкашам – девочку посмотреть. Сначала Аннушка ее даже не замечала: спала себе и спала. А через пару недель стала взрослее, иногда лежала без сна, ручками-ножками шевелила и разглядывала новое лицо с любопытством. Старушка не смогла удержаться – один раз взяла девочку на руки, другой, и так у них каждый день повелось. Только вынесут Аннушку на воздух, соседка тут как тут. Аннушка бабу Маню узнавала, приветливо беззубым ротиком улыбалась и попискивала как мышонок – просилась на ручки. Баба Маня таяла, готова была часами возиться с малышкой. А та и рада стараться, улыбается во весь рот.
Про свои походы домашним старушка не говорила. Внукам, которые на июль к деду с бабкой в гости прибыли, наездившись по своим Кипрам, к соседскому дому подходить запрещала. Алкашом Василием пугала. Дед охотно помогал. Хотя дело даже не в мужике этом было, а в Аннушке. Берегли старики внуков, воспитанных в достатке и тепле. Не надо им было знать, как некоторые детки растут – в нищете, неприкаянные.
Маня часто, пока Аннушку на руках качала, разговаривала с ней. Объясняла, что и как называется. Про жизнь говорила. Очень ей хотелось когда-то девочку, а получались одни пацаны – что сын, что внуки. Теперь уж и надеяться не на что, до правнуков она не доживет: семьдесят семь как-никак. Аннушку она называла по имени, и та привыкла понемногу, стала поворачивать головку на знакомый звук. Правда, их душевные разговоры недолго продолжались: мамаша однажды протрезвела раньше времени и застала бабу Маню с Аннушкой на руках.
– Что ты, Маня, нельзя тебе тут! Василий увидит, голову мне оторвет.
– Да за что же? – возмутилась баба Маня.
– Не любит, когда лезут в нашу жизнь. Говорит, бабам одна радость – языком налево-направо чесать.
– Слушай его больше!
– И я тебя видеть не хочу. – Мамаша обхватила себя руками, как будто на жаре вдруг замерзла. – Ты у меня сыновей отняла!
– А лучше было им с голоду умереть? Сто раз я тебя предупреждала: бросай пить.
Мамаша смотрела из-под сдвинутых над опухшими веками бровей. Ждала, когда соседка уйдет.
– Ты посмотри, до чего вы своим пьянством ребенка довели, – баба Маня не унималась.
– Наш ребенок – как можем, так и растим! – Мамаша нервно дернулась и толкнула Маню в плечо. – Аннушку отдавай.
Баба Маня покачнулась от неожиданности, переступила на месте, чтобы не упасть, и передала малышку матери. Та сразу прижалась к родительнице, ласково заворковала. Как будто лучше всех в мире понимала, кому обязана своим появлением на свет. Маня не выдержала – слезы покатились из глаз. Так и пошла домой, держась за сердце и роняя с морщинистого подбородка крупные капли. А сквозь них видела Аннушку, ласкающуюся к полной, упрятанной в изношенное платье, груди.