Если движется небо
Шрифт:
– Если нет иного выхода – да, чёрт побери! – заорал Алан. – Но только если нет иного выхода!
– А вы способны предложить иной выход?
– Отправить мальчишку восвояси!
Ля-фа истерически расхохотался.
– Вы бредите, господин инспектор? Сквозной тоннель в параллельную реальность был случайностью!
– В тот раз – да. Но Рамель сможет открыть портал в мир Лейфа, – возразила Фелис.
– Рамель? – Ля-фа присвистнул. – Альбина?! Так вот оно что! Вы доверили альбине судьбу Юнивёрса!
По
– Рамель – наш друг и соратник, – обиделась за альбину Фелис. – И так же, как и мы, радеет о судьбе Юнивёрса.
– Зачем? – завопил Ля-фа. – О Свет, зачем? Это же чистой воды безумие! Вы хоть представляете себе, насколько велика вероятность неудачи? А если из этой вашей затеи ничего не выйдет? Или вы хотите, чтобы мир погиб? Посудите сами, что дороже: одна жизнь или миллиарды?!
– Каждая жизнь бесценна, – веско сказала Фелис. – И каждая смерть – трагедия. Какой бы она ни была. И если есть хоть один шанс избежать такого исхода, нужно воспользоваться им. А приносить в жертву невиновного – это противоречит нашей морали. Человеческой морали, – отбросив пиетет, едко уточнила она.
Ля-фа сник, а через мгновение на его лице появилось какое-то обречённое выражение.
– Именно поэтому мы никогда не поймём вас до конца. "Человечность", "человеческие ценности", пф! Набор абсурдных, лишённых логики, противоречащих друг другу правил. А если вспомнить, сколько раз вы сами бесстыдно нарушали свои же принципы в угоду поставленным целям, вводили двойные стандарты, лицемерно закрывали глаза на очевидную несправедливость?
– Ты прав, чужой, – неожиданно заговорил Артано. – Человеческая мораль далека от совершенства, как и любая субъективная система ценностей. Но я счастлив, что родился человеком, а не минором. Я имел удовольствие наблюдать за вами и вашей жизнью, и понял, что мне вас жаль. Вся ваша жизнь логична до тошноты. Вы настолько привыкли следовать доводам рассудка, что забыли, что иногда стоит слушать сердце. Вы так искренне верите в свою правоту, что даже не пытаетесь взглянуть на ситуацию с иной точки зрения.
– Сердца у миноров нет, – заметил Алан. – Во всяком случае, в анатомическом смысле.
– Авантюристы... – прошептал Ля-фа. – Умалишённые... Нет, это невообразимо...
– Можешь болтать что хочешь, – Алан направил на Ля-фа нанорезонатор альбины. – Но ты отдашь приказ отменить аннигиляцию и снять силовое поле. Немедленно.
– Увы, он не может этого сделать, – голос за спиной возвестил о появлении ещё одного участника беседы. Странно знакомый голос. – И будь так любезен, инспектор, убери оружие.
Фелис обернулась. Мужчину, державший в прицеле Алана, она видела прежде дважды – и меньше всего ожидала встретить его в третий раз, здесь.
– Винсент? – нерешительно протянула она.
– Винс! – Алан метнул на Фелис быстрый взгляд и тут же переключился на оппонента. – Откуда
– Виделись пару раз, – охотно ответил Винсент, перехватывая поудобнее свой пистолет – миниатюрный, короткоствольный, выглядящий скорее игрушкой, чем настоящим оружием, – но то, как побледнел Алан, свидетельствовало о том, что пистолет очень даже настоящий.
– Отойди от минора, Алан, – спокойно сказал он.
Алан не шелохнулся.
– Что происходит? Кто вы такой? – пролепетала Фелис. Все надежды рушились, как самоуверенный карточный домик, переоценивший свой запас прочности и выросший чересчур высоким. Её случайный попутчик с "Эвиана" был последним человеком в Ойкумене, подходившим на роль Главного Кукловода.
Может, это вообще не человек, а киборг? Или чужой, принявший человеческий облик? Нет, ерунда, на такое даже миноры не способны... Или способны?
– Я предвидел, что что-то пойдёт не так, – продолжал Винсент. – поэтому решил лично проследить за всем. Кстати, сердце у миноров есть. Правда, находится не там и называется по-другому. Вот только миноры давно научились выключать эмоции при принятии жизненно важных решений. Надеюсь, и человечество когда-нибудь тоже придёт к этому.
– Так вот почему ты подал в отставку, Винс, – скрипя зубами от ярости, прорычал Алан. – Теперь мне всё ясно. Я-то наивно полагал, что ты просто предпочёл бизнес лиловому мундиру. А ты, оказывается, предатель!
Рассмеявшись, Винсент снял пистолет с предохранителя.
– Ждёшь, что я буду оправдываться? Жаждешь пафосных речей? Увы, дружище. Их не будет.
– Не будет, – согласился Артано и бросился на Винсента.
Выстрел догнал его в прыжке, но и Артано своей цели достиг: обездвижил врага, упав на него и придавив своим телом. Этого оказалось достаточно, чтобы Алан успел выбить пистолет из рук бывшего коллеги. Правда, удар по большей части пришёлся не на оружие, а на висок и теменную кость Винсента.
– Фелис, прости, – прохрипел Артано. Его глаза стремительно мутнели. – Но я не мог иначе.
– Артано... – девушка бросилась к нему. – Как же так...
– Йоши была на Люцерне, когда планета... – его слова прервал хриплый стон. – А без неё весь этот мир не стоит и гроша. Я лишь об одном жалею: что не успел сказать ей раньше... Что она так и не услышала этих слов... А ведь они были так нужны... Так... необходимы...
– Артано, пожалуйста... – пролепетала Фелис.
– Увы, это понимаешь только под конец. Фелис... Фе...лис... – он выдавил кривоватую улыбку. – Лис. Я рад, что мы были друзьями.
Размазывая слёзы, Фелис – или теперь уже Лис? – взяла его за руку.
– Артано, не сдавайся, держись... Кто-нибудь, помогите!.. Артано, не смей, слышишь, не смей!
– Нет, – он дёрнул головой, скривив губы в совершенно неуместной сейчас усмешке. – Не хочу. Мир – это прежде всего люди. Друзья и близкие. А теперь... Что у нас осталось, кроме горечи воспоминаний? Даже руин – и тех нет... Я не хочу, правда. Я не настолько сильный... как ты.