Если любишь
Шрифт:
Длинный тот лог, собственно, являлся древним руслом реки и был по-своему знаменит в Дымелке. Среди кустов росла густая, сочная трава, но скотину крестьяне испокон века туда не пускали. Сами тоже редко ходили даже за ягодой, хотя смородины там было пропасть. Исстари место считалось гиблым, колдовским. Попасется скотина — непременно сдохнет. А люди всегда возвращались с опухшими глазами. В кустах водился какой-то мелкий, но злой гнус. Вдруг зазудится щека или губа, так уж и знай — минут через десять вскочит шишка, словно после пчелиного укуса. Но пчела ужалит — сразу
В последние годы дымельские женщины и девчата приспособились ходить в Лешачий лог без страха за свою красоту. Надушат головной платок настоем чеснока — паршивый тот гнус и близехонько не подлетает! А прошлой осенью доярки потребовали от зоотехника и пастухов выяснить доподлинно, какие ядовитые растения есть в том логу и нельзя ли их уничтожить, чтобы потом безбоязненно пасти коров. Нельзя же допускать, чтобы такой большой участок пастбища пропадал зря.
В логу оказались заросли веха. Тогда-то пастух и принес на показ дояркам несколько экземпляров этого зловредного растения.
— Смотрите, запоминайте! — зубоскалил он. — Овощ эта прямо на вас, на некоторых бабочек, похожа: поглядеть — приглядная, отведаешь — спервоначалу вроде сладко, а потом — погибель…
— Мужик будто лучше, — огрызались доярки. — Почему-то эту погань по-мужичь и прозвали — вех! Не зря, конечно.
Ланя стыдилась слушать подобные словесные турниры: в «разоблачительном» азарте порой говорилось такое, что уши вяли. Поэтому она взглянула на опасное растение лишь мимоходом, но все-таки запомнила его.
«Неужто и это вех? — подумала она обеспокоенно. — Как же он попал в ограду?.. Нарочно кто подбросил или, может, девчонки где-нибудь раздобыли и по глупости притащили домой? А что если они догадаются какое-нибудь кушанье из него приготовить? Это ж беда!
Хотя и жалко было ей в такую рань будить Дору с Дашуткой, обеспокоенная Ланя побежала в дом, растолкала их.
— Вы это растение во двор принесли?
Сестренки спросонок бестолково смотрели на вех. Сразу можно было понять — видят они его впервые.
— Не-е… мы не приносили… А что это?
Ланя объяснила. Строго-настрого наказала: если еще где-то во дворе попадется им такой клубень, пусть подберут и запрячут до ее прихода в чулан.
Однако, выйдя на улицу, сама засомневалась: а может, это вовсе и не вех, зря она переполошилась?.. Если действительно вех, то возникает страшное предположение: не случайно он попал во двор. «Но кто же, кто может пойти на такое? — в смятении думала девушка. — Каким же это надо быть подлецом, чтобы у сирот корову отравить! Пусть кто-то безумно зол на меня, но ведь это… — И Ланя опять постаралась отогнать страшные мысли. — Наверное, я ошиблась. Не вех это вовсе, не вех…»
Для проверки Ланя решила все же показать сомнительное растение пастуху. Она положила его в коляску и поехала в лагерь. Едва приблизилась к лагерю, как увидела: по полянке, высоко вскидывая белые ноги с точеными лакированными копытцами, что есть мочи носился теленок. А за теленком бегала, пытаясь поймать его, Шура, раскрасневшаяся, растрепанная. На одной ноге у нее был резиновый сапог, другая — босая.
Но сценка эта только постороннему человеку могла показаться забавной. Ланя увидела другое: надо спешить па помощь, иначе теленок, впервые очутившийся на вольной воле, а не в тесном сарайчике, может забегаться до того, что грохнется замертво.
— Да не пугай ты его, не гоняй! — крикнула она Шуре, соскакивая с мотоцикла. — Подходи тихонько, скорее поймаешь.
— Пробовала и так и этак.
— Давай вдвоем.
С трудом они поймали раздурившегося теленка, затолкали обратно в сарайчик.
— Как он выбежал?
— Зазевалась я, — призналась запыхавшаяся Шура.
Пока возились с теленком, пока укрепляли жиденькую тесовую дверь, Ланя совсем забыла, что в коляске у нее лежит вех. Но едва услышала гортанный крик пастуха, который гнал стадо с ночной пастьбы и кричал, наверное, на какую-то блудливую корову, девушка сразу спохватилась, кинулась к мотоциклу. И ахнула: веха в коляске не было!
«Куда же он делся?» — перепугано подумала она, обшарила взглядом голую, плотно утоптанную землю возле мотоцикла, заглянула под колеса — нигде нет! Что за чудо? Кто мог утащить?
Стадо еще не пришло, коровы, значит, не могли съесть. Только одну из коров не пасли, держали на кукурузе: несколько дней назад она наколола бояркой ногу, сильно хромала. Но корова эта стояла в сторонке у городьбы и преспокойно чесалась о жерди.
«Неужели потеряла его дорогой?» Это было не очень правдоподобно, но никакого другого объяснения не находилось. Ланя поспешно вскочила на мотоцикл. Ничего не объясняя, крикнула Шуре, что ей нужно срочно вернуться в Дымелку, что пусть коров без нее не доят.
Неотрывно смотрела Ланя на дорогу, особенно приглядывалась там, где трясло на выбоинах. Но веха нигде не попалось. В самой Дымелке, на улице, она едва ли могла потерять его. Да и подобрать могли. Все же Ланя, ничуть уже не надеясь, решила доехать до дому. Когда заглянула в ограду…
Знакомые перистые листья торчали в зубах у щенка! Любимец Доры и Дашутки, мохнатый рыжий Тобик, мотая лобастой головой, таскал растение за стебель, а клубень то и дело колотил щенка по лапам, заставляя его обороняться, сердито урчать. Ланя кинулась в ограду, отняла у Тобика изрядно потрепанное растение.
— Ну и циркач же ты! — облегченно воскликнула Ланя. — Когда, как ты успел вытащить его из коляски?
Да, это было просто непостижимо, как щенок на глазах у нее за считанные секунды сумел выкрасть вех! Как бы там ни было, разбираться уже не стоило. Хорошо, что вех нашелся, хорошо, что она доехала до дому. Камень с плеч…
Ланя завернула растение в тряпку, запрятала под половичок, лежавший на дне коляски (теперь-то уж не вылетит!) и помчалась обратно в лагерь. Перед дойкой она опять ничего не стала объяснять заинтересованной Шуре, только пообещала: