Если наступит завтра
Шрифт:
С собаками и вертолетом…
Трейси как будто слышала выстрелы пистолетов охраны, стреляющих в нее. Она содрогнулась.
– А какой второй путь?
– Второй путь – это вырваться. Это когда ты с пистолетом и берешь с собой заложника. Если они поймают тебя, они наделят тебя чертом с никелевым хвостом. – Она посмотрела на удивленное лицо Трейси. – А это еще два или пять лет к твоему сроку.
– А третий путь?
– Прогулка. Это для подопечных, которые заняты свободной работой. Однажды, ты окажешься перед открытой дверью и сделаешь ноги.
Трейси задумалась. Без денег, без машины и места, где бы она могла спрятаться, у нее не будет шанса.
– Они
Эрнестина заметила:
– Идеального плана побега отсюда нет. Вот поэтому никто отсюда и не смывается.
Я смоюсь, подумала Трейси.
В то утро, когда Трейси в первый раз пришла в дом начальника тюрьмы Брэнингена, начался пятый месяц ее пребывания в колонии. Она очень переживала по поводу встречи с женой и дочерью Брэнингена, потому что ей было просто необходимо получить эту работу. Возможно, это – ключ к свободе.
Трейси вошла в красивую большую кухню и села. Она вспотела, лоб покрылся испариной. В дверях появилась женщина, одетая в домашнее платье приглушенно-розового цвета.
– Доброе утро, – сказала она.
– Доброе утро.
Женщина собиралась присесть, потом раздумала и осталась стоять.
Сью Эллен была симпатичной блондинкой тридцати с небольшим лет, с неопределенными, отвлеченными манерами. Худенькая и простая, она никогда не чувствовала себя уверенной в обращении со слугами-заключенными. Должна ли она благодарить их за сделанную работу или просто давать им распоряжения? Должна ли она относиться к ним дружески или только как к заключенным? Сью Эллен все еще не могла привыкнуть к мысли, что она живет среди воров, наркоманов и убийц.
– Я миссис Брэнинген, – начала она. – Эми почти пять лет, а вы знаете, как дети подвижны в этом возрасте. Боюсь, что вам придется постоянно следить за ней.
Она взглянула на левую руку Трейси. Обручального кольца не было, но, конечно же, это ничего не значило. «Особенно у этих низших классов», – подумала Сью Эллен.
Она помолчала и деликатно спросила:
– У вас есть дети?
Трейси подумала о своем неродившемся ребенке и ответила:
– Нет.
– Заметно. Сью Эллен чувствовала себя не в своей тарелке перед этой молодой женщиной. Она была совершенно не такой, какую ожидала увидеть миссис Брэнинген. В ней чувствовалась элегантность. – Я приведу Эми, – с этими словами она исчезла из комнаты.
Трейси оглянулась. Это был большой красивый дом, чистый, аккуратный, со вкусом обставленный. Трейси показалось, что прошла вечность с тех пор, как она последний раз побывала в таком доме. Это был совершенно другой мир, потусторонний.
Возвратилась Сью Эллен, держа за руку маленькую девочку.
– Эми, это… – как же называть заключенную, по имени или фамилии? Она приняла компромиссное решение: – Это Трейси Уитни.
– Хей! – сказала Эми.
Она была тоненькой в мать, с умными, глубоко посаженными глазами. Не очень красивая, но необыкновенно приветливая девочка, что брало за сердце. Я не позволю ей растрогать меня.
– Ты будешь моей новой няней?
– Да, я буду помогать маме присматривать за тобой.
– Джуди освободили досрочно, ты знала это? А тебя тоже досрочно освободят?
Нет, подумала Трейси, но сказала вслух: – Я собираюсь пробыть здесь очень долго, Эми.
– Хорошо, – бодро вступила Сью Эллен. Она покраснела и кусала губы.
– Я думаю… – она закружилась по кухне и начала объяснять Трейси ее обязанности. – Кушать вы будете с Эми. Вам надо приготовить завтрак
– Да.
Ферма располагалась на другой стороне от основного здания тюрьмы, там же были двадцать акров земли, засаженной овощами и фруктовыми деревьями, там работали заключенные, там же находился большой искусственный пруд, воду которого использовали для полива. За ним располагалась высокая каменная стена.
Следующие пять дней стали для Трейси совершенно новой жизнью. Под различными предлогами она с радостью выбиралась из ненавистных тюремных стен, чтобы свободно погулять около фермы, вдыхая свежий деревенский воздух, но она не переставала думать о побеге. Когда она не занималась с Эми, ей требовалось возвращаться в тюрьму. Каждую ночь Трейси ночевала в камере, но днем у нее сохранялась иллюзия свободы. После завтрака в тюремной кухне она направлялась в дом начальника и готовила завтрак для Эми. Трейси научилась хорошо готовить у Чарльза, на полках в кухне начальника было много всякой всячины, но Эми нравился простой завтрак, состоящий из овсяной или хлебной каши с фруктами. После этого Трейси играла с малышкой или читала ей. Потихоньку, Трейси начала учить Эми играм, в которые играла с ней ее мама.
Эми любила кукол. Трейси попыталась изобразить клоуна для нее из одного из старых носков, но он выглядел как нечто среднее между лисой и уткой.
– Какой он чудесный, – сказала Эми восторженно.
Трейси заставляла куклу говорить с различными акцентами – французским, итальянским, немецким, но больше всего Эми нравился выговор мексиканки Паулиты. Трейси смотрела на счастливое лицо ребенка и думала: Я не хочу привязываться к ней. Она – всего лишь мой способ бежать из тюрьмы. После дневного сна девочки они вдвоем отправлялись на долгую прогулку, и Трейси внимательно вглядывалась в земли, принадлежавшие тюрьме, которые она никогда раньше не видела. Она наблюдала все входы и выходы, посты охраны и отмечала, когда происходила смена караула. Ей стало очевидно, что ни один из планов побега, которые она обсуждала с Эрнестиной, не подойдет.
– А если попытаться сбежать, спрятавшись в один из грузовиков, которые привозят продукты в тюрьму. Я видела молоковоз и…
– Забудь это, – категорично говорила Эрнестина, – каждая машина, приезжающая и уезжающая из тюрьмы, тщательно обыскивается.
Как– то утром за завтраком Эми сказала:
– Я люблю тебя, Трейси. Будешь моей мамой?
Слова девочки болью отозвались в душе Трейси.
– Тебе хватит и одной мамы. Тебе не надо двух.
– Да, я знаю. Но у моей подружки Салли Энн папа снова женился, и у Салли Энн теперь две мамы.
– Но ты же не Салли Энн, – оборвала ее Трейси, – заканчивай завтрак. Эми взглянула на нее с болью в глазах.
– Я не хочу есть.
– Отлично. Теперь я тебе почитаю…
Когда Трейси начала читать, она почувствовала, как Эми положила свою мягкую ладошку ей на руку.
– Можно я сяду к тебе на колени?
– Нет.
Ласкайся со своей семьей, думала Трейси. Ты не принадлежишь мне. Ничто не принадлежит мне.
Легкие, свободные от тюремного порядка дни – и ночи, проводимые в камере. Трейси ненавидела возвращения в камеру так, как ненавидит животное клетку. Она с трудом сдерживала крик отчаяния, рвавшийся наружу во тьме камеры. Она плотнее сжимала челюсти.