Если он грешен
Шрифт:
— Как насчет ваших похитителей? — спросил лорд Маллам. — Вы могли бы нам что-нибудь о них рассказать?
Заметив, как пристально смотрят на нее гости, Пенелопа, пожав плечами, описала своих похитителей. Она не была уверена, что эти мужчины могли ей помочь, не знала даже, почему они решили ей помогать. А может, в Лондоне еще не перевелись рыцари? Так или иначе они не разделят ее подозрений относительно Чарлза и Клариссы. Да и какие у нее доказательства? Не было у нее и положения в обществе, которое могло бы заставить этих пятерых прислушаться к ее словам.
«Но я непременно получу доказательства», — сказала себе Пенелопа. Внимательно посмотрев на гостей, Пенелопа поняла, что те искренне ей сочувствуют. И было ясно, что они к тому же весьма заинтригованы. Что ж, не исключено, что эти джентльмены могут быть ей полезны, хотя особых надежд питать не стоило. И вообще было бы лучше, если бы они утратили к ней интерес. Ведь если они проявят настойчивость в своем стремлении узнать, кто стоит за ее похищением, ей придется довольно часто встречаться с Радмуром. И в результате она, Пенелопа, будет страдать еще сильнее, потому что он скоро женится на Клариссе…
Интуиция подсказывала ей: более близкое знакомство с Радмуром не излечит ее от страсти к нему. Та ночь в борделе уже превратила обычную влюбленность в нечто более глубокое, более основательное. И, что еще хуже, вместо девичьих мечтаний о нежных словах и поцелуях она теперь мечтала совсем о другом — просыпаясь, даже дрожала и изнемогала от желания, и от ночи к ночи это желание становилось все сильнее. Увы, она оказалась в цепких лапах похоти, и теперь, чтобы спасти свое бедное сердце, она должна была держаться от Радмура как можно дальше.
Проводив виконта и его друзей до двери, Пенелопа произнесла вежливую фразу — мол, всегда будет рада принять у себя гостей. Однако она прекрасно знала, что у нее не хватит воли противостоять искушению, если ей снова придется встретиться с лордом Радмуром.
— Что им было нужно?
Пенелопа вздрогнула от неожиданности — Артемис подошел к ней совершенно бесшумно.
— Они знают, кто я, — ответила она брату, возвращаясь в гостиную, чтобы забрать посуду.
— Как они узнали? — Артемис помогал ей убирать после гостей. — Мы ведь были очень осторожны…
— Вам не в чем себя винить. Просто Радмур увидел табличку над входной дверью, а потом его дворецкий сообщил ему все остальное. Теперь, похоже, Радмур и его друзья хотят узнать, почему меня похитили.
— Ты знаешь почему?..
— Почему похитили, не знаю. Зато знаю, кто стоит за моим похищением. Конечно, я могу ошибаться, но все же… Видишь ли, мне очень не хотелось бы думать, что лишь неприязнь к Клариссе и Чарлзу заставляет меня подозревать их в столь гнусном преступлении.
— А кто, кроме них, способен на такое?
Пенелопа пожала плечами:
— Понятия не имею. Я ведь, кроме них, почти никого не знаю, верно? Но я намерена найти ответ на этот вопрос. — Пенелопа улыбнулась. — И похоже, пятеро титулованных джентльменов собираются мне в этом помочь.
— Твои братья тоже тебе помогут, Пен.
Артемис произнес эти слова так, что у Пенелопы мурашки по спине пробежали. Было ясно: ее брат превращается из мальчика в мужчину. И сердце ее заныло при мысли о том, что уже нет того милого и ласкового мальчика, за которым она присматривала все эти годы. Но память о том маленьком ласковом мальчике будила в ней желание схватить брата и запереть в кладовке, чтобы уберечь от беды. Она была абсолютно уверена: поиски ответов на мучивший ее вопрос сопряжены с серьезной опасностью.
— Видишь ли, Артемис… — Пенелопа строго посмотрела на брата. — Ты должен понять.
— Я выясню, кто это сделал, — перебил юноша. — И не пытайся, меня остановить.
Ах, как ей хотелось и впрямь запереть его в кладовке! Но она знала, что это невозможно.
— Только обещай мне, что будешь осторожен, Артемис.
— Я всегда осторожен.
Это была ложь, и они оба о том знали. Уэрлоки редко бывали осмотрительны. Пенелопа мысленно пообещала себе, что будет еще лучше присматривать за своими мальчиками. Внутренний голос сообщил ей, что она будет переживать также за Радмура, но она игнорировала этот голос. Радмур — взрослый мужчина, и он помолвлен с Клариссой. И вообще может сам о себе позаботиться.
— Ты действительно решил выяснить, почему мисс Уэрлок похитили? — спросил Корнелл, заходя следом за Эштоном в его кабинет (все четверо друзей снова пришли к нему).
— Да, решил, — ответил Радмур. Он налил себе бренди и жестом пригласил друзей угощаться. — Я должен это сделать уже хотя бы потому, что она дочь маркиза. В ее семье, судя по всему, избыток плодовитых мужчин, — проигнорировал смешки приятелей виконт, — но ясно, что постоять за нее некому. Я уверен, что эти мальчики готовы все для нее сделать, но они, в конце концов, всего лишь дети. — Он уселся в кресло, а ноги закинул на столешницу.
— Выходит, ты решил, что мы должны взять ее под защиту?
Окинув друзей взглядом — те расселись в креслах и на диване, — Эштон кивнул:
— Да, я так решил. У меня есть сестры, и мне становится жутко при мысли о том, что могло с ней случиться. Я тогда даже не прислушался к ее словам, а ведь считаю себя разумным и порядочным человеком. Когда в голове у меня прояснилось, я осознал, что не только слова Пенелопы указывали на ее невинность и ее происхождение. Я просто не хотел замечать очевидное. И теперь мне надо выяснить, кто приказал ее похитить.
— А я хочу знать, зачем тебе это, — проворчал Брант. — Ведь у нее нет ничего, кроме десяти маленьких мальчиков — побочных детей ее сородичей — и дома в не очень-то приличном районе. Так какая же причина?.. Неужели неудовлетворенная похоть?
— Давай на время забудем про похоть, — проговорил Эштон. — Похоже, что Хаттон-Муры действительно прячут ее на чердаке — словно сумасшедшую тетушку. Но почему они так с ней обращаются? Разве не ее мать помогла им выбиться в приличное общество? Разве не благодаря ее матери их приняли в обществе?