Если он грешен
Шрифт:
— Прыгай! — крикнул Эштон, хотя и сомневался, что она услышит его крик — уже раздавались громкие возгласы прохожих, оказавшихся поблизости.
Через несколько мгновений, когда Эштон не сомневался, что вот-вот увидит трагический финал, он вдруг увидел Пенелопу… рядом с тротуаром, почти в безопасности. Он вздохнул с облегчением, и в тот же миг Пенелопу все же задело колесо кареты. Удар был очень сильный, и она рухнула бы на мостовую, если бы Брант в этот момент уже не оказался рядом. Он успел подхватить девушку, но его вместе с ней отбросило назад, прямо на тротуар. Эштон с Полом на руках тотчас же подбежал к ним.
— Она цела? — спросил он Бранта, когда друг с Пенелопой на руках поднялся на ноги. — А с тобой все в порядке?
— Да, в полном порядке. Синяки не в счет. Но леди Пенелопа… Возможно, она серьезно пострадала. Падая, я слышал, как она ударилась головой. — Он посмотрел на бесчувственную девушку. — Боюсь, что это не просто обморок.
Эштон поставил Пола на ноги и осторожно ощупал затылок Пенелопы. Почувствовав, что пальцы его увлажнились, тихо выругался. Он полез в карман за платком, чтобы прижать его к кровоточащей ране, и в этот момент к ним подошли Виктор и Корнелл.
— А что карета?.. — спросил Эштон.
— Умчалась, — ответил Виктор.
— Мне почти удалось перехватить его, когда он повернул, сразу после того как попытался переехать леди Пенелопу, — сказал Корнелл. — К сожалению, мне помешала разъяренная толпа, что вместе со мной бросилась вдогонку за каретой. А Виктору пришлось спасать ребенка, которого едва не затоптали эти идиоты.
— Ты запомнил кучера или карету? Может, разглядел кого-нибудь внутри? — спросил Эштон, принимая Пенелопу из рук Бранта.
— Могу точно сказать: это был наемный экипаж. Кучер замотал нижнюю часть лица шарфом, но не мог скрыть широкий шрам над левым глазом. В карете же кто-то находился. Когда кучер резко повернул, я услышал глухие удары — словно внутри кого-то бросало из стороны в сторону. Но окна кареты были плотно задернуты занавесками. — Корнелл взглянул на толпу очевидцев происшествия. — Мы с Виктором можем расспросить свидетелей, возможно, кто-нибудь сообщит нам что-то полезное.
— Да, не исключено, — согласился виконт. — И совершенно ясно, что это не случайность. Кто-то пытался ее убить.
Корнелл кивнул:
— Я тоже так считаю. Карета набирала скорость, вместо того чтобы тормозить. Думаю, мы все это заметили. Как она?
— Как будто ничего не сломано, но она сильно ударилась головой. Я отвезу ее домой и вызову доктора. Встретимся там, у нее. — Эштон кивнул на Бранта, потиравшего ногу. — Думаю, помощь доктора понадобится и ему.
— Бери мою карету, — сказал Корнелл. — Мы с Виктором наймем экипаж, если в том будет нужда.
— Да, спасибо, — ответил виконт.
Убедившись, что с Брантом все более или менее в порядке и что он держит Пола за руку, Эштон с Пенелопой на руках зашагал к карете Корнелла. Осторожно уложив девушку на сиденье, он сел с ней рядом, положив ее голову себе на колени. Пол и Брант сели напротив, и в тот момент, когда Брант закрыл дверцу, карета тронулась с места. Эштон немного удивился — как кучер узнал, куда их везти? — но он слишком беспокоился за Пенелопу и не стал задавать вопросы.
— Она умрет? — с дрожью в голосе прошептал Пол; в глазах мальчика стояли слезы.
— Нет, конечно. У нее всего лишь царапина. — Эштон надеялся, что мальчик еще слишком мал, чтобы знать, как опасны любые ранения головы. — Дыхание у нее ровное, и кровотечение уже остановилось, — добавил он, пытаясь успокоить и мальчика, и себя самого. — К тому же она молодая и сильная.
Малыш взглянул на него так, что стало ясно: даже в свои пять лет Пол прекрасно знал, что смерть не щадит ни молодых, ни старых.
— Ох, если бы я не упал… — пробормотал Брант.
— Вы спасли ее, — перебил Пол.
— Да, верно, — согласился Эштон. — Если бы ты, Брант, не подхватил ее, все было бы гораздо хуже. Мне удалось поймать Пола, и это настоящее чудо.
— Я во всем виноват, — неожиданно сказал малыш.
— Почему ты так решил? — спросил Эштон.
— Я не предупредил ее, слишком быстро все произошло. Я просто знал, что мы не должны идти на ту сторону, в лавку мясника. А Пен решила, что все из-за баранины, будто я ужасно не хочу, чтобы она покупала баранину.
«А ведь все действительно произошло с поразительной быстротой», — подумал Эштон. Тогда все происходившее представлялось ему как бы в замедленном темпе, со зловещей медлительностью, словно в кошмаре. Он и воспринимал все это как кошмар, как жуткий сон. Но на самом деле все произошло за считанные секунды. И теперь, вспоминая все подробности произошедшего, Эштон осознал, что Пенелопа и Пол выжили только чудом.
Интересно, сколько времени потребуется Клариссе, чтобы узнать о том, что ее сводная сестра едва не погибла? Подумав об этом, Эштон похолодел — только сейчас до его сознания дошли слова мальчика.
— Пол, что ты имел в виду, когда сказал, что зналоб опасности?
Малыш покраснел.
— Я почти всегда знаю, что будет. Знаю не обо всем, конечно, но кое-что. Просто знаю — и все. Словно меня кто-то предупреждает. Но я еще не до конца понимаю, когда, в какой момент надо ждать опасности. Пен говорит, что у меня очень сильный дар, если он проявляется уже в моем возрасте. Но мне еще нужно подрасти, чтобы научиться правильно его использовать.
Эштон хотел задать малышу еще несколько вопросов и, возможно, уличить во лжи, но тут они остановились перед домом, в котором жили мальчики. Пол тотчас же спрыгнул с подножки экипажа и побежал в дом. Брант неловко — болела нога — следом выбрался из кареты. Эштон с предельной осторожностью вытащил Пенелопу наружу, и в тот же момент из дома высыпали дети, а за ними вышел высокий и худощавый молодой человек. В его лице угадывались фамильные черты Уэрлоков, и он был, как все они, очень хорош собой. Молодой человек что-то тихо сказал мальчикам, и те, закивав, отступили к двери дома. А он приблизился к Эштону, легонько прикоснулся ладонью ко лбу Пенелопы и, кивнув, проговорил:
— Меня зовут Септимус Вон, я кузен и учитель этих маленьких дикарей. — И, как ни странно, голос его словно пробрался Эштону в душу, и тот мгновенно почувствовал, как уходит страх, с которым он безуспешно боролся с того самого момента, как увидел несущихся на Пенелопу лошадей. — Не беспокойтесь, с ней все будет в порядке, — продолжал Септимус. — Но, как мне кажется, вы хотели бы услышать это от доктора.
Поспешно представившись и представив Бранта, Эштон сказал:
— Да, я был бы очень признателен, если бы кто-нибудь из детей сбегал за доктором. И леди Пенелопе, и лорду Малламу требуется помощь.