Если он вернется
Шрифт:
– Да что тут стыдиться, - спокойно ответил ящик, - я вот тоже совершенно не знаю, кем был мой прадед. Помню,
жил он где-то на Волге. И все.
– А я про своих далеких предков знаю только, что несколько из моих предшественников, но уже много позже, чем ты, тоже связали свою жизнь с космосом. И не все возвращались на родную Землю. В последних поколениях у нас космонавтов вроде бы и не было, хотя в космос летали почти все. Я вот и то побывал на нескольких планетах. Сейчас это просто. А про тебя я долго не знал... Вернее, про то, что ты здесь. Портрет-то твой, что у меня в кабинете висит, мне еще отец подарил. Этот портрет у нас в роду как семейная реликвия.
– А как узнал, в связи с чем?
– полюбопытствовал компьютер.
– Да так, совершенно случайно, - вспомнив обещание, соврал Михаил. Услышал, что ты здесь, да вот и заглянул,
Со мной товарищ из Академии наук.
– Это хорошо, что заглянул, - опять вздохнув, произнес ящик.
– А то знаешь, тоскливо иногда бывает. Информация по каналам связи - это, конечно, хорошо, но хочется и;
просто поболтать. Слушай, ты женат? Или у вас теперь это не принято? Я как-то не поинтересовался этим раньше.
– В общем-то принято. Но я не женат. Все, знаешь ли, некогда.
– Правильно, Миша. Ни к чему все это. Лишние переживания только мешают работе. Разве можно думать о чем-то важном, когда мозг занят другим? Нет, ни к чему это, я по себе знаю. Настоящий человек должен отрешиться от всего такого. Хотя не всегда это удается. Я вот, например, все время боролся с собой, изживал все эти ненужные чувства.
– Это когда? Тогда, раньше?
– Какая разница. Главное - что это не нужно.
– Знаешь, я в этом как-то не уверен. Об этом мы поговорим с тобой в другой раз. Сейчас я побегу, дедушка. Мне пора. Сам понимаешь, дела.
– Слушай, у меня к тебе просьба. Сделай уж для своего деда. Когда будешь на первом этаже, то там сегодня должна девушка сидеть...
– Да, я ее видел. Людой зовут, симпатичная такая.
– Ты передай ей привет. А то она к нам на этаж последнее время редко заходит. Все больше на другие этажи поднимается... Хотя нет, ни к чему все это, - закончил компьютер с какой-то отрешенностью.
– Тогда прощай!
– сказал Михаил и непроизвольно дотронулся до полированной поверхности ящика.
– Счастливо!
– ответил компьютер, опять почему-то вздохнув.
Уже приближаясь к двери, Михаил услышал, как электронный пращур крикнул ему вдогонку:
– А ты все-таки заходи обязательно. А то знаешь, тоскливо бывает без нового человека!
Только увидев в холле сидящего в кресле Гарбузова, Михаил вспомнил, что пришел сюда не один. Он даже не заметил, когда Василий Григорьевич вышел из зала. С трудом сбрасывая с себя нервное напряжение, Петрухин сел в кресло напротив я закрыл глаза.
II
Некоторое время они сидели молча. Михаил не мог прийти в себя от этой встречи. Было слишком тяжело. Там, в зале, Михаил почти что почувствовал какие-то родственные связи, соединяющие его с этим ящиком. Но сейчас, когда ушел из зала, начинал понимать, насколько глупо было все, о чем он думал там. Ведь компьютер был всего лишь хранилищем самосознания его деда Ивана Петрухина и не мог быть ничем иным. А раз так, то мог ли Михаил относиться к нему как к человеку?
"Он же переживал, вздыхал, черт возьми, - подумал Михаил.
– Я же чувствовал, что ему тяжело. Я ведь хотел, если Иван Петрухин не вернется, возродить в этом ящике те человеческие чувства, которые заглохли в нем за эти века стояния в зале, где он практически не видел никого, кроме таких же несчастных электронных самосознании, как он сам. Нет, я окончательно запутался во всем этом".
– Я прекрасно вас понимаю, - сочувственно покачав головой, сказал Гарбузов, - потому-то я и ушел почти сразу: не мог долго выдерживать вашей беседы.
– Скажите, они действительно тоскуют?
– А вы как думаете? Ведь они с самого начала наделялись эмоциями своих "прародителей". Конечно, основное для этих электронных существ - информация. Но им необходимо и простое непосредственное общение. Здесь налажена система связи между всеми залами и этажами. Однако и такой огромный "коллектив" может надоесть. Лучше всего, конечно, общение с людьми. Хотя оно и бередит их электронную душу. Со временем-то человеческие чувства, эмоции приглушаются, но встречи с живыми людьми напоминают о них...
– Наверное, все они стоячие энциклопедии?
– Конечно, энциклопедии, - согласился Гарбузов.
– Им самим от этого не легче. Они переваривают почти всю информацию, проходящую по системам связи, и по знаниям с ними не может сравниться ни один нормальный человек. И все же они не могут не чувствовать себя ущербными.
– Василий Григорьевич, - спросил Михаил, - вы вот говорили, что компьютеры теряют со временем былые человеческие интересы. Как же понимать идею интеллектуального бессмертия? Ведь интеллект должен приносить пользу.
– Они приносят пользу.
– Гарбузов провел рукой по своим пышным седым волосам.
– От общей системы связи их отключать не стали. Зачем мучить и без того несчастные электронные "создания"? На выходе же канала связи поставили специальный мощный компьютер, регистрирующий и сортирующий все внесенные ими предложения, изобретения, открытия, все, выходящее из этого здания. И нередко мы получаем интересные результаты. Но каково им - полумашинам-полулюдям? Когда космонавты возвращаются, второе "Я" объединяется с первым. И если не возвращаются?.. Ладно, хватит об этом, закончил Гарбузов, вставая.
– Сейчас поедем ко мне в академию и там продолжим разговор.
Когда они спустились на первый этаж, Михаил подошел к дежурной.
– Все в порядке?
– спросила девушка, подняв на него глаза.
– В общем и в целом, Люда, - в тон ей ответил Петрухин, вглядываясь в синюю глубину глаз.
Девушка слегка покраснела и отвела взор в сторону. Михаилу не хотелось отходить от нее. То ли потому, что после всех этих электронных самосознании появилось желание поговорить с живым человеком, не занятым всеми этими проблемами, то ли она просто понравилась ему. Он и сам еще не знал.