Если совершено убийство
Шрифт:
— С удовольствием, — ответил Уэксфорд.
Из-за непривычной физической нагрузки кровь прилила к его голове. Конечно, было глупо и неосторожно так поступать. Кровь стучала в висках, и это нервировало его. Говарда и сержанта не было видно, и, чтобы немного проветриться в ожидании их, Уэксфорд решил прогуляться и направился в противоположный от тупика конец Гармиш-Террас. Накрапывал мелкий дождь. Вскоре Уэксфорд очутился в таком месте, которое у него на родине считалось бы оживленной улицей. Здесь между парикмахерской и пабом находился довольно обшарпанный торговый центр: маленькая дешевая лавочка с названием «Лавди» [9] .
9
Лавди — буквально переводится как «день любви»
— Вышли подышать свежим воздухом, сэр? — спросил подошедший сержант. — Точнее, тем, что здесь называется воздухом. Бог ты мой, от этого мусора вонь идет до небес!
Говард усмехнулся:
— Сейчас мы проводим сержанта до полицейского участка, а потом я покажу тебе кое-что другое. Ты не должен уехать с мыслью, что весь Кенберн-Вейл состоит только из таких вот крысиных нор.
Они оставили Клементса в полицейском участке — огромном темном здании на главной улице Кепберн-Вейл, где синяя лампа раскачивалась в центре арки над внушительного вида лестницей. Затем Говард сам сел за руль автомобиля, и они поехали подальше от трущоб, продуваемых ветрами улиц с угловыми магазинами, пабами и «заплатами» голой земли, которые когда-то были садами и скверами, а теперь, окруженные, как теннисные корты, проволочными заграждениями, были захламлены сломанными велосипедами и канистрами для бензина.
— Здесь живет Клементс. — Говард указал куда-то вверх, почти на крышу машины. Всмотревшись в окно, Уэксфорд увидел дом-башню головокружительной высоты — этажей на тридцать.
— Могу себе представить, какой великолепный вид открывается оттуда. В ясные дни ему, наверное, видно даже устье Темзы.
Теперь по обе стороны дороги появились многочисленные жилые микрорайоны — монолиты, выросшие среди ветхих полуразрушенных «джунглей». Уэксфорд хотел было спросить, не на этот ли контраст Говард хотел обратить его внимание, как вдруг неожиданно дорога вывела их на совершенно открытое пространство. Перемена была потрясающей: секунду назад они находились в одном из самых скучных и монотонных районов, которые он когда-либо видел, но теперь — как это бывает при смене декораций на театральной сцене — увидел зеленый треугольник, стриженые деревья и несколько разбросанных домов в георгианском стиле. «Таков он, Лондон, — всегда разный, но неизменно удивительный», — подумал Уэксфорд. Говард припарковался около самого большого дома темно-красного цвета с длинными сверкающими окнами и колоннами с каннелюрами, поддерживавшими свод над крыльцом. По обеим сторонам дома были клумбы с цветами, тщательно спланированные ряды кипарисов и каких-то других деревьев. Табличка, висевшая на стене, гласила: «Вейл-парк. Частная собственность. Парковка только для постоянно проживающих, согласно распоряжению „Нортберн пропертиз лтд“.
— Дом старика Монфорта, — пояснил Говард. — Принадлежит компании, в которую Лавди звонила насчет работы.
— Путь к славе, который привел к могиле, — отозвался дядя. — Что стало с Монфортами, кроме того, что их похоронили в склепе?
— Не знаю. Человек, который может рассказать тебе об этом, — Стивен Дербон, президент
«Жаль, что они заодно не поработали над полицейским участком Кенберн-Вейл», — подумал Уэксфорд. Уже назрела острая необходимость обновить его выцветший фасад, перекрасить унылого цвета стены, деревянные панели и темные коридоры. Один из них вел в кабинет Говарда — просторную комнату с ковром цвета спелой, красноватого оттенка сливы, металлическими картотечными шкафами и видом на пивоваренный завод. Единственным ярким пятном в комнате была девушка с золотистыми волосами с медным отливом и, безусловно, самыми длинными в Лондоне ногами.
Когда Говард с дядей вошли в кабинет, она подняла глаза от документа, который только что изучала, и произнесла:
— Миссис Форчун спрашивала вас по телефону. Она просила срочно перезвонить ей.
— Срочно, Памела? Что там случилось? — Говард направился к телефонному аппарату.
— Кажется, ваш… — Девушка заколебалась. — Ваш дядя, который гостит у вас, куда-то пропал. Он ушел из дому пять часов назад и до сих пор не вернулся. Миссис Форчун была очень расстроена.
— О господи! — воскликнул Уэксфорд — Я же собирался на вокзал Виктория. Ну и устроят мне головомойку!…
— И мне тоже, — поддержал его Говард, и оба они расхохотались.
Глава 5
Они охотно слушают молодых и даже намеренно вызывают их, дабы вызнать таким образом дарование и ум каждого, проявляющиеся в застольной беседе.
— Тетя Дора прилегла, — ледяным тоном произнесла Дениз, — у нее разболелась голова. Когда ей станет лучше, мы собираемся сходить к моему брату поиграть в бридж.
Уэксфорд сделал еще одну попытку умиротворить ее:
— Дорогая, мне очень жаль, что все так произошло. Я не хотел расстраивать вас, но у меня все совершенно вылетело из головы.
— Обо мне не беспокойся, пожалуйста, а вот тетя Дора очень расстроилась.
— Мужчины должны работать, а женщины — тосковать по ним, — довольно сурово заметил Говард. — Итак, где мой обед и закуска Рэджа?
— Мне очень жаль, но я ничего не приготовила специально для дяди Рэджа. Понимаете, мы подумали, что раз уж он решил не следовать всем предписаниям своего врача…
— То вы накажете его и дадите ему обычную еду? Бедный старина Рэдж! Похоже, мы с тобой поступим так же, как Мор поступал с детьми в «Утопии», когда разрешал им есть с тарелки учителя.
Когда Дора спустилась к ним, у нее был обиженный и несколько рассеянный вид, но старший инспектор, женатый уже тридцать лет, редко допускал в своем доме бабье царство.
Заметив знакомый решительный блеск в его глазах, Дора ограничилась жалостливым «Ну как же ты мог так поступить, дорогой!» и тут же перешла к игре в бридж.
— Пойдем в мой кабинет, — предложил Говард, когда они с Уэксфордом закончили есть плов. — Я хотел бы поговорить с тобой о телефонном звонке.
Кабинет Говарда был гораздо приятнее, чем его офис в Кенберн-Вейл, и обставлен не такими хрупкими вещами, как та часть дома, где господствовал женский стиль. Уэксфорд сел у окна, из которого через узкий просвет между домами виднелись нескончаемые вспышки света с Кингс-роуд. Он еще не привык жить в таком месте, где никогда не бывает темно и всю ночь небо озаряется красными сполохами.