Если так рассуждать... (сборник)
Шрифт:
— А может, мы попробуем переделать? — жалобно спросил папа.
Но мама и слушать не хотела.
— Чтобы через четверть часа в моем доме не было никаких столов! — приказала она. — Немедленно разбирайте и увозите обратно в магазин! Хулиганство какое!
— Вот это зря, — вмешался брат Геннадий. — Не надо отвозить обратно. Надо их продать. По 150 рублей за штуку. Чистый доход — полсотни. Чистая прибыль!
Мама, задыхаясь от возмущения, ушла в другую комнату. За ней следом убежал Геннадий. На ходу он убеждал маму, что нужно начать покупать
Мы остались вдвоем.
— Папа, — сказал я. — Что же теперь делать? Мы так хорошо их собирали. Неужели придется разбирать обратно и увозить? Такие столы!
— Ума не приложу, — вздохнул папа. — Наверное, придется разбирать…
Он чем-то позвякал из-за столов и опять вздохнул.
— Ты понимаешь, Алешка, в жизни все не просто…
— Понимаю…
— Вот я тут пробую-пробую, пробую-пробую…
— Пробуешь-пробуешь?
— Ну да! Пробую разобрать их обратно, а они никак, ну никак не разбираются! Просто не желают они разбираться обратно, вот ведь какая штука!
Лентяй Тихон
По-моему, больше всего взрослые работают в выходные дни. Они так устают к понедельнику, что их становится жалко до слез. Иногда мне кажется, если сделать не два выходных, а три или пять, — взрослые долго бы не выдержали. Уж больно они выматываются.
Вот и в эту субботу они с самого утра принялись за дела.
Первой начала мама. Она вошла в мою комнату со шваброй в одной руке, ведром в другой и спросила с порога:
— Алешка, ты чем занимаешься?
Я с трудом оторвался от окна, за которым наши ребята играли в хоккей, и показал на учебник:
— Учу уроки.
— Неужели? — ледяным тоном заметила мама. — А почему он у тебя лежит вверх ногами?
Я спохватился, но было уже поздно.
— Марш в другую комнату и принимайся за уроки, — распорядилась мама. — Да смотри у меня, не бездельничать! Господи, и в кого ты такой уродился?
Я промолчал. Взрослые любят задавать вопросы, на которые невозможно дать ответ. Не дадут человеку посидеть спокойно. Однажды на этот вопрос я ответил: в папу. Мама тогда прямо задохнулась от гнева и строго-настрого запретила мне так говорить об отце (хотя я о нем ничего и не сказал!) Поэтому в другой раз я ответил: в тебя, мама. Что тогда было, описать невозможно! Только с тех пор на вопрос, в кого я уродился, отвечать мне нечего. В кого, спрашивается, мне еще можно уродиться?! Чудаки эти взрослые.
Итак, мама выслала меня в другую комнату. Едва я сел за стол, вошел папа, вытираясь на ходу полотенцем.
— Алешка, ты чем это занимаешься?
— Учу уроки.
— А почему на моем столе?
— Потому что в моей комнате мама делает генеральную уборку.
Пала раздраженно взмахнул полотенцем.
— Она же прекрасно знает, что по выходным я занят диссертацией! Марш на кухню и занимайся там. Да смотри, не бей баклуши!
Папа задумчиво посмотрел на меня, и я понял, что он сейчас спросит.
И папа действительно спросил:
— Никак не пойму, и в кого ты у нас пошел?
— Я пошел на кухню, — ответил я.
Лишь только я устроился за кухонным столом, появился старший брат Геннадий. Он даже руками развел:
— Здрасьте, я ваша тетя! Ты что тут делаешь, а?
— Учу уроки.
— Другого места не нашел? — возмутился брат. — Мне нужно срочно допаять новый проигрыватель. Ну-ка, марш отсюда!
Я взял учебник и направился в коридор. На пороге я обернулся и сказал:
— От твоих проигрывателей кошки воют. Наш Тихон в прошлую субботу чуть в окно не выпрыгнул…
Брат рванулся за мной, но я успел заскочить в ванную и запереться изнутри.
— И о кого ты такой получился? — прокричал брат через дверь.
Ну уж ему-то я подавно не стал отвечать.
Брат рванул ручку, не добился успеха и отправился на кухню паять свой очередной проигрыватель.
Не успел я перевести дух, как в дверь постучала мама.
— Ты чего это закрылся? И вообще, что ты тут делаешь? Быстро уходи отсюда, мне надо сменить воду в ведре. Господи, и в кого ты только…
Я не дослушал и выскочил в прихожую.
По субботам портфель у меня всегда наготове. Я быстро надел пальто, нахлобучил шапку и нагнулся за ботинками, как вдруг заметил под вешалкой нашего кота Тихона. По обыкновению, он преспокойно дремал, не обращая внимания на переполох в доме.
Меня всегда страшно возмущало такое отношение.
— Ты что это тут делаешь? — строго спросил я. — Не знаешь разве, здесь стоят мои ботинки!
Кот не ответил. Это еще больше меня распалило.
— А ну, марш отсюда! — скомандовал я и вытащил ботинки из-под Тихона.
Тихон не спеша встал и направился по коридору такой ленивой походкой, что внутри у меня все закипело.
— Господи, — сказал я в сердцах, — и в кого ты такой уродился?
Тихон обернулся, серьезно посмотрел на меня зеленоватыми глазами и отчетливо мурлыкнул:
— В тебя!..
И шмыгнул на кухню.
Свой среди своих
Вовка страшно любит задавать вопросы. Когда он приходит к нам, старший брат Геннадий запирается в своей комнате. Мама говорит, что это у Вовки возрастное и с годами пройдет. Не знаю. Мы с ним знакомы уже четыре года, а никак не проходит. По-моему, даже наоборот — усиливается.
Однажды мы с папой смотрели по телевизору детектив. Как один наш разведчик проник в школу абвера и стал там крупной птицей. Тут пришел Вовка и тоже смотреть пристроился. Мы смотрим, а папа все нам объясняет.
Когда на экране появился наш разведчик, Вовка спросил:
— Это кто? Фашист?
— Нет, — ответил папа, — это наш разведчик. Его забросили в тыл к фашистам. Он специально переоделся в их форму, чтобы выведать все секреты. Кругом враги, и он должен замаскироваться. Понимаешь, в чем штука?