Если ты умер[СИ]
Шрифт:
По следам этого отряда идти было чертовски просто — они озаботились о расчистки пути перед собой, не требовалось уже быть следопытом, чтобы найти откуда они пришли. Раскрытые настежь ворота, с одной отсутствующей створкой, вели в торговый квартал, в район складов. Похоже, рисковать с разминированием Орден не стал, сняв защиту с пары складских корпусов, переоборудованных под казармы или использующихся по прямому назначению — для хранения провизии и всяческих товаров, да ратуши, где расположился с комфортом командный состав этого отряда.
По наблюдению, из городка на поимку лиходеев озорующих на трактах страны отбыло менее половины личного состава, оставшиеся — таскали пиломатериалы, латали стены своих пристанищ, счищали с крыш снег и маршировали по площади между строениями, превращенной в плац. Однако, поскольку это все же торговый район был, а не чисто армейский, фортификация и общая организация были подчинены удобству подъезда и погрузочных работ, а вовсе не простоте ведения обороны. Так, проезды были прямыми и достаточно широкими, чтобы там могли легко разъехаться две-три тяжелогруженые телеги, не мешая прохожим. Склады отличались мощными воротами и полным отсутствием бойниц, соответственно превратить их в укрепления было крайне затруднительно, а вот ловушками, для оказавшихся внутри, стать они вполне могли. Единственный пост охраны, выставленный у ворот, не впечатлял многочисленностью. Десяток унылых бойцов в бесформенных шинелях до пят, все того же алого цвета, разводами, как будто извалявшиеся в давленой свекле. Однако даже такие нелепые бойцы опасны не столько своими бойцовыми качествами, сколько способностью поднять шум, а против организованного сопротивления нам едва ли удастся прорваться, придется отступать.
Поразмыслив, я решил, что в атаку пойдет разведка первой группой. Подкрасться насколько удастся незамеченными, а затем рывком сократить расстояние. Как только они будут обнаружены, вперед двинется остальной отряд. Я, разумеется, иду в первых рядах, возможность быстро сократить расстояние может быть весьма полезной сейчас.
Но, как известно, все планы не выдерживают столкновения с реальностью, а значит приходится их пересматривать и корректировать на ходу. Подкрасться нам удалось почти вплотную, но вот тот тип, которого я принял за командира, оказался ко всему прочему еще и колдуном. Удар обрушенный на нас вышел весьма серьезным, даже меня приложило основательно. Краем глаза обратив внимание на приходящих в себя бойцов, я уже рванул к посту, на ходу обнажая оружие.
Там же. Сагитт.
Все шло хорошо, насколько, насколько оно только может быть хорошо во время войны. Подкрасться удалось совсем близко, уже были слышны разговоры постовых, когда их заметили. Сперва Сагитт даже не осознал что произошло, земля вдруг ушла из под ног, а его впечатало плечами и головой в снег с немалой силой. Осознавая, что сейчас не время отлеживаться, он старался побыстрее перевернуться. Опираясь на руки, попытался подняться, борясь с головокружением и гулом в ушах. Перед глазами плыло, как после хорошей попойки, но это не помешало ему лицезреть феноменальное зрелище: У ворот десяток воинов ордена с магом отбивались от его командира. Вообще, у многих в отряде возникали сомнения, а человек ли их предводитель? Никто так и не смог узнать ни его имени, ни прошлого. Гуляли самые разные предположения, от демонического происхождения (эту версию впрочем, удалось разбить сразу, серебряные насечки на доспехе, отделка клинка и пара литров освященной в храме Димера воды 'случайно' пролитой на командира, напрочь исключали такую возможность.) до слуха, что их командир является герцогом одной из провинций, пострадавшим в результате бесчеловечных экспериментов над ним в тайных лабораториях Ордена.
Пошатываясь, Сагитт подошел к одному из поваленных ударом мага товарищей и помог ему подняться. Большинство остальных сумели подняться сами. Но троим уже было не суждено сделать этого уже никогда. Их изломанные позы не оставляли никаких сомнений в летальном исходе. Однако, можно сказать что их взводу повезло. Снег смягчил первоначальный удар, и амортизировал их приземление после. Пострадали только непосредственно попавшие под раздачу бойцы. За всей этой суетой он упустил момент, когда пал маг противника. Вот вроде бы только что он ловко швырял в их командира пылающие шары, а сейчас его верхняя половина тела почему то лежит рядом с ними, тогда как нижняя, как и большая часть караула отсутствуют в пределах видимости вовсе. Не мешкая, они устремились к воротам. Многих по прежнему шатало от перенесенного сотрясения, некоторых приходилось поддерживать, а от леса спешила подмога в лице остального отряда, даже и не пытающаяся уже соблюдать никакой маскировки. Когда разведгруппа добралась до ворот, надо отдать им честь — быстрее основной части отряда, несмотря на перенесенную контузию, они обнаружили недостающую часть мага и караула уже внутри. Чудовищный удар разметал их по внутреннему дворику, где с ними и расправился ворвавшийся на плечах командир. Основной удар обрушился на мага, и то что от него осталось опознанию подлежало разве что по косвенным признакам, а вот большинство солдат пережили этот удар, впрочем им никто не собирался оставлять возможности для контратаки.
Забрызганный кровью, в закопченной броне, измятой и изрубленной, предводитель отряда выглядел так, словно и вправду выбрался из самых глубин преисподней. Дождавшись, когда подтянутся взводные он отдал распоряжения:
— С первого по четвертый взводы идут направо, с пятого по восьмой налево. Остальные прикрывают их и давят огнем все, что шевелится. Всем ясно? Вперед, чертовы ублюдки нас заждались…
Короткая пробежка по прямой улице ведущей к складам, и группы врываются на площадь. Вспышку магии у ворот они обнаружили, и даже отреагировали. Но прошло едва пять минут, за это время даже собрать личный состав задача не из легких. Поэтому, перед двумя казармами кипела деятельность по сбору хоть какой-нибудь группы, должной отреагировать на тревогу. Ворвавшиеся на площадь люди, не несущие на себе опознавательных знаков какой-либо стороны сперва вызвали замешательство. Впрочем, они сами обозначили свое отношение к солдатам Ордена наиболее доходчивым способом, залпом выкосив первые ряды солдат и офицеров. А затем начался хаос. Кто-то зашвырнул в ворота казармы бочонок с маслом, продырявил его несколькими выстрелами и следом швырнул факел, подперев затем дверь бревном, затем выстрелы загрохотали как сушеный горох в жестяном ведре. Крики боли перемешивались с командами офицерского состава с обеих сторон, пороховой дым смешивался с жирным чадом горящего масла, просмоленного дерева и всяческой утвари.
Несколько магов и два десятка офицеров заперлись в здании магистрата, и довольно успешно вели оборону, положив добрую дюжину атакующих. Правда после этого одного мага решившего добить парочку раненых и слишком высунувшегося в окно, таки подстрелили. Остальные скупо огрызались из глубины помещения, стараясь не подставляться под ответный удар. Сигнал к отступлению прозвучал неожиданно, когда Сагитт уже готовил ударную группу для атаки на засевших магов. Ничего не понимая, но подчиняясь приказу они двинулись с площади, стараясь не слишком мелькать на открытых пространствах. К счастью, жирный черный дым от горящего склада стелился по земле, прикрывая бегущих.
Поравнявшись с командиром, он проорал:
— Почему уходим, шеф?
Последнее обращение он услышал в одной из редких историй их командира, и взял на вооружение. Сейчас оно пришлось как нельзя кстати, хоть он и не понял точного смысла обращения, но оценил то, что применяется оно к старшему по статусу соратнику.
— Задерживаться нельзя, карательный отряд скоро вернется, а нам с ним встречаться, сам понимаешь не с руки. Штурмовать же укрепления нам не требуется, напоминаю — наша задача нанести противнику максимально возможный урон, что мы уже выполнили, а не геройски погибнуть. И побереги дыхалку, нам еще придется отрываться от преследования.
Добравшись до леса, устроили перекличку, быстро оценив потери. По предварительным подсчетам они потеряли двадцать три человека, еще десяток ранено, но способно к самостоятельному передвижению. Однако, потери противника много хуже. Поскольку традиционно начинал Орден свою деятельность с расшатывания дисциплины в армиях противника, то в своей они постарались по возможности исключить такую возможность. Оружие и доспехи хранились централизованно, в арсенале, куда их солдаты сдавали после похода. На территории лагеря дозволялось ношение оружия только офицерскому составу, солдаты же довольствовались короткими, в ладонь, ножами. Когда противник разворачивал свои войска чуть ли не сутки, такая тактика могла быть оправданна, но не против быстрых рейдов небольших отрядов, уж точно. Заминка стоила войскам Ордена рассеянного личного состава во множестве потерянного бесповоротно и окончательно, а так же разрушенной казармой и подожженными складами и арсеналом. Кто-то может сказать: "Да что там мечам станется, они же железные!", но тут есть маленький нюанс — клинки побывавшие в пекле пожара, а затем медленно остывшие — лишатся главного, закалки. И по сути, превратятся в довольно бесполезные ломики, тупящиеся после одного-двух ударов. Топорам, наверняка придется еще хуже — придется где-то искать новые топорища. Так же, лишились они и арбалетов и запаса болтов к ним. В общем, вылазку можно считать удавшейся полностью, что несмотря на потери было ясно каждому бойцу отряда.
Возвращение.
Памятуя о прошлой погоне, в этот раз отступали в предельном темпе, несколько раз меняя направление движения, с тем чтобы не натолкнуться на горячую встречу темпераментных южан, вышедших наперехват. В целом, возвращение к Круксау вышло едва ли более рутинным, чем поход в соседнее село за вином и бабами. Если не считать один случай, когда из местной берлоги, поблизости от которой отряд устраивался на ночевку, подняли пластинчатого оведа, местный вариант медведя, только вместо меха, эта скотина отрастила чудовищные залежи сала прикрытые поверх ороговевшими пластинами брони. В теории, эта устрашающая зверюга не слишком агрессивна, в теплое время года, поскольку питается в основном растительной пищей. Однако, здесь она оказалась поднятой из спячки в не самом добром расположении духа, да еще и с пустым брюхом, а диета предполагающая исключительно сосание лапы, привела его в совершеннейшее неистовство. В брюхе пусто, а еда бегает, и что еще хуже — орет, привлекая внимание.