Если ты умер[СИ]
Шрифт:
Исходя из природных данных, надежды Квурга догнать пришельцев были далеко не беспочвенны. Численное превосходство было на его стороне, а гайдзины по его мнению — воевать не умели в принципе, бить из засады и честный бой — вещи разные. Его не смутили высокие потери и не очень знакомое оружие, шаманы их племени покрывали их тела наколками противостоящими магии, используя сок природного абсорбента энергии, что придавало коже горцев сине-зеленый оттенок. Хотя защитные способности подобной татуировки были достаточно высоки, посторонних, желающих сделать такую же находилось немного, ввиду категорического нежелания людей становиться похожими на дикарей. Ограничено данные узоры, тем не менее использовались, нательные амулеты в тату-салонах наносили, с самыми разнообразными целями, порой весьма далекими от противомагической защиты.
Встав на след отступившего противника, горцы ходко двинулись по лыжне. Поземка занесла ее уже почти полностью на открытом, продуваемом пространстве холма, однако лес бережно хранил оставленные следы и до следующего снегопада можно не опасаться потерять направление. Квург довольно ухмыльнулся: вставший на след Борз никогда не упустит своей добычи.
Под кронами. Первый бой.
Отходили мы неспешно, пару раз останавливаясь в ожидании преследователей, готовые достойно угостить их. Однако, то ли Орден готовил неглупых командиров, то ли у них после обстрела банально не осталось никого способного наладить погоню, мы спокойно отступили. Я решил не задерживаться и разорвать дистанцию с возможными преследователями по максимуму, так что двигался отряд лишь с небольшими остановками на то, чтобы отдышаться. Костры разводить даже не пытались, перекусывая заготовленными сухими пайками из полосок вяленого мяса и тонких листов лепешек с какой-то местной зеленью, использующейся в качестве приправы. Такое движение продолжалось до самой темноты, когда уже каждый лишний шаг означал либо встречу с ветвями дерева, либо падение в незамеченный овражек, присыпанный снегом. Приказав всем спать, дежурство я взял на себя полностью — отсутствие потребности во сне здорово помогает в подобных вещах.
Пока мне вынужденно приходилось бездельничать, решил немного доработать технологию стрелкового оружия, с минимальными затратами. Во-первых, следовало ввести нарезку и длинноствольного оружия. Судя по тому, что я видел, местный уровень развития несколько выше ожидаемого, так что освоить должны суметь. Более длинный ствол, чем у модели для ополчения, хотя и того же калибра. Возникла проблема с пулей, для такого оружия. Вбивать через шомпол молоточком оную все же излишне мудреный способ. Выход предложен был сам собой — пуля Минье, которая при выстреле расширялась ударом пороховых газов в ее заднюю часть, и вдавливалась таким образом в нарезы. Пороховой заряд, вместо мерки, каковую солдаты могут и потерять, имеет смысл упаковывать в одноразовые бумажные пакеты, из которых его банально пересыплют в ствол оружия. В остальном, пожалуй менять ничего не стоит.
Наутро, едва забрезжил рассвет — я растолкал нескольких солдат и заставил их будить остальных. Наскоро позавтракав и приведя себя в порядок, тронулись в дальнейший путь. Пару раз на грани восприятия возникало какое-то беспокойство, однако внутренний радар молчал, никак не сигнализируя о наличии рядом хоть какой-нибудь опасности. Тем не менее, я решил устроить небольшой отдых, а заодно и проверить опасения. Скомандовав привал, указал для дежурства почти весь состав, выделив два десятка для приготовления горячей пищи, благо пара сушин поблизости обнаружилась. Наскоро ее разделав, на нескольких кострах занялись приготовлением наваристой похлебки с мясом. Даже если моя паранойя необоснованна — то ребята хотя бы поедят горячего. Да и просто поваляться, вместо того чтобы идти по нетронутому снегу на широких лыжах — уже удовольствие.
Однако, как известно — если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Ввиду особенностей моего зрения — я гораздо лучше вижу ночью, что дает огромное преимущество перед противником, нежели днем — здесь большинство имело дьявольски острые глаза, не испорченные чтением книг и мерцанием экранов. Так что приближение противника первым заметил один из молодых бойцов, а поскольку дикий лес — это не парк для прогулок — видимость в нем ограничена полусотней метров. Поэтому, между тревогой и первыми выстрелами не прошло и секунды. А затем вал атакующих показался во всей красе, тут же потонув в практически непрерывном ружейном грохоте. Позиции заволокло дымом, но это событие было ожидаемо, так как не раз отрабатывалось на учениях, так что солдаты дружно бросились назад от спонтанной дымовой завесы, увязая по колено в снегу, ведь времени снова вставать на лыжи уже не было. Немного отступив, бойцы произвели второй залп вслепую, однако для картечи это уже не так критично, рассеивание поражающих элементов на трех десятках метров выпущенных из стволов без напора — достигает метра, так что тут ограниченная видимость не являлась существенной проблемой. Даже не пытаясь перезарядить свое оружие, они схватились за револьверы рассредоточиваясь по фронту. Такое странное для рукопашной действо, наверняка привело бы к разгрому любого другого противника, если бы не одно но — в сомкнутом строю, в свалке, стрелки лишались главного преимущества — дальнобойности, и риск подстрелить по ошибке своего же соратника возрастал многократно. Так же — они охватили группу атакующих в какое-то подобие мешка, устроив натуральное избиение. Да, не обошлось и без потерь — отстреливать противника до того, как он доберется до бойцов, удавалось далеко не всегда. Даже при моем непосредственном вмешательстве.
Сбросив перчатки, я врезался в ряды противников, отметив, что эти рожи больно похожи на выходцев с колоний Магадана, судя по обилию наколок. Если они и манеры имеют те же самые, туши свет. Эти замечания не мешали пользоваться моими способностями в полной мере. К концу сражения многие стрелки схватывались уже врукопашную с оставшимися бойцами противника. Однако, подсчет потерь, после завершения боя оказался совсем не в пользу уркаганов. Мы потеряли едва четверть отряда, они же оставили добрых две с половиной сотни тел, не считая немногих бежавших. Единственное, что меня смущало, так это то — что я совершенно не ощущал их присутствия, не считая небольшого беспокойства. После подобного боевого крещения, мы остались собрать трофеи и отдохнуть, лишь немного сместившись в сторону от места битвы. Забрали и позаботились о своих погибших, по возможности засыпав их снегом и полив водой, натопленной из все того же снега, его то тут — в достатке.
Я немного опасался за боевой дух ребят, хотя и напрасно — они привыкли жить бок о бок со смертью. Гибель на охоте от когтей зверя, или от рук разбойников на дороге, или от разнообразных болезней — здесь были в порядке вещей. Да, смерть близких это горе, но такая обстановка воспитывала сильных духом людей, иные тут не выживали. В благополучном обществе молодежь может себе позволить быть несколько инфантильной, что и порождает довольно специфические субкультуры, склонные к суицидальным наклонностям. По странной случайности — в эти культуры никогда не попадают выходцы из неблагополучных мест. Здесь же, мир пока еще не позволял слишком расслабляться, а посему молодежь взрослела быстро. Смерть — хороший учитель, она умеет мотивировать на достижение результата.
Так что, весь траур ограничился пущенной по кругу братиной, да несколько большей хмуростью бойцов, которые и ранее то не отличались особенной болтливостью. Разве что Сагитт, который благодаря своему упорству и живому уму попал в разведгруппу, по прежнему травил какие-то байки, поддерживая общее настроение на уровне чуть выше хренового. Еще одной вещью, которая удерживала их от скатывания в панику, было наглядное сравнение их потерь, с потерями противника. Если два десятка своих погибших было немало, и это печалило — то две с лишним сотни тел преследователей, о которых позаботится лес, все же вселяли в ребят гордость и уверенность в своих силах.
Многие этой ночью засыпали с трудом. По сути, это был их первый серьезный бой, когда они всерьез столкнулись с опасным противником, и лишь превосходство в огневой мощи и переоценка врагом собственных сил спасли их от поражения. Кроме всего прочего, этот опыт дал им и еще одно — понимание того, что они отнюдь не бессмертны, и ставка на любое вундерваффе, не подкрепленная более ничем — может стоить им жизни. Надеюсь, что безрассудства это поубавит.
Пока личный состав предавался сну, я изучал карты. Несмотря на изрядную художественность, они были уже достаточно точны и подробны, чтобы их можно было использовать как руководство к действию. По оным картам выходило, что почти весь здешний край — это леса, с искусственно созданными полями, на месте вырубленных зарослей. Дороги, в массе своей, представляли узкие тропы или широкие просеки, в зависимости от важности этой транспортной артерии. Посему, план, ранее предполагавший только нападения на окопавшегося противника, немного видоизменился. Чем хороши лесные дороги? Тем, что оккупанту нужно что-то есть. А чтобы это что-то съесть, его необходимо солдатам доставить. А доставить, правильно, они могут только по очень ограниченному числу дорог, что открывает широчайшие перспективы для диверсионной деятельности.
Поэтому, мы даже не стали пытаться более нападать на подворачивавшиеся деревушки, с тем, чтобы пока не привлекать к себе внимания, а обогнули по широкой дуге, за столицу, где, в глубине дремучего леса и разбили лагерь. Отрыли землянки, что в промерзшем грунте — само по себе подвиг. Обустроили печки примитивные, настелили полы и перекрытия. А я, тем временем, соорудил из оструганного бревна небольшой тотем, который и водрузил в центре импровизированного поселения. Принцип его работы подбирался исходя из рун, которые нашлись в памяти. Собственно, толку от него, кроме функции этакой 'масксети' и не было, да и ту выполнял лишь до той поры, пока энергия, влитая в него, не иссякла бы. К счастью, это была как раз та функция, которую наилучшим образом воспринимала именно органическая основа. Даже не представляю, где бы тут пришлось искать камень подходящего размера.