Если вместе, то навеки

– Костя, выручай, - окликнул неторопливо возвращавшегося с обеда Ивлева Антон Павленко. – У нас тут такая проблема возникла, что только ты и можешь выручить.

Костя удивленно посмотрел на Антона: в число незаменимых сотрудников их КБ Ивлев никогда не входил. Если уж и возникла проблема, то почему бы не обратиться к начальнику его отдела? А еще лучше к Льву Анатольевичу. Вот этот из числа незаменимых. Но подошел к Антону. любопытно же, что эта за проблема, разрешить которую может только он, Костя Ивлев.

– Я слышал, ты в июле в поход идешь. Это так? – ошарашил Антон вопросом.

– Так, - удивленно подтвердил Костя.

–

Костя обалдело посмотрел на Антона.

– Антон, я же в горы иду, в Саяны. И после прошлогоднего случая иду один. Да и мое отношение к женщинам ты прекрасно знаешь.

– Потому к тебе и обратился, - усмехнулся Антон. – У нас вот какая катавасия-то вышла…

Из рассказа Антона Костя уразумел, что надо выручить одну из его сотрудниц, месяц назад оставшуюся из-за разрыва с мужем без жилья. Ее пристроили в общежитие одного из учебных институтов. Да вот беда: в начале июля в общежитии собираются менять водопровод и канализацию. Хотя ремонт будут делать по участкам, места будет только для абитуриентов.

– На август я Анастасии жилье нашел, - завершил Антон свои объяснения. – А вот июль ей надо пережить.

– Могла бы поехать в какой дом отдыха, - фыркнул Костя.

– Категорически не хочет, - вздохнул Антон. – Говорит, что только ей сейчас курортных роман не хватает.

– Ладно, - вздохнул Костя. – Знакомь.

Анастасия оказалась ладной, не очень красивой, но симпатичной женщиной.

– Только никаких заигрываний, - сразу же поставила она условие.

– Можешь быть спокойна, - рассмеялся Антон. – Обычно в таких случаях говорят: не родилась еще женщина, способная соблазнить Константина. Но здесь иной случай: я не могу даже представить себе такую женщину.

– Я иду в Саяны, - мрачно сказал Костя. – Иду один, потому что из прошлого похода привез два трупа и одного инвалида. Так что…

– Меня устраивает, - усмехнулась женщина. – Родители умерли, детьми не обзавелась, муж оказался поддонком. Так что оплакивать меня некому. А в горы я ходила в студенческие годы. Дважды на Кавказ и один раз на Алтай.

Во взгляде Кости впервые появилась заинтересованность.

– По турпутевке ходили?

– Нет, с командой институтского турклуба. Первый поход, конечно, не категорийный, а следующие два двойки.

– На этот раз будет верная тройка, может, и с перехлестом.

– Годится.

В первых числах июля они сели в поезд, идущий на Новокузнецк. Оттуда местным поездом предстояло добраться до Абазы, а далее автобусом до перевала Саянский. В дороге разговаривали мало. В первый день Костя рассказал о маршруте, заставил Анастасию показать по карте точки и трассы аварийных выходов. В следующие дни их общение ограничивалось предложениями поесть, да вопросами, какая следующая большая стоянка. И все же, несмотря на столь обильное общение, к прибытию в Абазу они как-то незаметно перешли на «ты». На перевал Саянский они попали в конце дня. Верный своему правилу пройти в первый же день хотя бы пару-другую километров, Костя, проводив взглядом автобус, вскинул рюкзак.

– Не ночевать же у дороги, - согласилась с ним Анастасия, вскидывая свой рюкзак. – Веди, командор.

– Столь многочисленной группе командор не положен, - усмехнулся Костя. – Пошли.

К его удивлению, прошли они в оставшиеся до заката два с небольшим часа больше, чем он намечал. Анастасия оказалась женщиной выносливой, неунывающей. Поставили палатку, молчаливо распределили обязанности: Костя возился с примусом, Анастасия кашеварила. Поужинав, легли спать. Встали рано, на зорьке. Позавтракав, быстро собрались и пошли гребнем хребта к горе Узной-Таштаг. Костя исподволь присматривался к нечаянной спутнице. Неразговорчивая, сноровистая, краткие привалы не затягивает. В общем, опасения его не оправдались. К счастью. Конечно, приходится считаться с тем, что женщина. Но Костя и раньше ненормативной лексикой не увлекался, даже сторонился через слово матерящихся. Сказывалось, что рос без отца. Ничто так не огорчало мать, как услышанное от сына сквернословие. А в подростковом возрасте увлекся матерщиной, считая ее неотъемлемым атрибутом мужской взрослости. И теперь рад, что понял благодаря матери всю похабность таких манер.

Шли ходко и ладно. На скальных участках Костя подстраховывал Анастасию, порой и она ему снизу помогала вскарабкаться, а потом он втягивал ее на камень. Вечером немного разговаривались обмениваясь впечатлениями о минувшем дне, говорили и о предстоящем восхождении на Узной-Таг. Заговорившись, легли спать позже, чем накануне. Но утром встали столь же рано, и также быстро собрались. Идти-то еще далеко, вон она, эта Узной-Таг, едва виднеется в туманной утренней дымке. К вечеру подойдут поближе. Костя вдруг с удивлением и неожиданной радостью заметил, что в этом походе не чувствует себя руководителем. Заметил и усмехнулся: а нужен ли такой маленькой группе руководитель? И он, неожиданно для себя, вдруг залюбовался открывающимся с хребта пейзажем. С хребта были видны другие горы Саян, отделенные них широкими долинами. Голубыми полосками извивались реки, отсюда, с высоты, казавшиеся маленькими, безобидными. Несколько раз Костя окликал Анастасию, обращая ее внимание на красоту открывавшейся панорамы. Потом и она стала окликать Костю, и они вместе любовались распахивающимися перед ними далями. Один раз они, залюбовавшись горой Каракош, обнялись, но тут же смущенно опустили руки. Прошли в тот день меньше, чем могли бы, но все-таки больше, чем планировал Костя. И в этот вечер они долго сидели возле палатки, негромко разговаривая.

К полудню следующего дня подошли к подножью Узной-Таштаг, передохнув и перекусив, начали первое совместное восхождение. Часа через два стояли уже на самой вершине обнявшись, переговариваясь негромко. С вершины такой вид открылся, что кричать не хотелось. Спустившись по западному склону к безымянной реке, стали искать место для ночлега. Нашли хорошую поляну: и от воды близко, и дров вокруг много. После ужина Костя вдруг заговорил о произошедшей в прошлом году в его группе трагедии.

– … Миша вызвался кулуар проходить первым. Разрешил. Остальные следом шли, сразу за Мишей Глеб, я замыкающим, чтобы в случае чего группу вести. Хотя, наверное, нужды в том не было, у всех уже хороший опыт горных походов был. Но правило выдерживал: если я не первым иду, то последним. Вижу, Миша уже к самому выходу из кулуара подошел, стал немного группу ускорять. И вот тут-то беда и приключилась. Потом уже, придя в себя, поняли, что случилось. Качнул Миша камень, камень-то валиться на Мишу стал. Наверное, разумнее было всем весом своим на камень навалиться, Миша же отпрыгнуть решил, и камень его сшиб. За камнем в кулуар устремился камнепад. Ну и вся эта масса на Мишу обрушилась. Наверное, сразу погиб. А дальше понеслось по кулуару. Крикнул ребятам: уходите влево, да Глебу уже поздно было уходить. Снесло и его. Юру задело только, но перелом руки. Потом, естественно, следствие, разборка. Признали, что непосредственной вины на мне нет, но от руководства группами отстранили. А, какая разница. Ребята уже сказали, что со мной больше не пойдут…