Если завтра случится
Шрифт:
— Вы двое остаётесь тут, — обращается Илья ко мне и Черепанову, стоящему позади.
— Опять пропущу самое интересное, — вздыхает тот.
«Интересное». Ну и формулировка.
Что до меня, то я рад пропустить мордобой, хоть и частенько в них участвую.
Итак, парни заходят в кабинет, а мы остаёмся с секретаршей в приёмной.
— Гля, прикольная хренотень, — Антон увлекается какой-то ерундой, стоящей на столе. Конструкцией, в которой один шарик бьёт другие. Я такую штуку видел только
— Антистресс, — отвечает Мила. — Шары Ньютона называется.
— Шары Ньютона, слышал? — Черепанов толкает меня локтем в бок, глумливо смеётся и, запустив в ход механизм канцелярского маятника, переключается на маленький, круглый аквариум-бокал, в котором одиноко плавает вуалехвост. Вроде так их называют. У нас в детдоме тоже такие были.
— О, золотая рыбка! — наклоняется, рассматривает её и стучит по стеклу. — Капец она пучеглазая!
Как дитё, чесслово!
— Надо загадать че-нить, а? — поднимает на меня взгляд. Никак не реагирую. Ну бред же. — Долгую жизнь, например. Да! Точно! Эй ты, карась пучеглазый! Хочу долгую жизнь. Организуешь?
— Ээээто так не работает, — подаёт голос секретарша. — Я повышение просила уже трижды. Ой! — прижимает ладонь ко рту. — Я совсем забыла. Через полчаса здесь будут японцы.
— Какие ещё японцы? — хмуро переспрашиваю.
— Обыкновенные. Контракт придут подписывать.
— Будет ли с кем… — многозначительно тянет Тоха как раз в тот момент, когда из кабинета начинают доносится стоны и мольбы Анатолия Павловича.
— Ребят, вы только меня не убивайте, пожалуйста, — в ужасе замерев, просит Мила. — У меня ипотека на квартиру родителей, невыплаченная кредитка за отдых в Турции, парень-игроман, который без меня пропадёт, и ёж.
— Ёж? — уточняет Черепанов, почесав башку.
— Да, беленький такой, Тотошка, — шмыгая носом, рассказывает Мила. — Купаться любит и по кровати бегать. Погибнет если я… — громко всхлипывает. — Не вернусь…
— Успокойся, всё с тобой будет нормально, — обещаю я ей.
В ту же секунду, как назло, раздаётся выстрел. Слышится звон битого стекла.
— Или не будет, — нараспев произносит Тоха.
Зуб даю. Очередной перфомэнс Динамита. Не иначе.
— Мамочки… — Мила, запоздало дёрнувшись, присаживается на пол. Забившись в угол, тихо сидит и косится в мою сторону.
— Да не боись ты, жив твой начальник, — машет рукой Антон и цепляет со стола большое, спелое яблоко. — Наверное.
Выразительно на него смотрю.
На хрена шугать и без того испуганную девчонку?
— Я обещаю забыть ваши лица, только не убивайте, — зажмуривается девчонка.
— Ты чё, фильмов пересмотрела, — хмыкает Антон, швыряя огрызок в урну. — Мы не уроды какие-нибудь, по беспределу абы кого гасить.
С этим высказыванием я частично согласен. Ведь вроде как под пресс попадают далеко не случайные люди. Взять того же Анатолия Павловича, сидящего за стеной.
Вроде как заслуженно сейчас отгрёб, да? Но вот та же Мила причём? Почему она сидит на полу и трясётся от страха?
Открывается дверь. Сперва та, что слева от нас. Затем та, что справа. Короче, делегация япошек нос к носу сталкивается с пацанами.
Комично всё это выглядит.
Настолько они контрастируют друг с другом…
Иностранная речь стихает. Япошки, все, как один, лупятся на Динамита. У того, во-первых, ствол в руке, а во-вторых, ещё и свитер белый в крови изрядно испачкан.
— Чё уставились? — враждебно пялится он на них в ответ.
— Нихао! — машет им Антон. — Я чутка знаю китайский.
— Они японцы, придурок, — качаю головой.
— А… Тогда Конишуа, — продолжает трепаться он.
— Так. На выход, братва, — командует Паровоз. — Мила, отнеси водички Анатолию Павловичу и спроси, не нужен ли ему доктор. Сомневаюсь, что сейчас он способен принять этих людей.
— Угу, — лепечет секретарша, по прежнему сидя на полу.
***
После посещения офиса Мордюкова было решено ехать в Подмосковье. К некоему Хасану, который, как оказалось, стоит за нашим Толиком и жаждет по беспределу отжать бизнес конкурента.
Если вкратце, той ночью мы жёстко встряли. Потому что люди этого самого Хасана дали нехилый такой отпор. Клянусь, в ту минуту мне реально показалось, что Паровоз просчитался, переоценил наши силы и возможности, ведь подобный лютый замес случился на моей памяти впервые.
Долгая перестрелка, мордобой.
Итог: двое из нас словили пулю. Один получил конкретный сотряс, другой — ножевое.
Надо ли говорить, что здорово очканули все мы.
Незнакомая территория. Дождь. Полутьма. Лес.
Отвечаю, каждый из нас в тот момент мимоходом, но подумал о том, что может сыграть в ящик и не вернуться из резиденции Хасана живым…
Наверное, именно поэтому я так сильно ждал Настю в этот раз. От одной лишь мысли, что больше не увижу её, становилось дурно. Еле дотянул до грёбаной пятницы. За малым не сорвался к ней. Сидел, как дебил, у двери всё утро, но она, как будто специально, приехала ко мне не как обычно, а только в районе часа.
— Привет.
Стоит на пороге моей квартиры. Запыхавшаяся, розовощёкая.
Торопилась.
— В театре поставили прогон, не смогла приехать раньше, — объясняется, уже разуваясь в прихожей.
Помогаю снять пальто и тут же, зажав у двери, целую. Страстно и настойчиво. Она, мне кажется, даже немного охреневает с такого приветствия.
Тащу девчонку на кухню, сажаю на стол и стаскиваю с неё всю одежду.
Обнажённая Настя прекрасна. Хрупкая, худенькая, идеальная. Для меня — чистый эталон красоты и женственности.