Если живет Надежда
Шрифт:
Он женат уже двенадцать лет. И думал, что счастливо женат. Или не думал? И как давно стал сомневаться в своем счастье? И счастье ли это было? Он задавал и задавал вопросы, но не видел ответов. Что связывало его с женой? Любовь, привычка? Или смесь того и другого? Будни — вот был ответ. Они не ссорились и не ругались, все было тихо. Но было ли взаимопонимание? Или каждый жил сам по себе? Вопросы оставались без ответов. Голова разболелась. Мыслить логически дальше не получалось. И присоединилось еще одно странное чувство — боль
Мозг шутил со своим хозяином на всю катушку. Картинка не складывалась. Владимир усомнился в себе. Надо было все-таки согласиться на визиты психолога. И этот профессор хотел назначить что-то успокоительное, а он отказался. Почему отказался? Из-за того, что тот вызвал у него негатив, потому что бросил Надю. Другого развития событий он предположить не мог. Бабник-профессор променял Надю на более молодую и наивную студентку.
========== Часть 5 ==========
— Вова, спишь? — Надя появилась в палате в первом часу ночи.
— Нет, заходи, — он был рад ей, каждый раз рад. Именно Надежда держала его на плаву. Когда она заходила, жизнь переставала казаться бессмысленной. Он сам не понимал почему: ведь как был, так и оставался инвалидом. Но когда она была рядом, то заряжала его внутренней энергией, верой в жизнь.
— Ты от снотворных отказался? Да? — ее голос был другим.
Это настораживало. Но ответил сразу:
— Да, отказался. Пытаюсь выжить сам.
— Зря, ты должен спать и восстанавливаться.
— Понятно, так ты пришла проверить, сплю я или нет?
— Нет, я курить хочу, я надеюсь, ты все не выкурил?
— Нет, в тумбочке, возьми сама. Я, как ты и просила, больше двух не курю, хотя хочется.
— А я бросила вчера, — сказала она, делая затяжку.
— Понял. Вижу, как бросила.
Она приблизилась к нему, укрыла его одеялом и приоткрыла окно. Выкурила одну, затем вторую.
Дверь палаты приоткрылась и в проеме возникла сестра Наташа.
— Громов, ну, я же просила не курить без меня, кто проветривать будет? А это Вы, Надежда Михайловна. Кофе сделать? Могу сюда принести. Жалко парнишку — всего-то двадцать три года.
Медсестра закрыла дверь и по коридору раздался шум ее шагов. Повисла тишина. Прервал ее Владимир:
— Пачку положи на место.
— Тебе жалко, да? Я сама тебе сигареты приношу.
— Положи, сказал, двух хватит.
Она подчинилась и положила пачку в ящик.
— Я пойду, прости, что спать не даю.
— Сядь. Сама пришла, я тебя не звал. Значит говорить будем. А то нашла место, где покурить можно, в палате у больного.
Надя села рядом с кроватью, предварительно закрыв окно.
— Руку дай, — произнес он. Она дала. — Руки у тебя холодные, ледяные прямо.
— Я курила у окна.
— Да ты поплачь. Надь, а если бы я тогда умер, ты
— Да, конечно. Ты думаешь, можно привыкнуть к смерти?
— Не знаю, мне казалось, что вы, врачи, потому и циники, что к смерти привыкли.
— Нет, Вова, мы, врачи, потому и циники, что своим цинизмом от мира защищаемся. А к смерти привыкнуть нельзя, сколько бы лет ни было пациенту, хоть знаешь, что уже не помочь, а все равно пытаешься ее победить. Старуху эту с клюкой… Я проиграла.
Она действительно расплакалась, а он молчал и гладил ее руку.
— Все, прекращай, тебе еще работать.
В коридоре снова послышались шаги. Дверь отворилась, и вошла Наталья с двумя чашками кофе.
— Сейчас сахар принесу, сами положите.
Она вышла, включив свет.
— Во какой я молодец — дал доктору покурить и кофе еще получил.
Он улыбался глядя на Надю. А она вытерла слезы, подошла к раковине и умылась.
— Давай помогу сесть.
Она действительно усадила его на кровати.
— Вов, прости.
— Да ладно, считай, что сеанс психотерапии удался, я рад, что не умер.
Она улыбнулась.
— Я тоже рада, что ты не умер. Если бы ты только знал, как рада. Я тогда двое суток от тебя не отходила. Меня реаниматологи уже ненавидели.
— За что?
— Я ж их кофе пила и доставала их по полной.
Он уже просто смеялся.
— Не помню я такого, Надя.
— Знаю, что не помнишь, ты ж все помереть пытался.
— Как давно я не пил кофе.
— Зато я пью его постоянно. Не получилось у меня бросить курить…
— Бросала зачем?
— Жизнь начинала сначала. Думала, что начну, счастливой стану…
Он промолчал, внимательно изучая ее лицо.
— Не судьба, видно. Ни жизнь начать сначала, ни счастье.
— Ты почему врачом стала?
— Так я из семьи врачей, другого пути не было.
— Родители хирурги?
— Нет. Мама кардиолог в поликлинике, а папа стоматолог. Они в другом городе живут, маленьком таком.
— Как же тебя угораздило?
— Назло мужу. Да и на романтику потянуло. А в результате — ни мужа, ни романтики. Правда работа любимая, вот ей и живу. Вов, давай, я тебя положу и пойду писать ход операции и эпикриз посмертный.
— Спасибо за кофе. Тебе хоть полегчало?
— Какой там. Хотя да, с тобой легче. Ты не теряй меня завтра, там будет много всего. И отчеты, и разборки, и вскрытие.
— Ты и на вскрытие пойдешь?
Она только головой кивнула. Потом встала и помогла ему лечь. Забрала чашки и вышла из палаты, выключила свет.
Он же включил планшет и снова разглядывал ее фото с сыном.
А Надя свернулась на диване в ординаторской клубочком и думала. Володя стал ей родным и необходимым. Как брат. Такие отношения с пациентом у нее сложились впервые. Это потому, что она так хотела вернуть его к жизни, пронеслось в голове.