Эсминцы против линкоров
Шрифт:
За столом майор говорил о том, что под Ригой продолжается тяжелое сражение. А в Курляндии дела совсем плохи. Вот-вот немцы последний укрепрайон возьмут в районе мыса Колка. Вот только Александр помнил, что в его прошлой жизни Курляндию и Ригу немцы к этой дате уже взяли неделю назад. А теперь Рига держалась, да и переправа с Колки действовала. Пусть и под вражескими обстрелами и бомбежками, но эвакуация с полуострова на Моонзунд все еще продолжалась.
Вопреки ожиданиям Александра, майор ничего из спиртного на стол не выставил. Вряд ли он сам не пил. Но вот поить Лебедева не рисковал. По всему выходило, что это все козни дяди Игоря. Вероятно, он предупредил майора, чтобы не вздумал соблазнять Сашу спиртным. Так что и не пришлось Александру на этот раз напрягать свою силу воли. За обедом он больше слушал и жевал. События на фронте он тоже старался особенно не комментировать, боясь проболтаться о своем знании будущего развития событий. Лишь уверенно сказал майору, что Советский Союз обязательно победит Германию, хотя война с немцами будет длиться годы, да и потери будут не меньшими, чем в Первую Мировую.
А вот когда нечаянно Саша сказал, что поражение Финляндии полностью сняло угрозу блокады Ленинграда, майор насторожился. Ведь Тимофей Григорьевич, как выяснилось, не допускал даже такой теоретической возможности, считая, что в Зимнюю войну с финнами граница была достаточно далеко отодвинута от города имени Ленина. Лебедев спорить не стал. Зато он хорошо наелся, не забывая нахваливать угощения. Пусть майор поймет, что молодой капитан-лейтенант приличный и благодарный человек, а совсем не такой выскочка-мажор и алкоголик, как о нем, наверное, думает Широкин после факта попойки на поврежденном эсминце и разговора с его дядей.
* * *
Советская база в Ханко имела неплохую береговую оборону, а ее личный состав уже получил в новой короткой войне с Финляндией боевой опыт. Этой военной кампании, победоносно завершившейся решительным десантом на Финскую столицу, уже дали неофициальное название «Недельная война». В понедельник 28-го июня Финляндия официально объявила войну Советскому Союзу, фактически начав боевые действия за день до этого, а уже в воскресенье третьего июля правительство Финляндии подписало капитуляцию. Хотя северная часть страны, объявив себя независимым государством Северная Суоми, еще продолжала сопротивление под руководством фельдмаршала Маннергейма и при поддержке немцев со стороны Норвегии, оккупированной ими, но вся южная часть вдоль Финского залива и до залива Ботнического уже однозначно контролировалась Красной Армией.
Береговая оборона полуострова Ханко состояла из трех двенадцатидюймовых железнодорожных установок, способных уверенно простреливать фарватеры на тридцать километров. Вместе с ними берег обороняли батарея из четырех стационарных 180-мм орудий, которые стреляли еще дальше, чем двенадцатидюймовки, а также десять 130-мм пушек. Имелись и несколько старых береговых орудий других калибров. С воздуха базу прикрывали до полусотни зениток, а также истребители. Непосредственно возле полуострова акваторию защищали сторожевые и пограничные катера, обеспечивая охрану береговой линии от возможных попыток проникновения немецких диверсантов с моря.
Получив сообщение из штаба флота о появлении на Балтике крупных сил немецкого флота, командир базы генерал-майор Сергей Иванович Кабанов понял, что, несмотря на победу в Недельной войне с Финляндией, расслабляться нельзя. По его распоряжению береговая оборона быстро укреплялась финским и немецким трофейным вооружением, захваченным в ходе наступления, предпринятого с полуострова Ханко. Водный район советской базы на Ханко в этот момент прикрывала эскадра легких сил флота. В нее входили крейсер «Максим Горький», оба лидера эсминцев «Ленинград» и «Минск», а также шесть новых эскадренных миноносцев: «Гордый», «Сердитый», «Сметливый», «Стойкий», «Сторожевой», «Стерегущий». Для усиления был задействован отряд торпедных катеров. К тому же, всю акваторию у входа в Финский залив постоянно патрулировал дивизион подводных лодок, а с аэродромов на Ханко, как и с захваченных после капитуляции Финляндии финских аэродромов, небо охраняли истребители военно-воздушных сил флота. По распоряжению штаба КБФ в устье финского залива советские тральщики ставили минные заграждения, чтобы воспрепятствовать возможному прорыву немецкой эскадры к Хельсинки, к Таллину, или даже к Кронштадту.
Эскадра легких сил за время войны уже активно участвовала в боевых действиях. Начав с атак на минные заградители, корабли эскадры провели успешную операцию «Волна» и потопили оба финских броненосца береговой обороны, а затем нанесли поражение остаткам финского флота, попытавшимся прорваться на помощь к Хельсинки из базы в Поркала, чтобы помешать высадке советского десанта. И в подавлении артиллерии в районе финской столицы тоже корабли легких сил поучаствовали, продемонстрировав довольно меткую стрельбу своих комендоров. На флагманском крейсере эскадры легких сил развевался брейд-вымпел контр-адмирала Валентина Петровича Дрозда.
Родился Валентин Петрович в 1906-м году, в Белоруссии, в окрестностях станции Буда-Кошелевская, расположенной в Могилевской губернии. От моря это было далековато, но, когда парня призвали на флот, он сразу полюбил корабли. Старательно неся службу, он мечтал сделаться командиром, чтобы управлять кораблем. И ему повезло. Начальство направило девятнадцатилетнего парня учиться, и Дрозд окончил военно-морское училище имени Фрунзе в Ленинграде, а после окончания учебы в 1928-м году получил назначение помощником вахтенного на линкор «Октябрьская революция». Через два года его перевели штурманом на эсминец «Володарский», а еще через три года ему доверили должность командира этого корабля. В марте 1935-го Дрозда в очередной раз повысили, назначив старпомом на линкор «Марат». В октябре 1936-го года Валентина Петровича, как коммуниста и добровольца, направили в Испанию на должность военно-морского советника. В Испании тогда шла гражданская война. И республиканским силам Советский Союз помогал против франкистского мятежа, чем мог. В том числе и военными специалистами. А Германия и Италия помогали местным фашистам.
В ноябре тридцать шестого Валентин Петрович прибыл на базу испанских ВМС в Картахене. Там он получил назначение советником командующего флотилией эсминцев и новое имя Дон Рамон. Дрозд быстро освоил испанский язык и сдружился со своим местным начальником Висенте Рамиресом из Андалузии, который очень уважал своего советского наставника, считая его умным и ответственным специалистом, отлично знающим вооружение и морскую тактику. К тому же, Дон Рамон проявил себя решительным и храбрым моряком во время атак на базы мятежников-франкистов, находясь на флагманском эскадренном миноносце «Антекера». Несколько раз ему пришлось участвовать и в боях с вражескими кораблями. Но, несмотря на помощь Советского Союза, республиканская Испания проиграла, а советников еще раньше отозвали обратно в СССР.
После возвращения на Родину, за боевые заслуги во время исполнения интернационального долга, Валентин Петрович удостоился орденов Красного Знамени и Ленина, его назначили командовать бригадой эсминцев на Балтике, но в конце мая 1938-го неожиданно перевели исполняющим обязанности командующего Северным флотом, а через год, получив звание флагмана второго ранга, Дрозд утвердился в этой должности. Там, на Северном флоте, он и пробыл всю войну с финнами. А в середине 1940-го года его переаттестовали на звание контр-адмирала и отправили на юг, командовать Высшим Черноморским институтом ВМФ. Но, в феврале 41-го года, в связи с приближающейся войной с Германией, его, как имеющего боевой опыт в противостоянии немецким кораблям еще с Испании, перевели опять на Балтийский флот, поручив руководить легкими силами.
На этой должности Валентин Петрович, с самого начала усиленно проводя учебно-боевую работу, старался ускоренно готовить моряков-краснофлотцев к противостоянию с серьезным и опасным врагом. Ведь Дрозд знал о кригсмарине много чего из собственного опыта. В Испании ему приходилось не только перестреливаться с немецкими эсминцами, но и даже обозначать атаки на немецкие крейсера, которые заходили в испанские территориальные воды. Впрочем, немцы в той ситуации не принимали бой, предпочитая наблюдать за происходящим, вести разведку, но держаться подальше от боевых действий, покидая охраняемую зону при приближении испанских эсминцев. Теперь же наступало время, когда противостояние флотов Советского Союза и Германии начнется лицом к лицу не на жизнь, а на смерть. И Валентин Петрович это отчетливо понимал. Потому и действовал решительно, едва лишь война началась, не стесняясь топить вражеские минные заградители, тральщики и даже броненосцы. А потому к появлению немецких главных сил на Балтике контр-адмирал отнесся с завидной выдержкой. «Что ж, будем драться», — решил он для себя, едва получив шифрограмму из штаба о замеченном подводниками движении немецкой эскадры в направлении Ханко.