Эсминцы против линкоров
Шрифт:
На свежем воздухе в тот вечер отец разоткровенничался, выйдя далеко за рамки того, что обыкновенно должен говорить красный комиссар:
— Сегодня у нас был очень трудный день. В бою с превосходящими силами врага наш флот понес тяжелые утраты. Противник потопил крейсер «Максим Горький» и лидер «Ленинград», а также три торпедных катера. Погибло много краснофлотцев. Наши легкие силы сопротивлялись героически, бились из всех сил с немецкими легкими крейсерами и эсминцами, отомстив за товарищей, но толком ничего не смогли сделать против германских линейных кораблей. Даже прорваться к ним близко не сумели. Но, пойми, Саша, наш флот на Балтике и не предназначен для открытого противостояния с такими кораблями, как «Тирпиц» и «Шарнхорст». Сам посуди, костяк флота со старыми дредноутами достался
С армией, кстати, у нас такое же положение, как и с флотом. На ее перевооружение тоже не хватило предвоенных лет. Да и перегибы были, сам знаешь. И потому мы проигрываем пока. Немцы хорошо подготовились к войне с нами, они оснащены отлично, да еще и боевой опыт имеют. Порядок, опять же, у них, а у нас разгильдяйство часто бывает, такая уж природа у нас. Далеки еще наши люди от идеалов. Строительство социализма в стране только начинается. Сам понимаешь, что для истории наши первые пятилетки — это не срок.
— С другой стороны, немцы за шесть лет, с 1933-го по 1939-й с колен встали, да заново, можно сказать, создали флот и армию после поражения в Первой мировой, — вставил Александр.
Отец возразил:
— Так немцам легче. У них внутри вековой европейский порядок, которому они с пеленок учат детей. А у нас что? Наш русский авось? Не научили мы еще своих людей порядку. В этом все дело. Потому и приходится нам так тяжело делать полезные для страны свершения, что врожденного порядка нет в наших людях, чувства долга перед страной и народом у многих нет, а есть разгильдяйство, пьянство да воровство.
Раз уж пошел такой серьезный разговор о ценностях русского мира, то и Александр решил высказаться:
— Это все и в будущем так останется. Ничему не научит русский народ даже эта страшная война. Все просрут советские люди. Сами, своими руками разрушат свой Советский Союз, за создание которого такую дорогую цену заплатили кровью миллионов лучших людей. Сдадут без боя всю страну капиталистам за штаны-джинсы, за бутерброды-гамбургеры, за жевательную резинку и кока-колу, за красивые упаковки, да за слащавую либеральную демагогию. Потому нам и победить сейчас нужно стараться с меньшими потерями, чтобы миллионы самых лучших людей для страны сберечь. Если они не погибнут на войне, то и будет кому порядок послевоенный наводить, детей правильно воспитывать, да справедливое социалистическое общество выстраивать без воровства и разгильдяйства.
А если снова погибнут сейчас все эти миллионы храбрейших и достойнейших, то и некому будет настоящим социалистическим строительством заниматься после войны. И, хоть Советский Союз и победит Германию, но вместо развитого социализма мы получим после войны профанацию и предательство элит, обернутое во внешнюю шелуху правильных лозунгов, в которые люди постепенно перестанут верить, глядя на образ жизни собственных руководителей. И чем дальше, тем больше красивые слова о всеобщем народном счастье начнут расходиться с делами партийных руководителей, что и приведет снова страну к распаду. Потому все нужно делать возможное уже сейчас, ради того, чтобы не произошло подобное в будущем. И одновременно стараться надо, чтобы наши люди лучше жили. Так что считаю правильным, что ты помог, несмотря на войну, жизнь ленинградцев улучшить. И по всей стране надо стараться распространять такой опыт.
Евгений Лебедев смотрел на сына внимательно. И Александр заметил в нем странную перемену. Саше показалось, что отец не только стал относиться к нему, как к равному, но и начал всерьез воспринимать сказанное, прислушиваться к рассуждениям сына, к его советам и прогнозам, о чем раньше и помыслить Саше было бы невозможно. Ведь отец казался всегда таким самоуверенным! И только в этот момент Александр понял, что просто раньше Лебедев-старший относился к сыну, как к несмышленышу, а теперь видел в нем взрослого, разумного и опытного человека, с которым можно посоветоваться по любым серьезным вопросам. И, выслушав сына, Евгений Лебедев продолжал:
— Так, если бы немцы один на один против нас воевали, то это еще полбеды было бы. Но они же воюют против нас всем своим европейским миром, считай. Половина Франции под немцами. Италия за них воюет, как и Венгрия с Румынией. Норвегия, Польша, Чехословакия, Австрия, Дания, Голландия, Бельгия, Югославия и Греция оккупированы Германией. Испания немцев поддерживает. Так что, считай, почти вся Европа воюет против нас. Так что мы воюем в очень невыгодных условиях. Но, уверяю тебя, как только мы начнем немцам серьезный отпор давать, то и все, кто поддерживает Гитлера, зашатаются. Только вот лидера этой стаи гиен надо сломить для начала. Это как в драке уличной. Если заводилу с ног сбить и начать пинать, то и все остальные хулиганы разбегутся. Так что не имеем мы права уступать Балтику немецкому флоту, каким бы он ни казался сильным. Потому и хочу посоветоваться с тобой, как действовать в такой ситуации. Может, есть у тебя из будущего какие-нибудь рецепты? А то наши Трибуц с Пантелеевым уже паникуют от того, что ничего толкового против «Тирпица» с «Шарнхорстом» придумать не могут.
Глава 22
Над Балтикой опустилась летняя ночь. Эскадра главных сил кригсмарине следовала по спокойной воде в Готенхафен по дорожке из лунного света. В штилевом море отражалось ясное небо с огоньками звезд. Такая спокойная погода редко бывает в этих суровых краях. А в этот раз повезло. Морскую тишину нарушали лишь гул машин, да плеск воды в кильватерных струях. Но, расслабляться никто не собирался. На всех кораблях эскадры команды строго соблюдали дисциплину, заступив на ночную вахту. Даже на кровожадном «Шарнхорсте» и то не бузили. Практические стрельбы главным калибром по противнику несколько разрядили обстановку. Вот только главнокомандующий эскадрой и всем флотом Германии не спал. В своей просторной адмиральской каюте на «Тирпице» Эрих Редер ворочался в постели, тщетно пытаясь найти такое положение тела, которое позволит заснуть. Наверное, это был очередной приступ старческой бессонницы, навеянный стрессом.
Как бы там ни было, а сон все не шел к гросс-адмиралу. В голове его крутились мысли и воспоминания, не давая покоя нервной системе. И снять это нервное напряжение ему никак не удавалось. Ведь завтра утром Редеру предстояло лично объясняться с Гитлером за потерю двух крейсеров и двух эсминцев. И простит ли такое фюрер, еще неизвестно. В самом лучшем случае, вождь Третьего Рейха накинется словесно, оскорбит, устроит моральное унижение престарелому моряку. А ведь Редер относился к критике очень болезненно, что и фюреру, разумеется, было хорошо известно.
В то же время, гросс-адмирал понимал, что его вряд ли отправят под суд, потому что он честно выполнял личный приказ фюрера, отправившись в серьезный морской поход без обычной тщательной подготовки, которая по всем правилам должна предшествовать такому событию. В этот раз все произошло настолько спонтанно, что даже штаб кригсмарине не успел уже ничего толком просчитать. Вот и закономерный результат импровизации. А чего еще можно было ожидать без тщательной разведки и педантичных расчетов? Отсюда и потери. Значит, скорее всего, грядет отставка с должности. Может быть, оно и к лучшему? Выйдет он на пенсию, будет общаться с домочадцами в обстановке комфорта, да выращивать клубнику на своем участке, а также снова получит возможность внимательно следить за спортивными событиями и посещать футбольные матчи. Ведь он когда-то очень увлекался тем, что болел за футболистов. А еще он сможет гулять с собакой и слушать любимую классическую музыку Бетховена и Брамса в филармонии. Чем же плохо? Так, во всяком случае, пытался успокаивать себя Эрих Редер. Вот только то, что флота боевых кораблей может больше не быть в его жизни, пугало Эриха пустотой и бесполезностью возможного будущего. Ведь он посвятил флоту всю свою жизнь.