Есть ли жизнь после отбора?

Самсонова Наталья

– Воистину, чем умнее девушка до влюбленности, тем глупее после. И во время.

– Что?

– Что, – передразнила меня подруга. – Ты еще скажи, что он пытается тебя купить.

Фыркнув, я покачала головой:

– Это совсем глупо.

Подруга отложила надкушенную конфетку, заклятьем очистила пальцы и тихо-тихо спросила:

– На что бы ты пошла ради блага баронства?

– На все.

– Вот и все, – она развела руками, – и сейчас, спустя пару дней, я не вижу в произошедшем большой беды. Особенно учитывая,

что он покинул отбор следом за тобой. Не просто убрал как ненужную использованную вещь, а уберег от опасности и ушел следом.

Я хотела бы разозлиться на Тину, на то, что она не поддерживает меня. Но… Я разделяла ее мнение. То, что она сказала, было правдиво и справедливо. Особенно в свете того, что Кристоф отрекся от власти.

И мне было больно. Мне было страшно больно в тот момент, когда все это происходило. Признаться, я до сих пор не могу понять, почему он не предупредил заранее. Можно подумать, я бы не смогла «талантливо» сыграть. «Талантливо» в том смысле, что я не закатила истерики, ничем не показала…

– Ничем не показала?! – Тина возмущенно на меня посмотрела. – Да тебя трогать страшно было! Будто чуть коснешься – и все, ты рассыплешься на осколки. Мы старались этого не показывать, даже вроде шутить пытались.

– Я удержала лицо.

– Да, – подруга кивнула. – Идеальное было лицо. Жаль только, что глаза на том лице мертвые были.

Я поежилась и предложила закрыть тему. Все равно мы ничего не узнаем до тех пор, пока Кристоф не явится сам.

– И я подумала, – добавила Тина, закидывая в рот очередную конфетку, – что, если ему пришлось принимать решение в процессе?

– Ч-что? – Я нахмурилась.

– Ну, что, если все было относительно предсказуемо, а потом бац! И ночью или ранним утром произошло что-то еще, что заставило Кристофа срочно убирать тебя с отбора. Я просто… Я просто подумала, что, не предупредив тебя, он серьезно рискнул.

– Чем же?

– А что, если бы ты сочла, что его чем-то шантажируют, и решила бы остаться на Отборе? Ты же могла, верно? Остаться ради того, чтобы поддержать любимого человека? Или, например, остаться ради того, чтобы отомстить за нанесенное унижение. Мол, ты от меня отказался? Так на, я теперь другому невестой буду.

Покачав головой, я тихо сказала:

– Мы не отступаем. Не меняем мнение в угоду сиюминутной выгоде. И, кстати, я сказала, что ради баронства пойду на все. Но… У этого всего есть и ограничения. Не явные, четкие, а внутренние. Не могу объяснить, но идти на подлость и предавать – нельзя. Поэтому, собственно, мы и не участвуем в политике. А ведь могли бы.

– Письмо! А конфеты кончились… Мина, прости, я все съела. – Тина виновато опустила голову.

– И шоколадку съешь, мне невкусно. – Я подтолкнула к ней сладость.

И не без трепета взяла конверт.

– Дома откроешь? Или на пару дней отложишь? – хитро улыбнулась подруга и отломила кусочек плитки. – М-м-м, специи, лимонная корочка и корица! Невероятно.

«А, так вот почему мне и кислило, и горчило, и острым показалось, – хмыкнула я про себя. – Значит, со вкусовыми рецепторами все в порядке. Что не может не радовать».

– Я пойду, – тихо сказала я и поднялась. – Надо…

– Не ври, – отмахнулась Тина. – Не мне, по крайней мере. Ты пойдешь таскаться по городу и страдать, а вечером прочитаешь письмо и будешь опять страдать.

– Звучит глупо.

– Да, – она пожала плечами, – но это нормально.

Оставив подругу догрызать шоколад, я покинула особняк целителей. Не сразу: у старшей целительницы был ко мне непростой разговор. Пришлось пойти на уступки и пообещать сопроводить группу травников за крепостную стену.

– Вы же понимаете, миледи, что запасы не бесконечны? А травы, выращенные в теплицах, вполовину слабее дикороса.

Леди Айрис, невысокая и худая до прозрачности колдунья, умудрилась заблокировать собой коридор. Она кусала губы, сверкала глазами и старательно сдерживала свой непростой нрав. Хотя я видела, что порой ей хочется повысить голос.

– Вы тоже должны понимать, что после сухой грозы за стеной вдесятеро опаснее. В то время как содержание магии в дикоросах после грозы возрастает лишь на четыре процента. Эти проценты не стоят ваших жизней.

– Но…

– Мимо Алого Златояра мы не пройдем, клянусь. – Я прижала ладонь к груди.

И вздрогнула, услышав шелест сминаемой бумаги.

Письмо. На краткое мгновение я про него забыла.

– Миледи?

– Все в порядке. – Я заставила себя улыбнуться. – Я сообщу вам о дате выхода за травами.

– Благодарю, миледи. Однако позвольте вас диагностир…

Я не стала слушать. Поднырнула под ее руку и поспешила прочь. Нашим целителям только развернуть диагност, как все, очнешься в палате, в обнимку с пузатой банкой, полной горького целебно-профилактического зелья.

После разговора с Айрис я чувствовала себя чуть лучше. Чуть спокойней. Может, стоит перестать быть предсказуемой и пойти сразу домой? Прочесть письмо и либо обрадоваться, либо…

– Вильгельмина Фоули-Штоттен.

Смутно знакомый голос заставил меня остановиться посреди улицы.

Обернувшись, я увидела Делию. И в этой окраинной леди было не узнать ту нежную, почти изнеженную принцессу, что явилась нам в Иль-доратане.

– Корделия Мортифера.

– Ты оказалась права: зарядить орудия почти нереально, – она покачала головой, – просто непредставимо, сколько энергии они потребляют.

– А сколько энергии они отдают, – усмехнулась я. – Раньше твари осаждали крепость. Потому-то за стеной нет поселений. Зерновые поля, огороды, сараи с инструментами – есть, а домов нет. Как ты? Как тебе наш край?