Эстер. Город под запретом
Шрифт:
Ева впервые услышала имя Всадника, и даже захотела подойти поближе и рассмотреть всю эту сцену в подробностях, но страх сковал ее, как и всех остальных присутствующих. Никто не решился подать и звука.
— И все же, это угроза или оскорбление? — скрестил руки на груди Салливан, точно также как, это делал Равен или любой другой человек на его месте.
— Что, за это тоже следует наказание? — нарочито усмехнулся лорд Орел.
— Нет, пока слова остаются лишь словами.
— А наказание для тех, кто убил нашего генерала и едва не нарушил баланс?
— Разве
— Тогда зачем нам вы? — неожиданно дерзко спросил Правитель. — Для чего? Избавиться от тела мы и сами можем. Какой от вас толк? Не проще ли избавиться от вас, чем потакать вашим глупым и бесполезным законам?
— Можете рискнуть. Но тогда ни от вас, ни от вашего города и прогнившего, так сказать, государства, не останется и следа. Гнев Смерти будет неудержим, — казалось, даже от голоса Салливана веяло морозом. — Равновесие не позволит таким, как вы, уничтожить этот мир.
— Таким как мы? — лорд Орел указал рукой на тех, кто собрался здесь. — Разве вы не должны быть беспристрастны к адептам Тьмы или адептам Света? Где грань между справедливостью и самоуправством?
У Евы перехватило дыхание, она даже стала озираться в поисках путей к отступлению, если здесь разразится битва, сметающая все на своем пути.
— Спросите у Смерти. Сомневаюсь, что его ответ вам понравится, — с прежним безразлично бросил Всадник, а тусклые вспышки возле тела Леорика стали ярче.
— Я не боюсь Смерти! — в тон ему прохрипел лорд Орел.
Воцарилась тишина, очевидно, никто из участников диалога не собирался продолжать свое выступление. Все остальные, во главе с Равеном Галбрейтом, не решались встревать в эту перепалку. Советник так и стоял, скрестив руки, с любопытством рассматривая Всадника. Ева даже задумалась, а так ли он напуган, как и остальные.
— Что ж, Леорик Вагнер был величайшим адептом Тьмы, — вдруг Правитель Амхельна все-таки решился произнести речь. — Благодаря его преданности, мы смогли укротить почти весь Вусмиор, принеся в него мир и порядок. Он будет достойным примером для своего преемника и всех нас, как верный соратник. И если наши враги думают, что смогут нас остановить этим, то они лишь приблизили свою гибель…
Слова лорда Орла звучали как угроза противнику, которого здесь не было. Но каждый знал, кого он имел в виду.
— Думаешь, у Эстера хватило смелости на убийство Вагнера? — удивленно спросил Равен о единственном городе на материке, в котором правили светлые и который как кость в горле сидел у правителей Амхельна.
— Выяснением этого и займется наш новый генерал, — пренебрежительно бросил Правитель и отошел от тела Вагнера, проваливающегося во тьму вместе со Всадником Смерти.
Глава 3
Эстер
Горизонт пронзило красной линией, прерываемой лишь черным монолитом, возвышающимся посреди широкого плато. Безмолвие этого места нарушали только едва уловимый треск покачивающихся сосен и беспощадный ветер, сдувавший пыль с тысяч и тысяч имен на черном камне. Со списков, служивших настоящей историей лежавшего у подножия горы города. Говорят, если прислушаться, то здесь можно услышать голоса Нижнего мира. Тех, кто когда-то жил и сражался за Эстер.
В такую рань нарушать тишину Камня Забвения было совершенно некому. Ничто не мешало перешептыванию давно канувших в эфир. И все же Нижний мир молчал. Словно вопреки летописям царство Смерти было девственно пустым. Или же наоборот, все, кто встретились однажды со Всемогущим, замолкли в ужасе перед неизбежными событиями. Никто из живых не знал этого наверняка.
Беспрерывные вихри подхватывали тишину этого места и под лучи рассветного зарева уносили ее вниз по извивающимся ступеням, туда, где дорога меж высоких деревьев сменялась черепичными крышами окраин города. Ровные ряды двухэтажных коттеджей на пути ветра перемен уступили длинным улицам стремительно растущих ввысь строений из серого и бежевого кирпича, а перед разливающимся утренним светом неизбежно гасли один за другим эфирные фонари вдоль проспектов.
В беспокойной реке, разделяющей город на два берега, отражалось восходящее солнце, и только шпиль башни-маяка в центре Эстера смел спорить с беспристрастным светилом. Словно ему в противовес, дрожащая энергия хаотичным потоком вырывалась из огромного кристалла на вершине башни, расползаясь и искажая солнечный свет повсюду, куда доставал взгляд. Единственный в своем роде эфирный барьер, белоснежный в центре города, превращающийся в полупрозрачную голубоватую пленку на его окраинах, сулил жителям Эстера заслуженное благополучие и уже привычную защиту от Тьмы.
Не замечая тревожной тишины, пришедшей издалека, обитель Света просыпалась под разносящийся из окон запах скворчащих яиц и свежесваренного кофе. Тротуары с каждой минутой все больше заполняли спешащие по делам горожане, дороги начинали голосить клаксонами, а круглосуточные забегаловки приветствовали тех, кто только проснулся или, наоборот, еще не ложился.
Это раньше жизнь в городе замирала с наступлением сумерек, а сейчас молодежи Эстера ничего не мешало наслаждаться ночью. В общественных омнибусах больше не встречались вурдалаки, соседи по лестничной площадке не скрывали темных секретов, а типы, блуждающие по городу после захода солнца, искали что угодно, но только не жертв своих кровавых инстинктов.
— Хвала молодым правителям Эстера! — нередко звучало на семейных вечерах благодарных граждан и в шумных барах на ярко-освещенной набережной. — Хвала Ридам! Хвала Берчам! Хвала Тали!
— Хвала нашей добровольной тюрьме! — не разделяя всеобщей радости, раздавался чей-то тихий голос, чаще всего остававшийся никем незамеченным. — Хвала нашим надзирателям…
Чем ярче становится свет, тем насыщенней отбрасываемые им тени. С течением времени, наполненным усыпляющим покоем, помнить об этом все сложнее. И все же, некоторые старались не забывать. Те, кто не должен забывать.