Эстетика однополой любви в древней Греции

Сватковский Антон В.

(2) Так рисует его нам Гомер; а вот полный драматизма сюжет, который дает нам художник: пришедший из Эфиопии Мемнон убивает Антилоха, когда он бросился защищать отца. Этим он приводит в ужас ахейцев, сам являясь как некий ужасный призрак. А перед Мемноном стоят как какие-то сказочные существа его черные воины. Ахейцы, отбивши антилохово тело, плачут над ним, все – и Атриды, и хитрый вождь итакийский, и сын Тидеев, и оба одноименные Аяксы. … (3) И все войско горюет о смерти юноши; они стоят вокруг него с печальным стенанием, воткнувши в землю свои копья, скрестивши ноги; стоят они, опершись на копья, большинство опустив свои скорбные головы. (4) Ахиллеса же можно узнать не по волосам – их нет у него после смерти Патрокла, - но по самому виду, по его громадному росту и по этому самому отсутствию длинных кудрей. Он рыдает, упавши на грудь Антилоха, и обещает, думаю я, воздвигнуть ему погребальный костер и все, что для этого нужно, при этом, конечно, ему посвящает оружие и голову Мемнона; он обещает отомстить Мемнону так же, как и некогда отомстил он Гектору, чтобы и в этом не был Антилох ниже Патрокла. А Мемнон стоит среди войска своих эфиопов, страшный, с копьем в руке, одетый в львиную шкуру, и издеваясь, насмехается он над Ахиллом. (5) Посмотрим же теперь Антилоха: на юный возраст уж сразу указывает нежный пух его бороды, и волосы его вьются, как солнечный свет. Легки и изящны ноги его, и все тело соразмерно с легкостью бега; ярко горит его кровь, сбегая по телу, как по кости слоновой, так как копье вонзилось ему в самую грудь. И юноша лежит не поблекший, не похожий на труп, но еще веселый и улыбающийся: на лице его написана радость, что спас он отца, и в этот момент Антилох погиб от удара копья, и жизнь покинула его лицо не тогда, когда он скорбел, но когда им владела счастливая радость». (Филострат. Картины II 7 [Филострат 1936, с.68-69])

(№ 1830). « Похороны Абдера»

(1) Не будем считать, милый мальчик, содержанием этой картины подвиг Геракла над кобылицами Диомеда, которых он уже победил и размозжил им головы своею дубиной. Одна из них лежит уж убитой, другая – еще вздрагивает, третья, кажется, хочет вскочить, а четвертая падает; дико вздыбились гривы их; косматы они до самых копыт и вообще – настоящие дикие звери; их кормушки полны человеческим мясом и костями, которые Диомед давал на корм этим кобылам! И сам тот, кто так кормил лошадей, насколько он еще более дикого вида, чем его кобылы, рядом с которыми он лежит, поверженный на землю! Этот подвиг надо считать более трудным потому, что сверх многих других Эрот возложил его на Геракла, что для него было тяжким несчастьем. Абдера, полусожранным, отняв его у кобыл, выносит Геракл; они сожрали его еще нежного, более юного, чем Ифит; это можно судить по останкам его; до сих пор они еще остаются прекрасными, лежа на львиной шкуре. (2) Пусть другой влюбленный проливает слезы над ними, их обнимает, говорит жалкие речи с грустным от горя лицом; пусть другому ставят погребальную доску как дар на могилу прекрасного. А Геракл поступил совершенно иначе, не как все: город он основывает в честь Абдера, который мы и доныне зовем его именем; там он устроит игры в память Абдера, и на них будут состязаться в кулачном бою, в борьбе, и в их сочетании, одним словом, во всем, только не на конях». (Филострат. Картины II 25 [Филострат 1936, с.92-93])

4.3. Поздний римский период (235-395)

Филострат Младший

«Картины»

(№ 1831). « Играющие»

(1) Те, кто играют перед дворцом Зевса, думаю, это – Эрот с Ганимедом, если можно признать одного по его головной повязке, другого по его луку и крыльям. Играют они в кости. Из них Эрот нарисован заносчивым; он насмехается и потряхивает складками своего одеяния, полными выигранных бабок, а Ганимед одну из оставшихся у него двух костей уж потерял, а другую бросает с той же печальной надеждой. Лицо его выражает уныние, и взгляд его, юношески нежный, исполнен глубокой тоски. [ Далее рассказ про аргонавтов]» (Филострат Младший. Картины 9 [Филострат 1936, с.115])

(№ 1832). « Гиацинт»

(1) Спросим же, мальчик, этого юношу, кто он и почему стоит Аполлон рядом с ним. Ведь, конечно, у него хватит смелости взглянуть на нас. (2) И вот он говорит, что он Гиацинт, сын Эбала. Узнавши это, надо теперь постараться узнать и причину присутствия бога. Любя юношу, сын Латоны ему говорит, что все ему даст, что имеет, если только он позволит ему собой обладать, что научит его и из лука стрелять, музыку знать, понимать предсказания и петь хорошо под звуки лиры, что обучит его искусству борьбы и палестры, и что, кроме того, даст ему возможность на лебедях объехать те страны, где чтут Аполлона и милы ему самому. (3) Вот что обещал ему бог. Нарисован Аполлон, как обычно, с длинными кудрями, весело брови приподнял он над глазами, взгляд которых блестит, как солнечный луч, и с сладкой улыбкой он подбодряет Гиацинта, по той же самой причине он протягивает ему свою правую руку. (4) Юноша же пристально смотрит в землю, в глазах у него серьезность и вдумчивость мысли; рад он тому, что слышит. Свою смелость, которая только еще появляется, он сочетает со скромностью. Он стоит, прикрывши темно-пурпурной накидкой левую сторону тела, которую он отодвинул назад, а правой рукой опирается на копье, выставив чуть вперед заднюю часть тела и в промежутке давая видеть свой бок. Эта обнаженная рука позволяет нам судить и о всем остальном. У него стройная щиколка на прямой голени, а над нею легко сгибающийся подколенок, не очень полные бедра и поясница, поддерживающая все остальное тело; бока при легком дыхании округляют его грудь; его рука при всей нежности – сильная, шея не вытянута чрезмерно кверху; волосы его не грубые и не торчат в разные стороны от засохшей на них грязи: спускаясь на лоб, они сливаются с первым пухом юной его бороды. (5) В ногах у него диск, и смотри, возле него стоит Эрот, очень веселый, но вместе с тем и печальный, а далее из засады подглядывает Зефир с жестоким лицом. Всем этим художник заставляет нас догадаться о предстоящей гибели юноши: когда Аполлон бросает диск, то Зефир, дуя в сторону, направит его на Гиацинта». (Филострат Младший. Картины 15 [Филострат 1936, с.125-126])

Каллистрат

«Статуи»

(№ 1833). « Статуя Эрота»

(1) Мой рассказ хочет дать истолкование еще и другой святыни искусства. Не назвать «святынями» такие творения искусства было бы противно божественной воле. Это – Эрот, созданье Праксителя, сам живой Эрот, цветущий и юный, с луком и крыльями. Медь дала форму Эроту, великому и властному богу, и сама его власть испытала: она не могла вполне оставаться простой медью, как прежде, но сама уже стала Эротом. (2) В этой статуе ты мог увидеть, как медь чудесно превращалась в прекрасное нежное тело; одним словом – искусству было достаточно собственной силы, чтобы выполнить все, что ему нужно. Будучи нежным, он не отличался изнеженностью; так как кожа имела цвет меди, он казался цветущим прекрасным загаром. (3) Хотя в данный момент он был неподвижен, он готов был, казалось, тотчас проявить способность движения, и, несмотря на крепкую подставку, казалось, что силу имел он взлететь на небо. Был он веселым, исполненным смеха; из глаз у него излучался огненный, но ласковый взгляд и можно было увидеть, как медь подчинялась чувству, с охотой, легко допуская в себе воплотить выражение смеха. Он стоял, наклонив к голове кисть правой руки; другой же рукой он свободно лук поднимал, тем самым передвинув центр тяжести своей позы несколько влево; выставив чуть вперед левую часть бедра, он таким округлением придал легкость ему, преодолев природную жесткость меди. Голову ему осеняют густые прекрасные кудри, блестящие юной красой. (4) Изумительным было это творение из меди; кто смотрел на него, казалось тому, что, навстречу ему поднимаясь, излучался из концов волос красноватый цвет; кто же касался его, мог думать, что волосы перед ним поднимались. Казалось, вот-вот тронет он мягкую массу. (5) Когда я смотрел на это творение художника, я не считал совсем невозможным, что и Дедал создал хоровод, который мог двигаться сам, и в золото вложил жизнь он и чувства. Ведь мог же Пракситель в образ Эрота вложить чуть ли не разум и искусством заставить казаться, что, будучи медным, он все ж рассекает крыльями воздух». (Каллистрат. Статуи 3 [Филострат 1936, с.137-138])

(№ 1834). «Нарцисс»

(1) Была роща и в ней прекрасный источник очень чистой, прозрачной воды. Возле него стояло изображенье Нарцисса; сделано оно было из мрамора. Это был мальчик или скорее нежный юноша, ровесник Эротов; из тела он излучал блестящие молнии своей красоты. Вот какой была его внешность: золотом отливали у него волосы; по лбу вились они кольцами, а сзади по спине рассыпались свободно. Во взгляде его была радость, но с оттенком печали; в его глаза художник вложил и черточки скорби, чтобы статуя была отражением как самого Нарцисса, так и его судьбы. (2) Одет он был как эроты, на которых он походил и расцветом своей красоты. Вот каков был его красивый наряд: на нем была надета накидка белого цвета, в тон белому камню; на правом плече она была застегнута пряжкой и оттуда, спускаясь, кончалась ниже колен, оставляя свободной одну только руку, начиная от пряжки. Накидка была так нежна и так похожа была на покрывало тончайшей работы, что сквозь нее просвечивал цвет его кожи: тонкость этой накидки пропускала блеск его прекрасного тела. (3) Статуя эта стояла возле ручья, который служил ей как бы зеркалом, и в него погружался облик лица у Нарцисса, а вода, восприняв его образ, отражала ту же самую внешнюю форму, так что могло показаться, что оба эти творения природы соревнуются между собою. Мрамор весь целиком обращался в юношу, как бы живого, а источник спорил с искусством художника, воплотившимся в мраморе, своей бестелесною формою вполне отражая подобие телесного своего образца. Таким образом этот обманчивый образ, эту «от статуи тень», он сделал телесным, облекая его, как плотью, водою. (4) Таким живым, таким одухотворенным казался образ, отраженный в воде, что можно подумать, что это – Нарцисс живой и прекрасный. Преданье о нем гласит, что, придя к ручью и увидав в воде у нимф источника свой собственный образ, он погиб, страстно желая обнять свой же собственный образ. И теперь (его можешь ты видеть) цветет он весенней порой на лугах. Ты мог бы заметить, что хотя мрамор и одноцветный, все же художник сумел передать выражение глаз, оттенить состояние духа, показать его чувства и дать нам понять охватившую его страсть; он сумел передать и пышные его волосы в каждом изгибе прически. (5) На словах не опишешь, как мрамор таял от нежности и показывал тело, столь противоположное своему материалу: ведь по природе он является исключительно твердым, здесь же он нам давал представленье пышной мягкости и нежной припухлости юного тела. В руках была у него свирель, на которой играл он в честь полевых божеств и наполнял пустынную местность сладкими звуками, когда у него являлось настроение заняться и музыкой. Полный восхищения этим Нарциссом, о юноши, я привел его к вам, в этот храм Муз, постаравшись точно его воплотить своим словом. (И речь моя такова, какой была и статуя сама)». (Каллистрат. Статуи 5 [Филострат 1936, с.139-140])

См. также Каллистрат 11 (статуя юноши) [Филострат 1936, с.145]

Плотин

(№ 1835). «А когда ритор Диофан стал читать апологию Алкивиада на Платоновом пиру, рассуждая, будто для научения добродетели следует отдаваться наставнику, ищущему любовного соития, то Плотин несколько раз вставал с места, словно собираясь выйти вон, но сдерживал себя, и, лишь когда собрание разошлось, он поручил мне, Порфирию, написать опровержение. Дать мне свое сочинение Диофан не пожелал, так что я написал опровержение, перебирая его доводы по памяти, и прочитал написанное перед теми же слушателями; и Плотин был так доволен, что при всех несколько раз приговаривал:

Так порази его, так, если подлинно светоч ты людям [ Илиада VIII 282]»

(Порфирий. Жизнь Плотина 15, пер. М.Л.Гаспарова [Диоген 1979, с.469])

Выдержки из трактатов Плотина приводятся в порядке их написания. Разумеется, приводимыми не исчерпываются все высказывания Плотина о любви и красоте.

Переводы Т.Г.Сидаша.

(№ 1836). «(5) Теперь должно спросить влюбленных в то, что [пребывает] не в чувственном: «Что вы испытываете, любя прекрасный образ жизни, как вы его называете, и прекрасные характеры, и благоразумные нравы, и, вообще, дела добродетели и расположения и красоту души? Что вы испытываете, видя свою внутреннюю красоту? Как приходите в вакхический восторг и поднимаетесь, и страстно желаете быть собой, собирая себя воедино из тел?» - Это то, что испытывают настоящие влюбленные. Но благодаря чему они чувствуют это? Не благодаря форме, не благодаря цвету, не благодаря [тем более] величине, но благодаря душе, которая сама не имеет цвета, как и то благоразумие, которым она обладает, наряду с иными светами добродетели; человек приходит в это состояние, видя в себе или в ком-нибудь другом величие души и справедливый нрав, и чистое благоразумие, и грозный лик мужества, величавость и стыдливость, проступающую в неустрашимости, и невозмутимость, и бесстрастное расположение, и боговидный свет, осияющий всю эту красоту. Мы восхищаемся и любим [прекрасное], но почему мы говорим, что эти вещи красивы? – Они суть и являются, и тот, кто их видел, никогда не мог бы сказать иного, кроме того, что они истинно суть. Что же такое «истинно суть»? – То, что они красивы. Но это учение должно еще сказать, почему истинно сущее делает душу приятной, что за свет осияивает все добродетели? …

(7) Должно восходить назад к Благу, которое волнует все души. Кто видел Его, знает, почему я говорю, что Оно красиво. Оно желанно как Благо, и к Нему – [высшее] стремление [человека], приобретение Его возводит к горнему и отвращает и обнажает от того, во что мы облеклись, обратившись вниз – как и входящие в святая святых [прежде] очищаются и снимают одежды, которые они носили раньше, и входят обнаженными: они идут до тех пор, пока в своем восхождении не теряют все чуждое Богу, чтобы оставшись собою, одним, человек видел Самого Одного, Ясного, Простого, Чистого, Того, от Которого все зависит и на Которого все взирает, к Кому всё живет, мыслит и существует, ибо Он причина и жизни, и ума, и бытия. Если кто-нибудь узрит Его, какою страстью он воспылает, какие силы любви охватят его в стремлении соединиться с Ним, сколь будет он ошеломлен наслаждением! Тот, кто не видел Его, может стремиться к Нему как к Благу, видевший же восхищается Им в красоте, в ужасе, смешанном с наслаждением, в безумии, не наносящем душе вреда; он любит Его истинной любовью и пронзительной тоской и смеется над всякой другой любовью и презирает то, что раньше считал красотой, как и те, кому довелось видеть богов или демонов, уже не могут воспринимать подобным образом красоту других тел. Что же, в самом деле, мы должны думать о том, кто видел Саму Красоту, сущую от себя, чистую, не смешанную ни с плотью, ни с телом, ту, которая ни на небе, ни на земле, ибо Она чиста? Все остальные красоты суть привнесенные, смешанные [с иным] и не первые, [все] они – от Нее. Если же кто увидит Того, Кто ведет хоровод вещей, чье пребывание от Него самого, Того, Кто не принимает ничего в Себя, и, если он [наблюдающий] пребудет в этом видении и насладится [зрелищем], подобным этому, в какой другой красоте он еще будет нуждаться? Это – наибольшая красота, Она делает любящих ее прекрасными и возлюбленными. Здесь нашим душам предложено высочайшее и предельное состязание, ради него – все труды, дабы не оказаться [нам] лишенными участия в этом лучшем из зрелищ; достигший этого блажен, блажен и обретший «блаженное видение»; тот же, кто не достиг этого – несчастен…» (Плотин I 6 (О красоте № 1), 5.7 [Плотин 2004-05, т.1, с.232-233, 236-237]

(№ 1837). «Часто меня пробуждали из тела в самого себя, и я входил в себя, и возникал вне иных вещей; я видел Красоту, и меня охватывало великое изумление, я верил тогда в то, что более всего другого есть эта лучшая часть; я в действительности жил лучшей жизнью и становился тождественным с Божеством; утвердившись в Нем, я приходил в сознание высшей действительности, закрепляясь сверх всего в умопостигаемом; и потом, после этого стояния в Божестве, я нисходил из Ума в состояние рассуждения: и я затрудняюсь относительно этого нисхождения; как и тогда, и теперь я нисхожу» (Плотин IV 8 (О нисхождении душ в тела № 6), 1 [Плотин 2004-05, т.4, с.376-377])