Эта Кассиопеи, 31 декабря…
Шрифт:
Он уверенно взглянул на панорамник, прищурился в переливы голубого и зелёного пламени. Кто вы, братья по разуму? Какие вы? Похожи ли хоть немного на детей Земли? Если с энтузиазмом ищете контакта, может у нас и найдётся что-то общее.
«Я готов!»
— Хидео, запускай модули, разверни «палитру». Контакт-программа, приветствие — радиосигналы и свет. Опробуем наш древний арсенал… теперь уже — всерьёз. На всякий случай готовься к прыжку, Лив.
«Змей» расправил крылья, вернее сказать — одно-единственное крыло. Повинуясь командам японца, над корпусом корабля
— Давай, Хидео, выключи лазеры и помигай им «палитрой».
«Ёлка» погасла.
Вальяжная медуза на экране внезапно изменилась: она разом втянула все свои щупальца, сфероид корпуса будто расплющило невидимым ударом, а размеренный ритм свечения сменился хаосом сполохов: алых, оранжевых, жёлтых. И вдруг — яркая синяя вспышка, потом ещё одна — изумрудно-зелёная…
— Кэп, он… Бо-оже мой!
— Что?! — выдохнул Габриель, хотя и сам уже увидел: «сифонофора» буквально прыгнула вперёд, одним махом покрыв две трети расстояния до корабля… и замерла на месте, застыла в неподвижности! По её поверхности суетливо забегали голубые и зелёные искры, потом сразу с дюжину стеклистых отростков протянулось к погасшей «ели».
Пульты полыхнули кармином, из динамиков грянул оркестр тревожных сигналов. Перегрев обшивки! Воздействие силового поля неизвестной природы! Гравитационный удар! Корабль болезненно вздрогнул, корпус пронзила слабая вибрация.
— Игорь!
Пилот и без понуканий капитана знал, что ему делать: в недрах рейдера ничего не завыло, не загудело, не завибрировали от натужных усилий реактора массивные переборки — «Змей», как и подобает настоящей рептилии, рванулся с места стремительно и бесшумно. Разрывая дистанцию с чужаком, корабль землян закрылся собственными защитными полями, на поддержание которых Светлана ухнула, как в прорву, весь резерв энергии с накопителей.
— Блиц-прыжок, Лив! Уводи нас отсюда!
Панорамный экран затянуло густой вуалью помех — наружные камеры начинали выходить из строя. Дамье ещё успел разглядеть, как окрасились в розовый цвет отброшенные защитой людей стеклистые щупальца, как весь сфероид вспыхнул розовым и будто бы шарахнулся прочь, а серебристая «ель», до которой чужак почти дотянулся, начала деформироваться от страшного жара, изгибаться, съёживаться на глазах… Изображение на экране утонуло в мутном сером мареве — оптика наконец-то не выдержала.
— Готовность — двадцать секунд! — крикнула Ливия. — Сворачивайте вашу технику, мальчики, да поживее!
Какая там техника… Разнообразная аппаратура модулей Каневского, надо полагать, уже превратилась в безжизненный оплавленный хлам. Если что-то и погибнет при прыжке, то…
…корабль снова тряхнуло…
…да пульсар бы с ней! Сам «Змей» бы не развалился!
— Он что, атакует нас?! — Игорь обернулся, в глазах его испуг мешался с изумлением.
— Нет! — рявкнул Дамье. — Но лучше бы нам отсюда убраться! Лин?!
— Десять секунд! Прижмите уши, парни, компенсаторы на пределе!
Габриель всё ждал нового удара, пробивающего защитные поля, но его так и не случилось. Корабль благополучно «прыгнул», и когда снова вернулся в обычное пространство, между ним и агрессивным чужаком уже лежал добрый световой год.
Когда Ливия закончила расчёты, стало ясно: чтобы вернуться на Базу нужно сделать ещё четыре прыжка. Может, даже пять, если отклонение от курса окажется слишком велико. В штатном режиме подготовка к каждой масс-трансгрессии занимает шесть-семь часов, но если учесть, что поспешное бегство выжало накопители энергии почти досуха…
— Десять часов дрейфа, — заявил Хидео. — Лучше двенадцать.
Значит, ещё почти двое суток на возвращение. А то и трое. Им ещё повезло, что при встрече с чужаком «Змей» не получил никаких серьёзных повреждений.
Пока занимались диагностикой корабельных систем, все были подчёркнуто деловиты и сосредоточены на деле. За этой деловитостью люди прятали своё разочарование — невысказанные вопросы носились в воздухе, просясь на язык каждому из пятерых астронавтов: «Как же так? Почему? Что мы сделали не так?»
Дамье долго просматривал последние данные, полученные сканерами и погибающей оптикой «Змея». Потом заявил:
— Мы ошиблись, — и тут же поправился: — Я ошибся.
— Гейб… — протестующе начал Игорь, но капитан его перебил:
— Нет, не в порядке действий. Контактная схема… её продумывали спецы — нам не чета. Но я ошибся в самой сути, принял желаемое за действительное.
Он вывел на их мониторы изображение — оно было мутным, но всё же не оставляло места для сомнений: сплюснутый сфероид, стеклистые отростки… За полминуты до прыжка земного разведчика этот объект находился почти в полумиллионе километров — как раз выплыл из-за планеты в область видимости, и слепнущий «Змей» успел-таки его разглядеть.
— Второй, — Светлана шумно выдохнула. — Второй чужак. Точно такой же.
— Такой, да не такой. Этот, если верить приборам, почти вдвое крупнее по размеру.
— Базовый корабль? — до Игоря, похоже, никак не доходил смысл открытия.
— Едва ли. Не те пропорции. Я бы сказал… особь покрупнее.
— Ос… Гейб, ты что же, хочешь сказать… Вот чёрт!
— Логично, — кивнул с задумчивым видом Хидео. — Не биотех, не тех вообще. Космическая форма жизни. Неорганическая. Энергетическая.
— Именно. Что-то вроде китов со шкурой из плазмы. Не удивлюсь, если возле тех звёзд-близнецов их больше, чем муравьёв в муравейнике — раз уж мы встретили сразу двоих так далеко в космосе.
— Плазменная жизнь? — Игорь помотал головой. — Невозможно.
Габриель возразил:
— Ещё в начале двадцатого века находились энтузиасты, всерьёз пытавшиеся ответить на вопрос, обладают ли шаровые молнии зачатками разума. Невозможно, говоришь? Скорее маловероятно. Между тем, наше собственное существование как вида с точки зрения вероятности тоже не кажется чем-то очевидным.