Мы славу России растилибез малого тысячу лет.Храним мы славу Россиихраним торжество побед!Храним мы память о павшихо временах седых,чтоб больше на листьях опавшихне оставались следыподков, снарядов и гусениц,бинтов и теней войны,чтоб гуси над небом, как гусли,нам пели песню весны,чтоб мир, нам завещанный старшими,погибшими на войне,мы, сами отцами ставшие,теперь берегли вдвойне,чтоб утром луга наши пёстрыевсегда умывались росойи чтобы далекие звездыгордились нашей звездой.1963
«Трав пожелтевших постигаю лепет…»
Трав пожелтевших постигаю лепет,приникнув к влажной от росы земле…Зимою легче пишется о лете,а летом почему-то – о зиме.На эти травы упадут снежинки,деревья в мрамор закует мороз,украсят окна голубые жилки,и заметет поземка след борозд,шальная
вьюга над равниной плоской,как кобылицы, будет мчать и ржать…И будем вспоминать мы лето в прошломи с нетерпеньем будущего ждать.И так всегда сквозь время и пространствомы с радостью утраченное ждем,в непостоянстве видим постоянствои в ожиданье нового живем.1967
41…
Удушье от жженой кирзы.Басы канонады издали.Как кринки, снарядные гильзыпозвенькивают на изгороди.Над трупами изб погорельцы.Война никого не помиловала.Выходят на отдых гвардейцыВосьмой – без комдива Панфилова.Морозом, усталостью скованные.Стволы шелушатся окалиной.Встречает бойцов Подмосковье –Нахабино и Опалиха.Мы рады бы хлебом и солью,да ничего у нас не было,и сытное наше застольеказалось для нас уже небылью.А утром я вместе с мальчишкамиу кухни за старой оградою,где кашу бойцы молчаливыеиз котелков нам откладывали.Пайк'aми делились с сиротами,голодными не отпускалии нежно ладони широкиена плечи нам опускали.Не надо мне в памяти рыться,искать на земле овдовевшейсолдатское бескорыстие,врагов всей земли одолевшее.1965
Воспоминания о лошади
Мой отец, кормилец и добытчик,труженик на службе и земле,рейс отмерив рельсами, обычночто-то вез всегда своей семье.Добывал для пропитанья средства.А себе отказывал во всем…Передал и мне он по наследству –быть всегда заботливым отцом.Из-под Вязьмы он из окруженьявырвался с дивизией своейи – во всем военном снаряженье –на полсуток в дом родной скорей.Воинскому долгу и гражданскомуодинаково служить привык.С Минского шоссе к Волоколамскомув сумерках приехал напрямик.Он приехал на пустой грабарке, –грязь вокруг стекала по бортам.В качестве солдатского подаркан'a зиму оставил лошадь нам…Я, проснувшись, пробирался в сени,по ступенькам я сбегал во двор,где дышала и хрустела сеномлошадь за поленницею дров.Затемно калитку открываяи глотая сумрак ледяной,вел на водопой ее, хромая,и она, хромая, шла за мной.На нее садился – и уздечкудергал я неопытной рукой,погонял на пруд или на речку –на обычный конский водопой.Ехал тихой ступью, ехал грунью,а потом переходил на рысь.Тяжело подковами из грунталошадь высекала гроздья искр.А война – как стрелы по шелому –рядом на скрещении дорог!..Съедено всё сено – и соломулошадь выбирала из-под ног.На ногах стояла еле-еле –на исходе лошадиных сил…А потом мы эту лошадь съели,чтобы каждый до весны дожил.…И сегодня грусть мне душу гложет,на меня печально смотрит жизнь,словно эта раненая лошадь,и глаза ее – как две слезы.1987
Добровольцы
Сорок второго годапамяти прочен запас.Формировалась ротаиз заключенных у нас.На привиденья похожи.Острые желваки.Робы из чертовой кожи.Чавкают башмаки.Лагерники со стажем,знавшие Колыму.Хлеб по-тюремному дажерезали: «Это – кому?».У одного, что в сединах,дерзко спросил я, босой:– Ты по какой судимый –по пятьдесят восьмой?Значит, ты враг народа!– Ты еще молод, пацан:лезешь, не зная брода,в душу без спроса к отцам.То маршировке учились,топая утречком в лад,то в рукопашной сходились,тыча штыками лопат.Легче под пули, под мину,чем ни за что – под расстрел.Лагерную хламидудружно сожгли на костре.В новой экипировке –звезды, обмотки, ремни –новенькие винтовки,клятвенно пели они:«Суровый голос раздается:клянемся землякам –покуда сердце бьется,пощады нет врагам!»Нет, ничего не забыто,горько нести лжевину, –но не затмила обидаболь за родную страну.На руки нас поднималис чувством какой-то вины…Что мы тогда понимали,глупые пацаны?!1988
Встреча 42-го года
Тот вечер, как памяти сколом,зажегся, звездою стоит!..Мы вымели, вымыли школу,раздвинули парты, столы.Собрали солдатские каски,указки штыков и моткибикфордовых молний…И классыоткликнулись вновь на звонки.Подарки панфиловцев-шефов, –я «раковой шейкой» хрустел…Нас всех, пламенея на шее,огонь красных галстуков грел.Оттаяла елка капелью,приблизился сценки овал…Мы пели, пели, мы пели,мы в стынь выдыхали слова:«Я встретился с ним под Одессой родной,когда в бой пошла наша рота.Он шел впереди, автомат на груди.Моряк Черноморского флота.…Тринадцать ранений хирург насчитал,две пули засели глубоко;в бреду черноморец-моряк напевал:«Раскинулось море широко…»А после тихонько меня он спросил:«Быть может, заедешь в Ахтырку?Жене передай мой прощальный привет,а сыну отдай бескозырку…»Мы пели.И каждою жилкойжеланье – как пламя свечи:пилотку иль бескозыркуот павших отцов получить!Мне грудь обжигала и нёбопод новый годта песня!..Нас так было много –солдатских детей и сирот!..Нас меньше уже остается –заморышей страшной войны,та песня теперь не поется,те годы – удалены.Погодки и одногодкина икры натруженных ногнакручивают, как обмотки,неровные версты дорог.Но память нас вновь оглушает,когда, как надежный оплот,вернувшись домой, возвращаюттеперь сыновья нам тепло.Мы пели, в полях ПодмосковьяПобеды услышав шаги, –и клич ее в свисте осколковстальной сталинградской пурги.1981, декабрь – 1986, май
Суд
Отгородили их веревкойв фабричном клубе и потомдетей солдатских за морковкусудили выездным судом.Ее набегом, с голодухинадергали, за что ужепо здоровенной оплеухедосталось им от сторожей.Сосед по парте мой, дистрофик,дрожал, как тонкий стебелёк.Глядели судьи гневно, строго,непримиримо – будет срок.Но – у одних я видел слезы,а у других во взгляде – боль…Шли чередом своим допросы,изобличал всех факт любой.Ломались, как тростинки, судьбы,слезинки падали из глаз:«Простите, пощадите, судьи,нас в первый и в последний раз».Стояли, за руки все взявшись…Не всех простили. И во тьмудвух сверстников моих дрожавшихи бледных увели в тюрьму.Я шел и плакал по ребятам.Да в чем же их была вина?И после понял: виноватабыла во всем одна война.1967
«Я приду к тебе лугом и клевером…»
Я приду к тебе лугом и клевером,воздух твой прозрачен и чист, –разболелся я и расклеился,излечи меня, лес, излечи!Вдоль опушки веселое солнценачинает свой ранний обход,и в халатиках, из-за сосен,выбегают березки вперед.Мне брусника и земляникавитаминов полезней любых,и проходит вся боль моя мигомот таблеток орехов лесных.Не спешу, надо мною не каплет,не боюсь на полянке простыть,лучше снадобий всяких и капелькапли стылой молочной росы.Подпалило закатом верхушки,спать у леса ложусь на видуи взамен кислородной подушкия охапку сена кладу.И меня в притихшую полночьубаюкают сладко ручьи…Я тебе доверяюсь полностью,излечи меня, лес, излечи!1968
Опалиха
Я поднимаюсь с восходом опаловым,бросаю в рюкзак консервы и спичкии уезжаю в родную Опалихупод голосистый напев электрички.…Невеста моя зеленоволосая!Нам хватит с тобой тишины на двоих.С зарей на рогах пугливые лосишаги мои слушают в чащах твоих.Отец по твоим полянам, пригоркамс косою шагал, седой от росы, –и горько ты плачешь осинами горькимии утираешься мохом трясин.Глаза бочагов твоих грустными думамитогда заволакиваются на миг,и скорбно пустыми глазницами-дупламидеревья умолкшие смотрят на мир.Им – вечная память!А нам – годы долгие!Загадку жизни зелень таит.Уйду и я тропинками колкими,умывшись зеленым дождем твоим.Уйду…А сегодня – сочными ядрамиорехов спелых хрущу окрест.Спасала меня ты грибами и ягодами,когда несла земля наша крест.О память!Теперь – тишина в Подмосковье,лишь струны сосен – как струны арф,да май вскипает пеной морскою,и соком в июле брызжет трава.И, разорвав окружение минное,ты сорвала повязки, бинты…Но на душе, моя родина мирная,опять неспокойно, тревожишься ты.И я тревожусь, родная Опалиха,чтоб зелень волос твоих не опала.Чтобы в глазах твоих бочаговсветились звезды, плыла синевачтоб мирно струился дым очагови прорастали в земле семена.1964
В гостях у Венеры
Доброй ночи, Венера!В такуюнеземную прозрачную синь,может быть, ты о Марсе тоскуешьи мечтаешь увидеться с ним?Но орбиты сойдутся не скоро…Не горюй, не качай головой!Я глазами больших телескоповкаждый вечер любуюсь тобой.Положи мне на плечи рукииз тончайших волокон эфира.Плюнь на бога войны! И лучшеполюби апостола мира.Если горе – мы в горе суровы,если радость – раздайся круг!Мы честны и верны на слово,чтим и ценим золото рук.На земле сейчас липами пахнети березки в самом соку,моя матушка только ахнет,увидав такую сноху.Будешь долго, тревожно и частовечерами глядеть на часы.Ты познаешь земное счастье,ты полюбишь земную синь……За бураном, за ливнем, за вьюгойлик загадочный вижу вдали.Я тебя все равно завоюю –человек, сын и житель Земли.1955