Эта свирепая Ева (сборник)
Шрифт:
— Фонарик пока не зажигайте, Евгений Максимович, держитесь за меня, а остальные друг за друга, — шептал Козлов.
Бетонная дорожка оказалась в нескольких шагах.
— Теперь — бегом! Нужно как можно скорее сесть на глиссер и опередить ураган.
И вдруг звезды исчезли, как будто незримая метла одним махом смела их с небосвода. Беглецы очутились в непроглядной тьме. Провыла в колонии сирена, и наступила зловещая тишина. Сельва чувствовала приближение урагана, все живое стремилось спрятаться, укрыться, уйти в норы, дупла и ямы. Ураган притаился, как тигр, готовый к прыжку. Дышать стало тяжело.
— Идет! Она идет! — эта зловещая весть передается в колонии из уст в уста.
Эфир заполнен трескотней морзянки: тире-тире-тире, три буквы «Т».
Берегитесь, люди!
Она родилась в Тихом океане, где-то близ Галапагосских островов и на крыльях ветра понеслась в опустошительный набег к берегам Южной Америки.
…А она, уже нареченная женским именем «Жанна». продолжает свой страшный истребительный путь…
Она несется вперед, набирая силу, достигает берега, сотрясает чащобу, деревья валятся с грохотом и треском.
Беглецы ощущают на себе прежде всего силу ветра. Он то и дело валит их с ног, стремится оторвать их друг от друга, разъединить. Стараясь перекричать шум ветра, Кудояров велит людям ни в коем случае не терять бетонной дорожки. Когда ветер достигает апогея, он приказывает лечь и зарыть лицо в землю, чтобы найти в почве воздух для дыхания и не быть задушенным. Воздух уже не текуч, это почти твердая материя, способная наносить страшные удары. Предметы, не закрепленные на земле, превращаются в метательные снаряды.
Но вот «Жанна» разражается ужасающим ливнем. Всего несколько часов назад Кудояров и его товарищи страстно мечтали о глотке пресной воды. Теперь этой воды на них низвергается целая Ниагара, и беглецам угрожает вполне реальная опасность захлебнуться.
«Жанна» достигает колонии и начинает крушить все на своем пути. Молнии следуют одна за другой, почти без перерыва, и одна из них ударяет в лабораторию.
— Смотрите! — кричит Андрис и указывает на столб пламени, взметнувшийся к небесам. Вслед за взрывом запылали бараки. Один из них, охваченный огнем, поднят целиком на воздух и превращается в самолет. Распадаясь на части, он сбрасывает вместо бомбы стиральную машину.
Колонисты, уже видевшие подобные феерии, укрылись в подвалах. Но некоторые новички, не вняв предупреждению, оказываются на улице. Ветер разносит крыши в клочья. Куски шифера, сорванные с крыш, носятся в воздухе и наносят раны, ужасный, как удар топора мясника. Одной женщине обломком шифера, как ножом гильотины, сносит голову. Все это напоминает кораблекрушение на суше.
Доктор Альберих сидит в холле своего замка, считая его неприступной крепостью от людей и стихии. Но он не учитывает ярости «Жанны», циклона, редкостного по мощи. Это как бы гигантская турбина, которая вырвалась из космоса и свалилась на колонию, вращаясь и сметая все, что попадается на пути.
Гаснет электричество. Альберих зовет на помощь — у него отнялись ноги. Но слуга не приходит на зов, каждый заботится только о собственном спасении.
С треском вылетает из рамы витраж, выдавленный воздухом, портрет фюрера разлетается на мелкие осколки. Обломки каменных блоков носятся по воздуху. Один из них, как снаряд, обрушивает башню замка.
А на просеке беглецы, цепляясь друг за друга, задыхающиеся и захлебывающиеся, вынужденные то и дело перелезать через стволы поваленных деревьев, продолжают пробиваться к затону.
И вдруг ветер и ливень стихают, наступает тишина: повинуясь внезапному капризу, «Жанна» стремительно унеслась дальше. Беглецы останавливаются и в полном изнеможении переводят дух.
Внезапно раздается треск — это свалилось еще одно дерево. Затем — отчаянный вопль Фомина: «Козлова придавило!»
С неимоверными усилиями беглецам удается высвободить тело из-под дерева. При свете фонарика Кудояров убеждается, что дело безнадежно: у несчастного раздавлена грудная клетка.
Все склоняются над Козловым, из груди его вырывается хрип и последние слова: «Оставьте меня. Умираю. К затону! Передайте… привет… родине».
— Скончался! — констатирует Кудояров.
Бедный «Караязиджи»!
Беглецы продолжают путь. Осталось немного, но тут возникает новое препятствие: навстречу им идет вода. В результате ливня река вышла из берегов, глиссеры сорвало с якорей, и бурный поток уносит «Нифльгейм-1» к океану.
Беглецы останавливаются ошеломленные: не возвращаться же назад. Все тяжело, натужно дышат, тела у всех в кровоподтеках, болят, как будто их несколько часов избивали палкой. А вода быстро прибывает, доходит уже до пояса, надобно отступать и побыстрее.
В этот миг крушения всех надежд Андрис издает радостный крик: «Глиссер!»
В луне фонарика ясно обозначаются контуры «Нифльгейма-2». Прибывающая вода несет его, покачивающегося на волне, к беглецам. Все обращают внимание, что вода кишит змеями, искавшими во время урагана спасения в затоне. Это «мокасины», из числа самых ядовитых гадов сельвы. Но Андрис бесстрашно пускается вплавь, быстро добирается до глиссера, открывает пластиковое перекрытие. Через минуту он на борту и помогает товарищам взобраться на судно.
Баки полны горючего. Включен прожектор на носу глиссера. Взвывают моторы, Андрис выводит судно на фарватер и направляет его вверх по беснующейся реке.
Свидетельства
В ЗЕЛЕНОМ АДУ
«Много дней подряд мы плыли вверх по реке, — рассказывает один швед, охотник за алмазами. — За это время мы не видели ни одного живого существа крупнее птицы. Стояла гнетущая тишина. Но это только днем. С наступлением ночи начинался настоящий бедлам, и джунгли не замолкали до рассвета.