Эта свирепая Ева (сборник)
Шрифт:
— Так, говоришь, и атомную бомбу?
— Сколько угодно. И водородную. И даже кобальтовую, приврал Дельфас…
Диктатор тяжело дышал, лицо его приняло свекольный оттенок и выражение свирепого ликования. Он знал, что одной кобальтовой бомбы достаточно, чтобы жизнь на земле прекратилась. Это ли не предел мечтаний? Получить в свои руки оружие, с помощью которого он будет держать в страхе весь мир!
Наконец, диктатор пришел в себя и увидел Дельфаса, подносящего ему стакан воды. Его наперсник не на шутку испугался, что Фуркаля хватит удар.
Диктатор оттолкнул ст.акан, и вода пролилась на ковер.
— Скажи мне, в какой стадии находятся работы по реализации проекта «ЛА-5»?
— Насколько я понял, выполнены на две трети.
— За чем же дело стало? — выпалил, не задумываясь, Фуркаль. — Национализировать предприятия «Юниверсал электронике» — и дело с концом. Работы доведем до конца мы сами.
— Национализировать? — Дельфас позволил себе иронически усмехнуться. — Вы хотите, чтобы Микроландию оккупировали? Ведь это предприятие по существу концессия: 60 процентов акций находится в руках иностранных капиталистов.
— Что же делать, посоветуй, Кербер?…
— Нужно, во-первых, выкупить контрольный пакет акций. Во-вторых, нужны средства для достройки аппарата «ЛА-5».
— И много ли нужно?
Тут Дельфас назвал цифру, которая заставила диктатора разинуть рот:
— Около трех миллиардов долларов. Два — для выкупа акций и один — для завершения работ.
— Да где я возьму такие деньги? Ты знаешь — в казначействе хоть шаром покати. Последние тридцать пять миллионов валюты ушли на оплату партии самолетов «Молния-14». Кредит повсюду исчерпан. А ты говоришь-три миллиарда!…
Дельфас подумал, потом произнес:
— Я знаю, у кого мы можем найти эту сумму, скажем, под залог наших урановых рудников. (Кстати сказать, рудники эти являлись единственно реальным национальным достоянием, все остальное было заложено и перезаложено).
— Так. Где и у кого?
— У Ага Хана IV.
— Первый раз слышу.
— А кто такие исмаилиты?
— Самая богатая и многочисленная секта современного ислама. Исмаилиты почитают Ага Хана как «живого бога», происходящего, якобы, по прямой линии от пророка Мухаммеда и зятя его Али. Он имеет неограниченную власть над умами и кошельками своих приверженцев. А их — около 20 миллионов. И каждый из них платит ему налог — десятину с любого дохода. Ага Хан — один из пяти самых богатых людей на свете.
Дельфас картинно нарисовал портрет крупнейшего бизнесмена мусульманского мира, обладателя сказочного состояния, рядом с которым индийские махараджи показались бы нищими, владельца множества промышленных и финансовых предприятий в разных странах, любимца высшего аристократического английского общества, состоящего в родстве с верхушками лондонской финансовой знати, законодателя мод и прочая, и прочая…
— И вы думаете, что Ага Хан может раскошелиться на такую сумму? — неуверенно спросил Фуркаль.
— Только поборы с исмаилитов приносят ему 4 с половиной миллиарда долларов в год. Если он вкладывает огромные деньги в крупнейшие нефтяные и текстильные компании, то я не вижу причины почему бы ему отказать нам.
— А где найти его?
— В Бомбее, в Карачи, в Дар-эс-Саламе, в Лондоне, в Швейцарии… Но мы сами искать не будем, я знаю человека, который возьмет это поручение на себя.
— Ты золотой парень, Кербер! Кто он?
— Исмаилит.
— Здесь, в Микроландии?!
На диктатора это сообщение произвело такое впечатление, будто Дельфас сказал, что в Микроландии водятся бамбуковые медведи.
— Не удивляйтесь, экселенц. Исмаилиты рассеяны по всему миру, они живут в двадцати двух странах. Недаром эту секту называют «государством без территории». В Микроландии есть общины исмаилитов, человек пятьдесят. Все они — ваши подданные. Человек, которого я имею в виду, находится в одном квартале от вашего дворца.
— ?
— Вам никогда не приходилось обращать внимание на уличного предсказателя судьбы, что сидит в пролете здания Коммерческого суда?
— Представьте, что нет.
— Это и есть искомый человек.
— Ну что же. Дадим ему денег на поездку, необходимые полномочия и охранную грамоту. В случае успеха его миссии он получит хороший куртаж *.
— Но есть еще одно препятствие…
— Какое.
— Рун-Рин колеблется — завершать ли ему работу над реализацией проекта «ЛА-5».
— В чем дело?
— Видимо, блажит. А возможно, просто не хочет, чтобы «ЛА-5» служила средством производства вооружений. Он хочет, чтобы она использовалась исключительно для мирных целей.
— Ну, дорогой Кербер, у нас есть средства заставить его довести дело до конца.
Кербер позволил себе еще раз усмехнуться.
— Заставить, говорите вы? Легче заставить бронзового коня, на котором сидит генерал Альгамейро, — Кербер указал в окно на конный монумент, украшавший площадь перед диктаторским дворцом, — легче заставить этого бронзового коня встать на дыбы, чем заставить Рун-Рина. Этот человек скроен не из того материала.
Фуркаль задумался.
— Во всяком случае эту птичку нельзя оставлять на воле. Вызовите сейчас ко мне Ратапуаля.
Не прошло и полчаса, как шеф «Гарпии» стоял перед диктатором. Фуркаль со скрытой ненавистью смотрел на его наглую физиономию. Он внушил себе, что этот человек призван сыграть в его жизни роковую роль. От Ратапуаля можно было ждать чего угодно, вплоть до удара ножом в спину. «Только бы упредить и я, поверьте, ударю первым», — злорадно думал Фуркаль.
Ратапуаль был похож на Наполеона третьего и очень
* Вознаграждение посреднику в коммерческой сделке.
гордился этим: Луи Бонапарт был его любимым историческим героем. Он даже во внешности старался подражать этому «царственному босяку», как называл его Маркс — вплоть до эспаньолки и усов, закрученных в стрелочку.