Эти поразительные индийцы
Шрифт:
А вокруг на перроне кипит толпа, огромная, яркая, как движущаяся клумба или цветущий сад. Пестро, разноцветно, разнообразно. Мужчины в белом, цветастом, клетчатом, полосатом и опять в белом. Их головы или увенчаны тюрбанами, или – что чаще – обнажены, и тогда их черные волосы, смазанные особым маслом, блестят, как антрацит. А женщины одеты в сари таких оттенков, которым и названий не подберешь, – желтых, розово-лимонных, палевых, ало-синих, зелено-оранжевых. И повсюду, как тюльпаны в весенней степи, – носильщики в больших красных тюрбанах.
Кто стоит, кто бежит, кто шествует. Говорят и кричат на всех языках Индии и, конечно, на английском. Теряют и снова находят свои купе, багаж, носильщиков, детей и друг друга. Смеются, возмущаются, машут руками, торгуются с носильщиками. Все суматошно, пестро, оживленно, весело. Повсюду кричат продавцы прохладительных напитков, фруктов и сладостей, гудят паровозы, и вы, растерявшись от всей этой суеты и шума, двигаетесь куда-то, как во сне, пока толпа не выносит вас к уже упомянутой стоянке такси.
И тут вы погружаетесь в поток уличного транспорта, при взгляде на который вас в первую очередь поражают велосипеды. Это что-то неописуемое – индийские велосипеды!
Кто бы мог подумать, что велосипеду свойственны такие особенности! Я несколько раз пристально всматривалась в индийские велосипеды и решительно не видела ничего такого, чем бы они внешне отличались от других велосипедов мира. Все то же самое. Но ни один другой велосипед не согласился бы везти на себе то, что возит индийский.
В Индии очень часто можно увидеть, например, трех взрослых людей на одном велосипеде. Трое – это почти правило. А бывает и пять и шесть. Едут семьями или родственными группами, причем техника размещения всех на одной машине продумана до тонкостей.
Обычно отец сидит на седле. Перед ним на раме помещается один или два члена семьи. К рулю спереди приделана полукруглая корзинка, в которой сидит, поджав ножки, один из младших детей. На багажник, как на стул, садится мать, держа в руках самого маленького. И так семья выезжает в гости, по делам и даже на загородную прогулку.
Поражает выносливость и сила того, кто везет остальных. Ведь такой груз не легко перевозить, нажимая на педали иногда в течение двух-трех часов. Работают, работают тонкие темные ноги, работают не переставая. Пирамиды людей передвигаются на двух колесах во всех направлениях под палящим солнцем.
Неру как-то сказал, что Индия сейчас переживает век велосипедов. Это удивительно верно. Все городские улицы, все шоссе буквально заполнены велосипедистами.
В Пенджабе (Панджабе) молодые сикхи сушат свои длинные волосы после мытья, разъезжая на велосипедах (сикхи по предписанию своей религии никогда не должны ни бриться, нистричься). Зрелище это весьма интересное: «чернобородые русалки» проносятся вдвоем или втроем на одном велосипеде, а за ними по ветру полощутся волнистые блестящие волосы. Не можешь не повернуть за ними голову. Оглядываешься и встречаешь мгновенную вспышку белозубых улыбок. И – мимо.
А вот впереди двигается гора корзин, из-под которой неправдоподобно тонкими и слабыми выглядят еле виднеющиеся колеса велосипеда.
Там на велосипеде везут огромный стог сена, а здесь – клетки с курами. Вот проехала конструкция совсем особого рода, состоящая из бидонов и мешков, свисающих до самой земли. Они нагромождены такой сплошной массой, что от самого велосипедиста видны только ноги на педалях да руки на руле.
Я бы не удивилась, если бы увидела, что на велосипедах перевозят автомобили и железнодорожные вагоны.
Послушание и преданность этой тоненькой машины своему хозяину уму непостижимы. Она только иногда позволяет себе сломаться. И тогда ее ведут вдоль улицы и ищут глазами дерево, на ветке которого висит старая, почерневшая велосипедная шина. Это не просто шина – это реклама, это вывеска ремонтной мастерской. Тут, под деревом, на земле расположился мастер в окружении паяльной лампы, нескольких заржавленных инструментов, насоса, запасных частей и мальчишек. Он может исправить любое повреждение. Обязательный мальчишка, что дежурит тут же, накачает камеры за монетку в пятьдесят пайсов, и благодарный за лечение велосипед снова подставит свою спину хозяину, готовый принять на себя любой груз.
Если к этому велосипеду приделать не одно, а два задних колеса и смонтировать на них коляску, то на седле уже окажется велорикша.
Велорикши собираются группами у вокзалов и автобусных станций, у рынков и на больших перекрестках. Они готовы везти кого угодно, сколько угодно и куда угодно, лишь бы заработать несколько рупий в день. Сколько раз приходилось видеть, как в коляске сидят две женщины, у их ног – трое-четверо детей, позади, на оси, стоит мужчина, и все это общество везет один безропотный велорикша. На ногах от чрезмерных усилий вздуваются вены, взмокшая рубашка прилипает к лопаткам, голова в тюрбане или платке, как заводная, покачивается взад-вперед, взад-вперед. Везет иногда из одного города в другой, везет и в гору и под гору, везет под солнцем и ливнем.
К чести многих, кого я видела, должна сказать, что обычно все же пассажиры – главным образом мужчины – сходят и идут рядом, если надо въезжать в гору. Но женщины обычно себя этим не беспокоят, а уж рикша и не заикнется об этом сам, если пассажир не находит нужным облегчить его мучительный труд.
Велорикши служат основным видом транспортной связи в подавляющем большинстве индийских городов.
Правда, на улицах больших городов можно видеть и такси, и так называемые скутера – двухместные крытые кабинки, укрепленные на трехколесном мотоцикле. Но в провинциальных городах такси вообще, как правило, не существует, да и скутеров или вовсе нет, или есть два-три, и поневоле приходится пользоваться услугами велорикши.
И все же насколько лучше быть велорикшей, чем просто рикшей, рикшей-бегунком. Тут слов никаких не найдешь, чтобы рассказать об этом. И особенно страшно видеть, как толстые матроны в золотых браслетах норовят обязательно сесть по две в одну коляску, чтобы не истратить лишнюю монетку на двух рикш. В Дели рикш нет, но в Калькутте, например, очень много.
В этом огромном, с бесконечно запутанными улицами и нечистыми на вид домами городе, который переполнен транспортом и задыхается от смога, тысячи рикш бегают с рассвета до глубокой темноты, встраиваясь в ряды машин, затравленно оглядываясь на их скоростные колеса и металлические тела, которые готовы в любую минуту нанести смертельный удар по мягкому, беззащитному человеческому телу, бегают, заломив локти за спину и судорожно глотая зловонные выхлопные газы, бегают, чтобы заработать на семью, на себя, на жизнь. И за каждый день надо отдать пять рупий хозяину коляски – редкий рикша имеет свою, – и только то, что сможет выработать сверх того, и составит его заработок. Больно на них смотреть…