Это Америка
Шрифт:
Лиля слышала раздраженные крики из соседнего номера и вышла в коридор узнать, что случилось. Она увидела, как Рая выскочила из номера и хлопнула дверью, за ней бросилась Рахиль, но не догнала.
— Что-нибудь произошло? — участливо спросила Лиля.
Рахиль закрыла лицо руками:
— Ой, не спрашивайте, это какой-то кошмар! Наша дочка привела какого-то молодого верующего еврея в кипе, а он оказался этим самым, ну, как его… геем, что ли. Вы доктор, вы что-нибудь об этом знаете?
— Знаю немного, у некоторых есть такие наклонности.
Наклонности? Ой, господи, что же это такое! Это
— Своя синагога для геев? — Лилю это тоже поразило.
— Да, да, и наша дура с ними связалась. Ой, боюсь я что она станет ходить туда и совсем свихнется.
Лиля стала успокаивать мать:
— Не волнуйтесь, ваша Рая такая хорошенькая, найдет себе настоящего мужчину.
23. Английский язык
Практически никто из тысяч русских эмигрантов не знал английского языка. Те, что поселились на Брайтоне и поблизости, говорили только по — русски и обрекали себя на изоляцию от остальной Америки. Они писали в письмах тем, кто собирался уехать: «Английский можешь не учить, он здесь не нужен: на Брайтоне все говорят на русско — еврейском жаргоне, а то, что у тебя первый язык идиш — огромный плюс» [42] .
42
Цитата из частного письма.
Сотрудники НАЯНЫ разговаривали с эмигрантами через переводчиков, но переводчиков не хватало. Если подходящего специалиста под рукой не было, ведущие пытались объясниться с ними на английском и с помощью жестов. Лиле было стыдно и обидно за свой народ. Она и сама была почти немая, хоть и старалась выжать из себя какие-то слова на английском. Раз она спросила свою подругу Лорочку Жмуркину:
— Как ты научилась говорить по — английски?
— Как стала убирать в квартирах у американцев, так и разговорилась. А еще ходила на Кембриджские курсы английского языка для эмигрантов, на 42–й улице. Там ты тоже скоро разговоришься. Там учится много молодежи из Латинской Америки. Все они такие живые и болтливые, что ты очень скоро станешь с ними болтать и у тебя развяжется язык. Главное, их не надо стесняться, как американцев, — болтай себе, как хочется, они поправят.
НАЯНА оплатила Лиле эти курсы, и вот она в первый раз пошла туда пешком тридцать кварталов, экономя деньги на транспорте. Ходить по Нью — Йорку она любила, испытывая смесь восхищения и страха перед городом.
На углу 42–й улицы Лиля залюбовалась зданием в классическом стиле — Публичной библиотекой. Потом она повернула на 42–ю улицу с прекрасным старинным зданием вокзала, построенного знаменитым миллионером Вандербильтом еще сто лет назад. Вдоль улицы стояло много шикарных отелей и богатых магазинов. Лиля подошла к 80–этажному Chrysler Building с красивой остроконечной вершиной. На первом этаже здания и размещались курсы.
Молодая чернокожая секретарша улыбнулась Лиле и дала ей лист с незаконченными фразами, к ним нужно было подобрать подходящие продолжения и дать грамматически правильные окончания. Лиля села дописывать фразы, будучи уверенной, что ее не возьмут выше первого — второго уровня. Секретарша приложила
— Четвертый левел. Поздравляю. Начнете прямо завтра, занятия с часу до пяти.
Обрадованная, удивленная и немного усталая, Лиля поехала в гостиницу на автобусе, она торопилась приготовить еду и рассказать Лешке о своем успехе. Он и сам ходил в тот день узнавать про колледж.
Лиля прямо с порога выпалила:
— Лешенька, я студентка четвертого левела кембриджских курсов.
— А сколько всего этих левелов?
— Восемь.
— Хм, неплохо… — и грустно добавил: — Мам, я нашел колледж, который принадлежит городу. Жителей Нью — Йорка туда принимают бесплатно. Мне сказали, что я eligible, гожусь для поступления. Но надо дать адрес, по которому мы живем постоянно, а у нас такого нет. Когда мы сможем найти квартиру?
Лиля расстроилась — скорей надо находить квартиру. А Лешка вздохнул, но потом уселся перед телевизором, включил любимый мультфильм «Том и Джерри» и стал хохотать. А Лиля снова и снова думала: нужна квартира, квартира…
На курсах занимались эмигранты чуть ли не из всех стран мира, при этом доминировали латиноамериканцы и выходцы из Азии. Впервые Лиля увидела, как выглядят выходцы из Мексики, Бразилии, Перу, Аргентины, Ямайки, Гаити… Были на курсах и филиппинцы, корейцы и израильтяне. В своих странах они с детства общались с американскими туристами и бизнесменами, поэтому у них был неплохой разговорный язык, но они не умели читать и писать. Никогда Лиля не видела такого смешения рас и наций и никогда раньше не могла бы себе представить, кого только не принимала Америка.
Эмигрантов из Советского Союза на курсах было мало, с Лилей занимались только московский юрист Геннадий Лавут и две девушки — москвички Нина и Наташа Райхманы, которых она видела еще в Вене. Лавут продолжал поглощать свой любимый шоколад и все время повторял:
— Мне надо усовершенствовать английский, чтобы стать американским юристом.
Сестры Райхман, веселые, неунывающие девушки, говорили, что ищут женихов, но выбор перед ними стоит тяжелый:
— Мы читали книжку Хелен Браун «Секс и одинокая девушка» [43] и ее журнал Cosmopolitan. Там прямо говорится, что незамужние девушки должны заниматься сексом и получать от этого удовольствие. Знаете поговорку? Прежде чем встретишь прекрасного принца, тебе придется перецеловать много жаб.
43
Книга 1962 г., которая положила начало движению феминизма и популяризации секса.
Обе они так и делали, заводили на курсах мимолетные романы чуть ли не со всеми мужчинами подряд. Лиле такая неразборчивость не нравилась, она думала, что их родителям, оставшимся в Москве, это тоже не понравилось бы.
Большинство студентов были молодые, живые, подвижные и очень болтливые. Держались они свободно, весело и приветливо. Лиля с удовольствием участвовала в беседах, осваивая plain English — английский разговорный. Немного помогало ей знание французского и немецкого — все-таки когда знаешь один романский язык, другие лепятся к нему легче.