Это было под Ровно
Шрифт:
В Москву вернулись разведчики Крутиков, Дроздов и Пастухов, посланные когда-то мной о маневренной группой во Львов. Мы тогда в отряде думали, что все они погибли. Но это было не так.
На границе Галиции группа попала в засаду, и в бою из двадцати человек семеро погибли и сам командир Крутиков был ранен. Убит был и радист. Вот тогда-то мы и потеряли связь с этой группой. Дальше в пути, во время одного боя, Дроздов и партизан Приступа отбились от группы.
Остальные кое-как добрались до цели. Разведчики Пастухов и Кобеляцкий, как знающие город, стали там работать. Они вели разведку на
Дроздов и Приступа, оторвавшиеся от группы Крутикова, организовали из местных жителей партизанский отряд. И Пастухов и Дроздов видели Кузнецова: первый — еще во Львове, второй — позже, в лесу. Вот что они рассказали мне.
Николай Иванович узнал, что вице-губернатор Галиции Бауэр будет в театре проводить совещание высших представителей немецкой власти. Кузнецову удалось проникнуть в зал вовремя совещания. Он посмотрел на Бауэра, сидевшего в президиуме, затем вышел и стал ждать неподалеку от театра. Совещание кончилось, и из театра стали выходить немцы. Вышел и Бауэр вместе со своим секретарем, сел в поданную машину и уехал. Следом за ним поехал на своей машине и Кузнецов. Он выследил, где живет Бауэр.
На следующий день машина Кузнецова неожиданно «испортилась», когда проезжала по улице Ивана Франко мимо дома Бауэра. Белов вышел из машины и начал копаться в моторе. Кузнецов тоже вышел из машины и громко на немецком языке стал ругать шофера:
— Всегда у вас машина не в порядке! Вы лентяй, не следите за нею. Из-за вашей лени я опаздываю…
Продолжая возмущаться, он незаметно поглядывал на противоположную сторону улицы, где около красивого особняка стояла комфортабельная машина.
Ровно в десять утра из особняка вышли двое и направились к машине. Шофер выскочил из кабины и услужливо открыл дверцу. Но в эту минуту Кузнецов подошел к машине.
— Вы доктор Бауэр? — спросил он, обращаясь к одному из них.
— Да, я Бауэр.
— Вот вы мне и нужны.
Несколькими выстрелами он убил Бауэра и его секретаря. Затем бросился к своей машине. Пока он бежал, Каминский и Белов открыли огонь по часовому, стоявшему у особняка.
Видимо, Кузнецов, памятуя историю с Даргелем, решил сперва спросить у Бауэра фамилию, чтобы не ошибиться.
С бешеной скоростью машина пронеслась по улицам Львова и выехала за город. Километрах в двадцати от Львова, у села Куровцы, машину остановили жандармы. Гестаповец-майор долго рассматривал документы Кузнецова и, внимательно вглядываясь в пассажиров, стал требовать дополнительные документы. Николай Иванович понял, что ждать хорошего нечего, и через открытую дверь машины дал очередь из автомата. Майор и четыре жандарма были убиты.
Позади, на шоссе, показалась погоня… Белов нажимал: 100, 110, 120 километров… Но тут беда — кончилось горючее.
Кузнецов, Каминский и Белов выскочили из машины и побежали к лесу. Это был Гановический лес. Там, после трехдневного блуждания, они нашли отряд Дроздова.
Но у Дроздова не было радиостанции, и Кузнецов все в той же немецкой форме вместе с товарищами ушел к линии фронта, чтобы пройти в тыл Красной Армии.
Больше ни Пастухов, ни Дроздов ничего не знали о Николае Ивановиче. А между тем прошло уже много времени.
Последние сведения о нем были найдены в бумагах львовского гестапо. При разборе захваченных документов гестапо была найдена копия телеграммы-молнии, адресованной в Берлин. В ней говорилось:
«Строго секретно.
Берлин. В Главное управление имперской безопасности для вручения СС группенфюреру и генерал-лейтенанту полиции Мюллеру — лично.
1/IV 1944 года отрядом жандармов были захвачены в лесу и при сопротивлении убиты три советских парашютиста. По документам полиция установила личности трех убитых.
1. Руководитель группы имел фальшивые документы на имя обер-лейтенанта немецкой армии Пауля Зиберта, родившегося якобы в Кенигсберге. На удостоверении была его фотокарточка, где он снят в немецкой форме.
2. Поляк Ян Каминский.
3. Шофер Белов.
Речь идет несомненно о тщательно разыскиваемом нами советском партизане…»
Дальше в телеграмме приводится перечень уничтоженных Кузнецовым врагов.
Так погиб Николай Иванович Кузнецов, наш боевой товарищ, проведший ряд неслыханно смелых операций по уничтожению представителей немецких оккупационных властей и сеявший смятение в рядах озверелых врагов нашей родины.
Когда стало известно о гибели Кузнецова, мы с товарищами вскрыли его письмо. И вот этот конверт снова в моих руках.
«Вскрыть после моей смерти. Кузнецов.
24 июля 1943 года. Завтра исполняется одиннадцать месяцев моего пребывания в тылу врага. 25 августа 1942 года, в 24 часа 05 минут, я опустился с неба на парашюте, чтобы мстить беспощадно за кровь и слезы наших матерей и братьев, стонущих под ярмом германских оккупантов.
Одиннадцать месяцев я изучал врага, пользуясь мундиром германского офицера, пробирался в самое логово сатрапа — германского тирана на Украине Эриха Коха.
Теперь я перехожу к действиям.
Я люблю жизнь, я еще молод. Но если для родины, которую я люблю, как свою родную мать, нужно пожертвовать жизнью, я сделаю это. Пусть знают фашисты, на что способен русский патриот и большевик. Пусть они знают, что невозможно покорить наш народ, как невозможно погасить солнце.
Пусть я умру, но в памяти моего народа патриоты бессмертны.
„Пускай ты умер, но в песнях смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету…“