Это было в Коканде
Шрифт:
– Полно! Негде сесть, - сказал Хамдам Сапару и вышел вместе с ним из чайханы.
– Видел, как посмотрели? Никто не встал. Места мне не нашлось, проговорил он, обращаясь к Сапару.
– Как будто меня можно унизить! Скоты...
Он мрачно зашагал по беш-арыкской площади.
"Плохо! Вот что сделаю...
– подумал он.
– Схожу к Юсупу и объявлю ему, что уезжаю на покой в Андархан... Скажу: "Возвращаюсь туда, откуда жить начал..." Потом у Карима спрошу: что мне делать?"
Темные щели переулков и тупиков, редкие огни, яркое небо - все казалось Хамдаму тревожным в
Люди прошли мимо Хамдама, не узнав его... Хамдам зевнул. Сердце его успокоилось.
Он хорошо спал. Однако через два дня ("ах, лучше бы никогда не было этого дня!" - не раз впоследствии думал Хамдам) вернулся Насыров из Гальчи. Все устроилось как будто нельзя лучше для Хамдама. Но жизнь человеческая подобна песку. "Куда сыплется? В какую сторону? Неизвестно". Теперь он встревожился уже не на шутку, потому что все случилось не по его воле... Значит, в это дело вмешалась судьба. Ее испугался Хамдам.
Он после обеда пил чай, держа в растопыренных пальцах пиалу. Как раз в это время показался на дворе Насыров. Перед балаханой (род галерейки, балкона) он молча спрыгнул с коня и пошел к Хамдаму. Конь же сам побрел в сторону конюшни. Уже вечерние сумерки стояли на дворе.
– Хорошо съездил?
– спросил Хамдам.
– Да, - по привычке ответил киргиз, но совсем невеселым голосом.
– Ну как?
– Ее нет... Не было!
– Как не было?
– глухо сказал Хамдам и расплескал чай из пиалы. Нахмурившись и обтирая ладонью мокрые штаны, он повторил уже шепотом: Почему не было?
– Ночью, после того как мы уехали, она умерла.
– Он врет, собака!
– закричал про Баймуратова Хамдам.
– Он убил ее! Он выпустил? Он ее выпустил... Врет!
– Нет, - сказал киргиз.
– Он не врет. Бог так хотел. Слава богу, она умерла своей смертью. Она лежит теперь в саду. Зарыта. Я знаю это место. И в погребе теперь все чисто. Вчера утром, как раз после того, как мы убрали тело Садихон, пришла комиссия. Дворы сейчас обыскивают. Ищут заточенных женщин не только в Гальче. Ты слыхал об этом?
– Нет...
– Хамдам покачал головой. Ему ничего не было известно.
– Вот как!..
– прошептал он.
– Ему захотелось водки. Но он сказал себе: "Нет, не надо". Он закрыл лицо руками.
Киргиз Насыров сказал Хамдаму чистую правду, он мог бы даже подробно рассказать своему хозяину о смерти Садихон. Но, пожалев, не сказал всего услышанного им от Баймуратова. Это была страшная, жуткая смерть. Встреча с Хамдамом в последний раз, когда он приезжал в баймуратовскую усадьбу, потрясла безумную. Два дня она плакала и стонала, после вдруг успокоилась. Баймуратов поднял доски, когда она притихла, и следил за ней; у сумасшедшей глаза стали вдруг такими красивыми, что Баймуратов не мог ими налюбоваться; она что-то шептала про себя и будто баюкала кого-то, потом вдруг начала говорить, болтать всякий вздор, упоминала Юсупа, затем ласкала рукой воздух - воображаемого ребенка. Наконец, измаявшись, легла на бок в яме. Баймуратов все смотрел на нее, сердце у него сжалось от боли. Прекрасные глаза Садихон были полуоткрыты, мечтательны, даже счастливы, словно она видела что-то хорошее, потом икнула несколько раз и вытянулась. Это был ее конец.
17
Юсуп временно остановился в новом доме, где жили беш-арыкские власти... Хамдам два раза проходил мимо этого дома, желая встретиться с Юсупом, но все было напрасно. Юсуп вместе с Алиматом уезжал опять в Андархан. Это было 15 сентября, через два дня после собрания. А 16-го случились такие события, от которых Хамдаму хотелось бы очутиться подальше. Кто-то бросил камень в окно квартиры, где остановился Юсуп. Кто-то в парандже и в черной маске днем заходил на эту квартиру и расспрашивал домработницу: где и в какой комнате спит комиссар Юсуп? Какие-то неизвестные напали ночью 17 сентября на комсомольца Хашима, работавшего сельхозинспектором. Они ударили его по голове железной палкой и проломили ему голову. Хашим слыхал, как один из неизвестных сказал другому: "Это не Юсуп". И в довершение всего по Беш-Арыку вдруг поползли слухи. Они начались с чайханы. В базарный день съехались на беш-арыкский базар окрестные колхозники. Отсюда все и пошло. Кто-то сказал, что Хамдам грозился съесть голову Юсупа так же, как он съел голову Абита...
Хамдаму сообщили об этом. Он вызвал Сапара:
– Пока я здесь, чтобы тихо было. Понял? Поди передай.
Сапар ушел. Но власть вырвалась из рук Хамдама. Да и не мог Сапар обойти всех. Кто-то из обозленных в первом часу ночи 18 сентября ружейным выстрелом с улицы разбил окно той комнаты, где спал Юсуп. Юсупа в комнате не оказалось. Он был на заседании в исполкоме. В комнате спал Алимат, с которым Юсуп проводил вместе все эти дни. 19-го утром Юсуп собрался ехать в Коканд, так как 20-го туда прибывал Карим с Особой комиссией...
Перед отъездом Юсуп послал Алимата к Хамдаму:
– Поди узнай, что он собирается делать.
– Как я пойду? Я к нему не хожу.
– А ты что-нибудь выдумай... Какой-нибудь предлог, - сказал Юсуп.
Алимат взял анкету на получение партизанского значка и с ней отправился к Хамдаму. Для оформления этой анкеты необходима была подпись Хамдама, бывшего командира полка.
18
На Рази-Биби была надета пестрая юбка, голова у Рази была не покрыта, волосы заплетены в косички, в ушах висели серьги.
– Значит, ты пожаловала жен моих забирать на работу?
– спросил ее Хамдам, выходя из комнат на галерейку.
– Когда надо, так надо... Жены твои нигде не работали, - мирно ответила Рази-Биби.
Хамдам сделал вид, что не слышал ее замечания.
– А это что у тебя?
– сказал он, покосившись на портфель Рази, и рассмеялся.
– Комиссар!
– проговорил Хамдам и прибавил: - Почет с меня задумали снять... Слыхала?
Рази ответила шуткой:
– Один сняли, другой наденут!
– Наденут? Не знаю.
Хамдам дернул головой, высморкался и, постукивая плеткой по столбику галерейки, приказал Насырову подавать ему лошадь. Потом обернулся к Рази.
– Жен я в Андархан отправлю. Сегодня едут... Так вот, не могу дать, сказал он, заботливо осматривая седловку подведенного ему текинца.
– В Андархане тоже советская власть, - сказала Рази.
Хамдам смолчал. Поставив ногу в стремя, он сел на коня.
В это время в раскрытые ворота вошел Алимат. В руке у него была анкета.