Это было в Коканде
Шрифт:
– Ну и день!
– крикнул Хамдам.
– Всем я стал нужен! Ты зачем? спросил он у Алимата.
Алимат протянул ему анкету. Хамдам, едва взглянув на нее, сразу понял, в чем дело.
– А ордена не хочешь?.. Пора бы тебе орден!
– со злостью проговорил он.
– Некогда мне. Потом приходи.
– Ну, поставь подпись. Долго ли это? Что мне ходить?
– А на собрания ходишь, продажная шкура!
– закричал Хамдам и бросил анкету на землю.
– А кто говорил на собрании, что в Беш-Арыке две власти: одна советская, а другая Хамдама?.. Ты говорил!
– Я говорил...
– признался Алимат, глядя снизу вверх на Хамдама. Все равно! Подпись ты
– упрямо проговорил Алимат.
Хамдам рассмеялся, потом повертел плеткой перед носом Алимата и сказал:
– Закон? Хорошо. А клеветать на меня можно? Есть такой закон? Вот я тебе и говорю по закону. Приходи завтра. Сейчас я уезжаю в Коканд.
Вздыбив коня, он выскочил на дорогу и поскакал в Коканд, к Иманову.
Хамдам предчувствовал, что разговор будет неприятный, и все-таки, вопреки всем запрещениям, он решил добиться личной встречи с Каримом и с ним поговорить. Он надеялся отстоять если не всех, то часть своих джигитов.
Через полчаса после его отъезда Юсуп тоже поспешил в Коканд. Он уехал поездом... Проводив его, Алимат отправился домой.
19
Солнце уже поднялось над горизонтом. На плантациях появились женщины. А мужчины либо путались по базару, либо сидели в чайных. Проходя мимо полей, Алимат стыдливо опускал глаза.
– Плохо...
– сокрушался он.
– Очень плохо идут дела! Осыпятся коробочки! Ну что же делать... В конце концов, конечно, можно пойти в рик, можно сказать им: "Смотрите, коробочки осыпаются".
– "Да, осыпаются..." "Почему?" - "Опять не хватает рабочей силы..." - "Почему не хватает, раньше ее хватало?" - "Многие ушли в Ташкент на строительство... Здесь строят клуб... Каждый колхоз что-нибудь строит. Либо красную чайхану, либо школу, ясли... Строится много, Алимат. Много строится..." - "Да, много строится... Это верно. Но в нашем колхозе сто сорок мужчин, а на работе пятнадцать... Где остальные?" - "У каждого есть свои дела. Но это хорошо, что ты сказал... А почему ты не в поле?" - "Я ходил к Хамдаму. Мне свидетельство надо... По закону! Закон требует подпись командира". "Пусть закон требует подпись, но ведь коробочки осыпаются... Ты читал в газетах призыв ленинградских рабочих?" - "Да, я читал... Но Хамдам председатель партизан. Я от него завишу. Хамдама нет, подписи нет, значка нет... Что делать? Торопиться надо".
– "Ну, так он дал тебе подпись?" "Нет, не дал. И не надо мне подписи".
Алимат подошел к полю, покачал головой, поздоровался с женщинами, посмотрел на небо. С поля крикнули ему:
– Где Сурмахан?
– Больна...
– ответил Алимат.
– Чем?
– Сыпь...
– сказал Алимат.
– Сыпь?
– женщины засмеялись.
– Все вы, мужчины, бездельники... И женщин учите безделью... Подойди сюда, Алимат.
– Вот видишь? Сурма, - указала ему одна из женщин.
Да, действительно это была Сурма. Она много хворала этим летом, ее мучила малярия, и все-таки она вышла в поле. Алимат покраснел. Женщины стояли рядом, они рады были поиздеваться над мужчиной. Алимат прищурился, чмокнул губами.
– Ваша правда...
– сказал он.
– Сурма вышла, потому что нельзя не выйти, когда вы кричите на весь колхоз.
– Вставай вместо нее.
– Я?
Алимат засмеялся: "Ну виданное ли дело, чтобы мужчина заменял женщину?"
Но когда из толпы женщин показалась Рази-Биби, он струсил. Он боялся старухи.
– Ну, как?
– сказала
– Пришел?
– Завтра приду, - ответил Алимат.
– Завтра? Я так и думала... Видно, и ты такой же, как Хамдам! сказала Рази.
Алимат улыбнулся.
– Не смейся... Все вы джигиты на словах!
Рази отчитывала Алимата на глазах у всех женщин, все они прервали работу. Алимат гордо закинул голову, стараясь показать, что он презирает женские крики. Потом мрачно вздохнул и, приказав Сурме идти домой, подошел к белой шелковистой куче хлопка, выбрал мешок и полотенцем подвязал его к бедрам. Затем, ни слова не говоря, вышел на край плантации и начал собирать коробочки.
Рази увидела, что его душа кипит. Щеки у него покраснели, как перец на солнце. Усмехнувшись, Рази отошла.
Женщины переглянулись. Алимат медленно шел по полю. Пот выступил у него на висках. Когда его окликали женщины, он молчал.
"Ладно...
– думал он, стиснув зубы.
– Я покажу вам! Десять женщин все-таки одна курица... Что там ни говори... А если бы у курицы был ум, разве стала бы она клевать сор?"
Солнце находилось в зените. Небо побелело от зноя. Хлопок сверкал в глазах. Густые кущи ореха манили Алимата к отдыху. Земля накалилась, отливала медью. В сухом, прогретом воздухе каждый крик казался коротким и резким выстрелом. Птицы запрятались в кусты. Даже придорожные воробьи шныряли только в сожженной траве, точно не доверяя дороге, покрытой трещинами. Алимат давно уже косился на кусты. Черная, яркая тень соблазняла его. Он не один раз поглядывал туда, мечтая о прохладе. Но когда женщины присели закусить и пригласили его, он презрительно повел плечом... Стоило дотронуться ему до лица, как рука у него становилась мокрой, будто он опускал ее в воду, - так он вспотел...
Рази-Биби насмехалась над ним.
– Видали скакунов?
– говорила она.
– Он думает, что сбор - это байга. Терпение, женщины. Нахал свалится!
Алимат уже нагнал их, хотя начал много позднее. Теперь предстояло их перегнать. Если уж он взялся за такое позорное дело, отступать поздно... Ладно, пусть узнают, как задевать такого человека, как Алимат. Рази-Биби злилась не на шутку. Конечно, она была рада такому помощнику. Но все послушны ей, только он, этот упрямец, идет своей межой, в одиночку. Сам по себе! Вот мужчины... Чего же упрекать мулл в презрении к женщинам? Алимат не лучше их. Она стала покрикивать на женщин, чтобы они поторапливались...
"Хоп, хоп... Разевай шире рот...
– думал Алимат.
– На то ты и женщина, чтобы устраивать базар. Спокойней, Алимат. Представь себе, что хлопок твой враг... Вот враг... И вот враг... Свертывай врагам головы... Отрывай их основательно! Выбирай врагов покрепче! Раз, два, три... В мешок их! В мешок, Алимат. Великолепные головы!"
Так, подбадривая себя, он выдумывал различные истории. Солнце тоже обходило свой путь. Алимат подмигивал ему. Начинался вечер. С базара на ослах и арбах потянулись мужчины. Увидав Алимата на поле, они остановились.
– Алимат!
– закричали они.
– Хочешь паранджу?
– Принеси...
– добродушно сказал он.
– Тогда я не увижу, что такой мудрец, как ты, задает дурацкие вопросы.
Соседи покачали головой. Огромные колеса арб снова покатились по колее... Упрямый человек шел среди поля, никого не стесняясь. Он уже не чувствовал усталости. Чем больше появлялось народу на дороге, тем торжественнее держал себя Алимат. Старец, проезжая мимо плантации, не удержался и крикнул ему:
– Давно ли ты занялся женским делом?