Это лишь игра

Шолохова Елена

– Не надо, – не заценил я его намерений.

– Почему? Разве тебе не будет приятно, что в честь тебя назван ресторан?

– Что тут приятного? Назвал бы сразу моим именем свой холдинг… хотя бы. А какую-то забегаловку – нет уж, спасибо.

Я тогда на него еще злился за Калгари. Отец пожал плечами, мол, как знаешь. И назвал его своим именем.

– Серьезно? – меня тогда это почему-то насмешило. – Ресторан «Александр»?

– Именно так, – отчеканил отец. – Я не гордый. Мне и забегаловка сойдет.

Теперь он торчит

в своем ресторане днем и ночью. Деловые переговоры ведет, ужинает с партнерами, женщин разных имеет. Под это дело он себе оборудовал и кабинет, и комнату для утех.

Сам я тоже зачастую там обедаю. К тому же находится он недалеко от школы. Так что, думаю, отец не обеднеет, если сегодня заявлюсь туда не один.

Я подошёл к Василию, водителю, предупредить, что задержусь. Просить его уехать все равно бессмысленно. Отец приставил его ко мне даже не столько возить, сколько охранять. Ну и каждую минуту быть в курсе, где я, с кем я, что делаю. И если Василий вдруг оставит меня, отец его потом четвертует. Поэтому тот как на привязи – всегда по близости. Сначала, помню, это адски раздражало, сейчас уже свыкся с его постоянным тихим присутствием.

Наши топтались поодаль, ждали меня. Я сел в машину на заднее сиденье.

– Пока домой не едем. Я схожу с одноклассниками пообедать.

– В ресторане Александра Германовича?

– Да.

– Довезти?

– Не надо, сам дойду.

Василий выслушал меня с непроницаемой миной и кивнул, типа, всё понял, будет ждать на месте.

Я вышел и снова увидел её…

Она, как и вчера, и позавчера, и всю прошлую неделю, стояла метрах в пятнадцати от машины. И пялилась на меня. Жалась к стволу тополя, переминаясь с ноги на ногу.

До этого я делал вид, что не замечаю ее. Или не узнаю. Вполне мог бы. В сознательном возрасте я ее и не видел. Но, естественно, я сразу понял, что это она. Моя мать.

В доме нет ни одной ее фотографии. Но я знал ее имя, знал, кем она была, поэтому как-то погуглил, просто из интереса. И запомнил. Трудно не запомнить – внешне, как ни прискорбно, я в нее. Ну и как-то прогнал ее лицо через фоторедактор, чтобы посмотреть, как бы она выглядела в возрасте.

Сейчас она, конечно, сильно изменилась. Подурнела. Пожухла. Постарела. Фоторедактор сильно ей польстил. Ей тридцать шесть, но я бы все пятьдесят дал. Но узнать все равно можно.

Не знаю, как она выследила меня. Но уже вторую неделю трется возле школы. Не походит ко мне, не заговаривает, просто стоит в стороне и пялится. Василий не в курсе, кто она (отец его нанял гораздо позже). Иначе уже доложил бы отцу, и больше ее здесь не было бы.

Я тоже не собирался к ней подходить, но сейчас неожиданно для самого себя направился прямо к ней.

– Что тебе надо? – спросил с ходу.

Она засуетилась, стала теребить какой-то дурацкий грязный шарф, намотанный вокруг шеи. Заморгала часто-часто. Вроде как прослезилась даже, но я особо

не приглядывался.

– Герман… сынок… – глухо произнесла она. – Ты понял, да? Ты узнал меня? Ты меня помнишь?

И всхлипнула.

– Что тебе надо? – повторил я. – Что ты хотела?

– Ничего… – замотала она головой. – Просто посмотреть на тебя хотела.

– Посмотрела?

Она кивнула, неуверенно улыбнулась.

– Теперь иди.

– Куда? – снова заморгала она, приоткрыв рот.

– Туда, откуда пришла.

Я развернулся и пошел к нашим.

___________

* avis rara (лат.) – редкая птица

16. Герман

В отцовском ресторане такую толпу, конечно, не ждали. Администраторша стояла и хлопала глазами, как мокрая курица, причитая: ой, сколько вас! Куда ж я вас посажу?

А всё потому, что отец набрал сюда безмозглых красоток, которые только и умеют, что томно улыбаться и вихлять бедрами как в дешевом кабаре. Отец вообще в последнее время стал вдруг падок на них.

Раньше такой прыти я за ним не замечал. Не знаю, может, это возрастное, типа, седина в бороду – бес в ребро.

Мне, в принципе, без разницы, как и с кем он развлекается. Слава богу, домой никого никогда не водит и на том спасибо, а здесь – пусть хоть оргии устраивает – плевать. Плохо только то, что эти дуры меня тоже порой одолевают.

– Герман Александрович, что же вы не предупредили… столько гостей… – лепетала администраторша. – Если вас в общий зал, то надо столы сдвигать… В отдельном кабинете, может? Но там только на двенадцать человек… а вас… – она обежала глазами наших, пытаясь посчитать, но сбилась со счета и окончательно впала в ступор. – Вас больше…

– Естественно, в отдельный кабинет, – бросил я не самым любезным тоном. – Уж как-нибудь поместимся.

На самом деле, администраторша ни при чем. Раздражение вызвала у меня мать. Какого черта она появилась именно сейчас? Стоило, пожалуй, спросить, не поздновато ли? Хотя нет, не стоило, а то решит, что я тут ее заждался. А это не так. Ну, может, только совсем в детстве хотелось, чтоб она у меня была, любая. Но что я тогда понимал? Помню, я даже играл так, будто она у меня есть и как будто с ней разговариваю. Пока отец не услышал и не втолковал, что так делать не стоит.

И когда только она приехала сюда? А, главное, зачем?

Про свою мать я знал от отца, ну и, само собой, из интернета. Когда-то о ней писали. Сейчас – и не помнит никто.

Вообще, отец о матери говорить не любит, да и не говорит почти. Ее имя практически табу в нашем доме. Но было время, когда я отчаянно хотел узнать, кто она, какая она и почему её с нами нет. Ну, тоже еще в детстве.

Долгое время отец твердил: «Всё, что тебе нужно знать об этой женщине, ты и так знаешь. Она – просто редкостная дрянь. И ей не посчастливится, если я её ещё когда-нибудь встречу».