Это лишь игра

Шолохова Елена

Я возвращаюсь на место и снова достаю из сумки тетрадь и ручку.

Стоит ли говорить, что Горр был абсолютно прав в своих подсказках? Только мне от этого почему-то еще хуже на душе становится.

Домой прихожу позже обычного. Поднимаюсь к Петьке, но его до сих пор нет. Конечно, он мог пойти куда угодно. Но я волнуюсь. Вдруг наши его опять подловили после школы и избили? Не похоже было, чтобы они угомонились.

Набираю его, но на звонок он не отвечает. Правда, спустя пять минут от него приходит сообщение:

«Не

могу говорить. У тебя все в порядке?»

Отвечаю:

«У меня – да. А у тебя?»

«Все отлично».

Только на душе все равно неспокойно. Хотя, может, это все еще отголоски странного разговора с Горром. До вечера занимаю себя уроками и уборкой, но это беспокойство свербит, не смолкая.

Чернышов приходит домой затемно – мы с бабушкой уже спать легли. Я, правда, уснуть еще не успела.

Что странно, я не слышала, как он поднимался, хотя обычно Петька топает как слон, и ступени под ним стонут и скрепят на весь дом. А тут – ни скрипа, ни шороха. Зато теперь над головой отчетливо слышу его шаги. Слышу даже, как тетя Люда его о чем-то спрашивает, а он басит в ответ.

«Завтра спрошу, где он так долго был», – думаю я и с этой мыслью засыпаю.

Утром Петька заходит за мной в школу. И мне кажется, в нем что-то неуловимо изменилось. Потом понимаю – вчера он был сердитый, угрюмый и дерганый, а сегодня – источает радость. И болтает без остановки. А я слушаю вполуха. Всё думаю о словах Горра и гадаю: передать Петьке или нет. Я вообще-то сплетни и всё такое ужасно не люблю. А передавать чужие слова – дело неблагодарное и неблагородное. Так что иду помалкиваю.

– А ты знала, что у Горра, оказывается, есть свой ресторан? – вдруг врывается Петька своим вопросом в мои раздумья.

Фамилия Горр действует на меня как условный сигнал. Я сразу сосредотачиваюсь. И настроение у меня тоже сразу портится.

– Откуда мне знать?

– Прикинь, да? Я сам не знал. И не какая-нибудь там кафеха, а прям шикарный такой ресторан. Ну, то есть не его, конечно, а его бати, но, можно сказать, что и его тоже. Он там сам как хозяин… Когда хочет – заходит, кого хочет – приводит, что захочет – берет, и всё, естественно, бесплатно. И все там вокруг него на цыпочках: Герман Александрович… как мы рады вас видеть… что вам подать… – восторгается Петька. – Прикинь? Александрович!

– А ты откуда всё это знаешь? – спрашиваю его, и тут же замечаю, как Петька разительно меняется в лице. Довольная улыбка тотчас сползает, блеск в глазах гаснет, а взгляд становится бегающим.

А я чувствую, как вдоль позвоночника струится противный холодок. Неужели Горр его уже обработал? Так быстро?

– Ну… пацаны сказали, – сознается Петька сконфуженно.

– Какие пацаны? Наши? – удивляюсь я.

– Ну да.

– Когда?

– Да не помню уже, – Петька явно юлит.

– Вчера?

– Ну, вчера, – отводит

он глаза.

– Петь, ты с ними вчера разговаривал? – не верю своим ушам. – Про ресторан Горра?

– Ну, не только про это…

– Они же тебя избили!

– Ой да какой там избили! – бубнит он. – Помахались немного. Чё такого?

– Они вчера весь день тебя оскорбляли! Петь, ты чего? Ты в самом деле после всего с ними общался?

Петька отворачивается.

– Петь? – я останавливаюсь и дергаю его за рукав.

Он тоже останавливается, резко разворачивается ко мне.

– Ну что? Что Петь? – сердится он. Желваками играет. – Ну, чего ты раздуваешь из мухи слона? Когда надо – я тебя поддержал. Чего ты еще от меня хочешь? Чтоб я все время под тебя… делал всё по-твоему? Да, мы с пацанами всё вчера перетерли. Порешали между собой. Нормально теперь всё. А ты как хотела? Чтобы нас всем классом гнобили до конца года? Чтоб меня из команды погнали, да? Накануне матча! Чтоб пацанам в падлу было за руку со мной здороваться? Чтоб мы были оплёванные, но гордые? Так ты хотела?

Петька почти кричит, так, что на нас оглядываются прохожие.

– Ну что ты на меня так смотришь? – произносит он уже тише.

– Идём в школу, – через силу говорю я. – А то на урок опоздаем.

И шагаю вперед, а у самой веки жжет от подступивших слез.

Петька вскоре догоняет меня.

– Лен, ну, прости. Ты обиделась, да? Лен, ну не обижайся… Я это… погорячился малость. Я не хотел. Просто на таком нервяке эти дни, вот и сорвался. Ну, прости. Я – дурак. Ну, хочешь я не буду больше с пацанами общаться? Вообще. Пошлю всех лесом и сам из команды уйду? Хочешь?

– Петь, это решать только тебе.

– Я серьезно. Если хочешь – пошлю их нафиг. Только не обижайся, а? – Петька заглядывает в глаза, и вид у него при этом виноватый и жалостный. Ну как на него злиться? Хотя я и не злилась. Это, скорее, легкое разочарование. Ведь для меня самой просто немыслимо общаться как ни в чем не бывало с теми, кто недавно пытался тебя унизить.

Когда подходим к школе, у ворот останавливается черный кадиллак, на котором привозят и увозят Германа. И Чернышов заметно прибавляет шаг, так, что я едва за ним успеваю.

– Ты куда так заторопился?

– Сама же сказала – на урок опаздываем, – бурчит он.

В школьном вестибюле – как всегда перед первым уроком – толчея. Но я сразу замечаю группку наших. Они тоже нас видят. Точнее, первым увидел Гаврилов, а потом, как по команде, оборачиваются все. А вот Петька почему-то делает вид, что не замечает их и быстро проскакивает в гардероб.

В спешке раздевается сам, хватает мою куртку и, расталкивая, других сдает нашу одежду гардеробщице. Я пробираюсь сквозь кучку галдящих семиклассников и иду к выходу, и в этот момент в дверях гардероба появляется Горр.