Это настигнет каждого
Шрифт:
И еще одна странность не дает мне покоя, наполняя меня мраком, так что я не могу ее не высказать... И она не может остаться невысказанной. Я имею в виду событие, из-за которого когда-то возроптал на Бога: крестные муки Спасителя, противоречащие Его сути. Об этом рассказывается во всех церквях, повсюду висят образы Бога, распятого на кресте; но не находится никого, никого, кто бы раскрыл свое сердце, чтобы прочувствовать и продумать это до конца. Как и прежде не находилось. Были, правда, люди, которые утверждали, будто они это все прочувствовали; известны и глубочайшие таинства, свершавшиеся в отдаленных монастырях: у кого-то появлялись стигматы, на местах ран Распятого; но меня такое пугает. Вспоминаются и другие картины, ужасные: толпы верующих, истязающих себя до крови; мужчины, вслепую бичующие свои половые органы, пока крайняя плоть и сам член не порвутся в клочья,
Что же происходило? Люди восторгались кровоточащим уродством Спасителя; они, плача или смеясь, восторгались этим уродством и наслаждались своими муками, не обоснованными ничем. Но разве не было происходившее с Ним совсем другим - гораздо глубже и дальше от поддающегося словесному выражению? Разве Бог, в безмерной Своей красоте, явился на землю не для того, чему люди упорно противятся, - чтобы любить и быть любимым? Разве Он не вышел из себя самого, ибо не мог долее терпеть муки? И не начал вести жизнь, исполненную цельности во всех чувствах? Он раскрыл Свое сердце ради любви. В Нем не было ничего, кроме пылкости и красоты; однако никто из людей не хотел быть любимым, никто не мог вынести Его сердечного пыла. Оттого и начались Его несказанные страдания, Его неизбывная печаль. Люди были вокруг Него, но не с Ним: они были от Него дальше, чем самое дальнее, что только можно себе вообразить. Он говорил им слова, но они их не понимали, не постигая того, что Он говорит о любви; и когда Он кого-то целовал, они не продумывали поцелуй до конца. Не нашлось никого, к кому бы Он мог обратиться. Тогда Он поник перед муками Своей жизни и плодоносностью Своей смерти. Сам Бог превратился в муку окровавленного уродства. Его предсмертные жесты были немым криком, выражавшим одно желание: полюбите друг друга, чтобы Я спасся из бездны Моей беды! Но они и тогда не поняли, больше того: именно в этот миг истолковали Его слова превратно и отлили из них тяжелую бронзу учения, противоречащего их сути. Они начали обезьянничать, подражая Его страданию, стали презирать то, к чему Он стремился, и занялись устройством жутких мистерий своего страдания, Ему ненавистного. Он страдал, а им лишь мнилось, что они страдают. Их страданья исчерпывались, когда ими овладевала усталость, Он же, бессонный, доходил до конца ужасного -до того места, где ужас темен, как корка запекшейся крови. Он кричал: полюбите друг друга, дабы Я убедился в исполненности Моих трудов. А они - истязали себя, ближних же подвергали пыткам, или убивали, или приговаривали к смертной казни; они мучали животных, дрались между собой и пестовали взаимную ненависть. Бог додумал до конца их жестокость, которую сами они даже не умели высказать, которая им самим была как бы нипочем, ибо они сложили с себя бремя всякого чувствования и позволили своему внутреннему застыть, обратившись в слова. Всякий раз, когда они убивают какого-нибудь человека или делают его уродливым и тем унижают, они наносят удар Богу, висящему на кресте.
Я бы хотел подняться, и рыкнуть как лев в пустыне или как ветер, рыщущий вкруг домов, и закричать людям: Любите, любите! Но они губят других и, словно проститутки, торгуют собой; значит, они способны вынести такое - видеть распятого Христа, - коли повторяют свои беззакония каждодневно.
Они попробовали, уже после смерти Спасителя, исполнить завет, которым долго пренебрегали: любить. Они обратили свою любовь к Богу, коего знали только по Имени, а трудов Его вовсе не замечали, - и потому отдалились от Него еще больше. Они охотно и неутолимо любят Того, к кому нынче уже нельзя приблизиться, ибо Он мертв (а прежде, когда было можно, они Его мольбам не вняли). Теперь они вообразили, будто возвысились, в христианском смирении, - но не пытаются никому помочь, ибо вся их воля устремлена к тому Имени, которое в них более не нуждается.
Хронология
1891
На свет появляется Густав Роберт Ян, тогда еще младший сын в семье корабельного плотника Густава Вильяма Яна (р. 1855) и его жены Элизы Марии Шарлотты, урожденной Петерсен (р. 1855), из Мекленбурга. Семья Янов жила в пригороде Гамбурга Штеллингине.
1893
Август: смерть Густава Роберта.
1894
Ханс Хенни Янн родился 17 декабря. В официальных документах написание имени и фамилии будущего писателя разнится. Его фамилия пишется то с двумя «п» на конце, то с одной. То же касается и его второго имени: в семейных бумагах в качестве его второго имени долго указывалось «Генрих», в то время как сам Ханс настаивал на том, чтобы его вторым именем было женское имя «Хенни».
Свою родословную Ханс Хенни возводил к выдуманному им зодчему XIV века Янну фон Ростоку, якобы принимавшему участие в строительстве данцигской Мариенкирхе. Родственники Ханса все время указывают ему на его внешнюю непривлекательность, от чего тот очень страдает. В детские же годы он начинает отождествлять себя с умершим братом Густавом Робертом, думая о себе как о его реинкарнации.
1904-1911
Посещает реальное училище в гамбургском Санкт-Паули.
1911-1912
Поступает в высшее реальное училище «Ам Кайзер-Фридрих-Уфер», где знакомится с Готлибом Хармсом (р. 1893).
С середины года Янн работает над своими первыми произведениями - драмой «Революция. Чувства и поступки» («Revolution. Empfindungen und Handlungen») и фрагментом романа «Иисус Христос» («Jesus Christus»).
В 1912 г. знакомство Янна и Хармса с Ханной Арнольд, дочерью известного профессора теологии, активного деятеля протестантской секты - Церкви моравских братьев.
Янн переживает приступы мистического экстаза.
1913
17 апреля - попадает в кораблекрушение по дороге на остров Амрум в Северной Фризии. Воспоминания о катастрофе накла-дывыаются у Янна на сильные впечатления от чтения «Записок Мальте Лауридса Бригге» Райнера Марии Рильке. Янн выдумывает свою встречу с Рильке на терпящем бедствие корабле и рассказывает о ней Хармсу.
Июль: «мистическая свадьба» Янна и Хармса. Вместе с Хармсом, которого он с лета 1913 г. называет своим «мужем», Янн пытается сбежать на Амрум, но их возвращают домой. Август: пьеса «Ханс Генрих» («Hans Heinrich»).
Ноябрь: первая часть комедии «Ты и я» («Du und ich»; вторая часть-1914 г.).
Янн знакомится с гамбургским торговцем Лоренцем Юрген-сеном, живо интересующимся современным искусством и литературой, и показывает ему свои рукописи. Юргенсен, который был на пятнадцать лет старше Янна и с которым у Янна, возможно, была любовная связь, обещает помочь начинающему писателю с публикацией его произведений, но в планы по подготовке пьес Янна к печати вмешивается - в следующем году - война.
1914
Март-май. Очередная неудачная попытка уйти из дома вместе с Хармсом. Путешествие по северу Германии, во время которого друзья изучают местные церкви и органы. Заболевший тифом Хармс вынужден вернуться в Гамбург.
Мистерия «Смерть и любовь» («Der Tod und die Liebe»).
Начало Первой мировой войны.
5 августа-Янн заканчивает училище.
1915-1917
Янну приходит повестка. Получив две отсрочки от армии по состоянию здоровья, он во время третьего медицинского обследования заявляет врачу, что «не может стрелять в себе подобных», после чего его сразу призывают на службу.
7 августа 1915 г. Янн вместе с Хармсом бежит в Норвегию. Янн и Хармс живут на средства Юргенсена и своих родителей; они вынуждены постоянно менять места жительства, так как опасаются агентов немецкой призывной комиссии.
Изучение архитектуры и органного строительства. Работа над драмами «Коронация Ричарда III» («Kronung Richards III») и «Пастор Эфраим Магнус» («Pastor Ephraim Magnus»).
Роман «Угрино и Инграбания» («Ugrino und Ingrabanien»).
1918