Это называется зарей
Шрифт:
Он свернул налево и вскоре очутился за пределами поселка, перед зиявшей черной пропастью долиной. Вдалеке мелькали огоньки. Справа громада более плотных потемок без единого проблеска света указывала на местоположение лагун. Всю жизнь… Этот гнилостный край с его болотами, его зловещими низинными равнинами
6
Всю жизнь тот, кто хоть раз чистил зубы пастойДропс, будет чистить зубы пастой 2 Дропсвсю жизнь (итал.).
Он нагнул голову под порывом ветра, от которого хлопали полы его пальто. Ограда владений Гордзоне начиналась за эвкалиптовой рощицей. За терновой изгородью яростно залаяла собака. Валерио не видел зверя, но тот, верно, был где-то совсем рядом. Слышна была поступь крепких лап по иссохшей земле. «Это, должно быть, Кобо, гнусная тварь!» Дом находился в конце дороги. Дверь отворилась, и появился силуэт Сандро. «Этот тридцать пятого года призыва. Абиссиния тех славных лет…»
— Добрый вечер, Сандро!
— Привет, доктор!
— Ну как она?
— Входите. Она спит. После полудня у нее был легкий бред.
Голос звучал мрачно, устало. Валерио снял пальто, бросил его на скамью, где лежала газета, раскрытая на огромном заголовке:
Разумом Валерио отметил слова, но в смысл их не вник. «Они так и не перестали отравлять нас», — подумал он и повернулся к Сандро.
7
Эйзенхауэр уже приготовился, как будто Сталин собирается напасть через полгода! (итал.)
— Какая температура?
Сандро протянул ему листок, на котором цифры были написаны синим карандашом, и застыл, всматриваясь в лицо доктора с тягостным вниманием. Это был очень смуглый, худой мужчина, на нем были рабочие брюки и американская куртка. Искусанный комарами широкий лоб, черты лица тонкие, выражение умное, решительное. Взгляд его черных глаз был пристальным, пронизывающим насквозь.
Из соседней комнаты веяло жарким духом пота и лихорадки. Положив листок на стол, Валерио подошел к изголовью больной. Не трогаясь с места, Сандро следил за каждым его движением, смотрел, как он поднимает одеяло, слушает сердце и кончиками пальцев пальпирует живот. Все еще спящая Магда тихонько застонала. На ее белом, исхудавшем лице набухшие веки казались двумя синеватыми шариками. И снова за домом залаяла собака. Сандро нетерпеливо махнул рукой, но Валерио уже выпрямился,
— Ну что? — спросил Сандро.
Сурово сжав губы, он ждал ответа, зрачки его блестели.
— Никаких перемен по сравнению с утром, — молвил Валерио. — Надо продолжать лечение. Я приду завтра около десяти часов.
— Вам известно, что я не смогу заплатить? — с некоторой агрессивностью сказал Сандро.
— Да я ничего с тебя и не спрашиваю, старина.
Валерио говорил спокойно, с некоторой теплотой в голосе. Потом счел нужным добавить:
— В Африке мы долгое время глотали один и тот же песок. Разве это не в счет?
Сандро кивнул головой. Это можно было принять за выражение благодарности. Свет лампы падал ему на голову вертикально, и от этого на его костлявом лице залегли забавные тени.
— Я не смогу заплатить вам, потому что с прошлой субботы Гордзоне лишил меня жалованья.
— И поэтому ты просил меня прийти прямо сейчас?
— Есть и другая причина.
— Почему он отказывается тебе платить? Ведь существует закон…
— Нет. Болен-то не я. К тому же он хочет, чтобы завтра вечером я выехал из этого дома.
— Да он с ума сошел! Это еще что за история?
Сандро лишь усмехнулся.
— Объясни мне, — попросил доктор.
— Гордзоне хочет прогнать меня, потому что мне приходится сидеть с женой. Он считает, что я не выполняю своей работы и не слежу за той частью владений, за которой обязан следить. Он уверяет, будто бы украли фрукты, повредили деревья. Подлец, ведь все это неправда. Просто он хочет выбросить меня на улицу!
— Он знает, что твоя жена больна?
— Знает.
— Что-то тут не так, старик. Завтра я зайду к Гордзоне. И поговорю с ним об этом деле. Думаю, все еще можно как-то уладить. Но ты уверен в том, что говоришь мне?
— Я ведь не сумасшедший! В четыре часа я получил уведомление. Требовалось подписать. Подписывать я отказался.
Тут Магда вздохнула, и доктор сделал знак Сандро говорить потише.
— Мой сменщик приедет сюда завтра вечером. Один тип из Иглесиас. Ему же надо где-то жить, понимаете?
— Думаю, все еще можно уладить, — повторил Валерио. — Гордзоне, конечно, не святой, но он не станет заходить так далеко.
— Закон на его стороне. Дом и работа — вместе. Потеряв работу, я должен оставить и дом.
— Да, но обстоятельства исключительные. Твоя жена больна. Куда тебе деваться? Ладно, завтра я пойду к Гордзоне. Я все ему объясню.
Сандро протянул руку ладонью вниз. Рука была худая, смуглая.
— Послушайте, доктор. Речь не о том, чтобы умолять его от моего имени. Он всегда обращался с нами, как со скотиной. Когда мы с Магдой поженились, он отобрал у меня ферму, отказался возобновить мой контракт на аренду. Мне пришлось согласиться на работу сторожа. Ничего другого не оставалось! У меня не было ни гроша. И если бы не заболела жена, я пошел бы работать на шахту. Не надо ни о чем просить Гордзоне. Он только обрадуется. Нужно просто сказать ему: если он не оставит нас в покое, я с ним разделаюсь.
— Что? Ты совсем спятил! Что за мысли у тебя в голове!
— Я убью его как собаку. Вот что надо ему сказать!
Он совсем распалился и шагал взад-вперед, не переставая ругаться и сыпать угрозами.
«Черт возьми, если бы я знал, ни за что бы не пришел, — думал Валерио. — Он вполне может наделать глупостей, хотя бы для того, чтобы не выглядеть трусом в моих глазах!»
Теперь придется потратить по меньшей мере полчаса, чтобы успокоить Сандро, урезонить его. «А Клара тем временем ждет меня!» На улице листва на ветру шумела, словно водопад. Доктора охватило пронзительное чувство тоски, ему так хотелось очутиться у Клары, окунуться в ласковую тишину ее дома, обрести тот покой, ту нежность, которых жаждала его душа после изнурительного дня. Но он не мог покинуть Сандро. Он уже спас его однажды в Дерне, когда тот явился весь в крови, раненный в плечо. Но как спасти его сегодня от отчаяния? «Всем нам когда-нибудь суждено умереть, но в скольких маленьких радостях отказано нам на этой земле…»