Это не ваша дочь
Шрифт:
После этих слов Сэму захотелось рассказать ей обо всем, что говорила и делала Кайла после того, как ее принесли из больницы домой.
– Вы позволите мне взять кое-что из фотографий и заказать себе копии?
Сэма будто кто подменил. Как только она пожелала завладеть частью жизнеописания Кайлы, в нем заговорило нежелание пойти ей навстречу и даже какой-то страх.
– Но конечно, – поспешила добавить Марсия, прочитав, очевидно, мысли Сэма на его лице, – если вам не хочется расставаться с ними хоть на время, я снимаю свою просьбу. Тогда,
– Выберите, какие вам нравятся, и возьмите с собой, – великодушно предложил Сэм, переборов себя. – Закажете копии одновременно с фото Дженни. У меня есть и несколько видеофильмов, тоже могу дать. – Он готов был дать все что угодно в наказание за свой эгоизм. Кайла всегда утверждала, что унаследовала доброе сердце от него. Быть может, она и права.
– Видеофильмы! Это было бы замечательно! – Марсия пришла в такой восторг, словно выиграла крупный приз в лотерее.
Теперь Сэм обратился к альбомам, оформленным еще Лизой. Он выбрал самую раннюю дату на корешке и разложил альбом на коленях. Пусть и отсюда возьмет, что ей особенно понравится.
Она хочет иметь как можно больше снимков Кайлы… Имеет на то право.
Марсия не спускала глаз с больших рук Сэма, бережно открывших альбом. Желание увидеть младенческие снимки дочери было столь сильно, что причиняло Марсии физическую боль, тем более что подписи были сделаны рукой Лизы.
Первое, что она увидела, когда альбом раскрылся, был молодой Сэм во фраке, стоящий рядом с улыбающейся невысокой брюнеткой в белом платье и белой же вуали.
– Ну, наши свадебные фото вам, конечно, не интересны, – сказал Сэм, быстро листая страницы.
Марсия пришла в ужас: ей было настолько тягостно смотреть на Сэма, целующего другую женщину, что не оставалось сомнений: она завидует Лизе не только потому, что та заняла ее материнское место.
Сэм тем временем дошел до младенческих снимков Кайлы, и это отвлекло ее внимание от видов семейного счастья Сэма. Вот Кайла такая, какой ее впервые увидела в больнице Марсия.
– Зевает! Что за прелесть!
– Да, – согласился Сэм, – прелесть.
– В шесть месяцев уже пытается ползти? Значит, она была развита не по возрасту.
– Нет, просто очень подвижная особа. Скучно лежать без движения целый день, когда вокруг столько интересного.
Сидя вот так рядышком на диване с лежащим на их коленях альбомом, любуясь то беззубой улыбкой Кайлы, то ее пухлыми ножками, они очень напоминали самых обычных родителей, восхищающихся своим ребенком.
Эту обманчивую идиллию нарушали лишь то и дело попадавшиеся под руку снимки Лизы, с материнской улыбкой ласкающей Кайлу. Марсия явно ревновала Лизу, которой принадлежали детские годы Кайлы. В то же время она проникалась все большей симпатией к веселой хорошенькой женщине, которая так любила Кайлу и так рано ушла из жизни. Если уж Кайле суждено было иметь неродную мать, то благодарение Богу, что ею оказалась Лиза.
Сэм закончил листать этот альбом и взялся за второй. Его открывала фотография, сделанная на первом дне рождения Кайлы. Девочка сидела на коленях у Лизы, а Сэм стоял, положив руку ей на плечо, и с улыбкой смотрел на свое семейство. Снимок болью отозвался в сердце Марсии, напомнив, чего она была лишена. Рядом была помещена фотография, от которой Марсия никак не могла оторваться: Лиза и Сэм, держась за руки, с любовью смотрят друг на друга. И Марсия ощутила непреодолимую потребность, которую не могла больше игнорировать. Ей хотелось, чтобы Сэм смотрел на нее тем же взглядом.
Тут она почувствовала, что их бедра соприкасаются. Может, один из них пододвинулся поближе? Ведь усаживались они, безусловно, совсем иначе.
Ответить на этот вопрос она не сумела. От наплыва чувств голова ее пошла кругом.
Не в силах совладать с собой, она подняла взгляд от альбома. Глаза Сэма расширились, затем потемнели, в них мелькнуло страстное желание. Ноздри его слегка раздулись. Ей следует немедленно возвратиться к изучению альбома. Отодвинуться подальше от Сэма. А лучше всего подняться, добежать до своей машины и мчаться отсюда без остановки. Только за крепко запертыми дверями своей квартиры можно вздохнуть спокойно.
Но Марсия, точно окаменев, не двигалась с места.
Впрочем, слово «окаменев» в данном случае не годилось. Про ее тело этого никак нельзя было сказать.
Какой-то миг она надеялась, что Сэм отвернется и тем спасет их обоих.
Вместо этого он притянул ее к себе, губы его нашли ее рот. Она повернулась всем корпусом и тесно прижалась к нему, а альбом упал на пол.
Губы у Сэма были мягкие и теплые, как вечерний воздух, струившийся в открытые окна. Он гладил ее спину, прижимая все теснее к своей могучей груди.
Сейчас, сейчас она вырвется из его объятий и убежит. Вот только еще одну секундочку понаслаждается этой неизъяснимой лаской. В жизни она ничего подобного не испытывала, еще несколько мгновений, и все!
Кончик его языка уперся в ее рот, и она покорно раскрыла губы, запуская руки в растрепанные волосы Сэма.
Пора, наверное, остановиться, подумала Марсия, но почему пора – никак не могла припомнить. Он процеловал дорожку на ее шее, и она, невольно откинув голову назад, застонав от блаженства. Теплое дыхание Сэма, соприкасаясь с ее телом, разжигало в нем огонь желания.
Руки ее соскользнули с его головы на лицо. Щетина, отросшая за день, щекотала пальцы, вызывая невероятное возбуждение. А тут еще резкие мужские запахи, смесь жаркого лета с бейсбольными играми, напомнили ей о мирах, про которые она и думать забыла.
Он поднял голову, глядя на нее полузакрытыми, затуманенными от страсти глазами, дыша, как и она, прерывисто. Обхватив ладонью ее щеку, он прошептал:
– Марсия, мы…
Тут зазвонил телефон, обрывая его на полуслове. Сэм тихо выругался, затем улыбнулся.