Это последнее лето или просто говорю «привет»

Столярова Софья

Но там зубной щетки не оказалось. Ариэль подумала о том, как она с не чищенными зубами придет в клинику и дохнет на Потеряйкова ароматом сигарет.

– Садитесь, садитесь, – сказал Потеряйков.

Ариэль опустилась в кресло и он направил диодную лампу прямо ей в лицо.

– Что это? Что у вас за спиной? – спросила Ариэль.

– О нет, я не хотел, чтоб она увидела это, – шепнул Потеряйков медсестре, стоявшей позади него.

– Поздно, – мрачно сказала Ариэль, – я увидела.

Потеряйков держал за спиной огромный шприц.

– Это для анестезии. Я всего лишь четыре укола сделаю. Это не больно.

«Ага, конечно не больно», – подумала Ариэль.

Он вколол ей первую

дозу в десну.

– Тише, тише, тише, – прошептал он.

«Все в порядке, и не такое приходилось терпеть», – подумала Ариэль. За свои семнадцать лет жизни она испытала уже столько боли, что эта казалось самой ничтожной из всех, что ей когда-либо причиняли. Он вставил ей в рот капу, сверху положил синюю резиновую материю и начал сверлить и пломбировать зубы. Ариэль отключилась. Она лежала в его кресле и думала о том, почему он женат. Его первая жена умерла от родов и он остался жить с маленьким сыном один, но спустя пару лет женился на другой девушке, «тоже верующая, наверное», она родила ему двойню. Ей было неприятно, но его руки все-таки были самыми нежными руками в мире. Ариэль еще ни у кого такие не встречала. Больше всего на свете ей хотелось их расцеловать, хотелось, чтоб эти руки погладили ее по лицу или обняли. Через час Потеряйков закончил.

– Готово! – сказал он весело.

Ариэль слезла с кресла. Во рту все онемело и она не могла внятно произнести ни слова.

– Шпашибо, – прошепелявила она.

– У вас есть еще один зуб с кариесом.

«О Господи, только не это», – подумала Ариэль.

Но Потеряйков уже метнулся к секретарю и попросил записать Ариэль на прием через неделю.

Глава V

– Пап! – закричала Ариэль, войдя в дом. Онемение постепенно проходило. И жгучая боль растекалась по всей челюсти.

Жип сидел в гостиной на диване рядом с Марс.

– Привет! – обрадовано сказала Ариэль.

Жип с Марс переглянулись и оба подумали о том, как вовремя остановились.

– Привет! Да, я заехала привезти тебе твою зубную щетку. Жип сказал, ты должна была идти к зубному.

«Идеальная отмазка», – подумала Марс.

– Уже сходила, – сказала Ариэль. – Ты голодная?

– Твой отец уже накормил меня, – улыбнулась Марс.

– Ну ладно. Покурить не хочешь?

– Уже курила. Только что.

Ариэль постояла в гостиной еще с минуту. Она ждала, что Марс встанет и пойдет с ней поболтать, но Марс продолжала сидеть на диване и не шевелилась. Жип первым сообразил, что из ситуации нужно как-то выкручиваться.

– Ну, все девочки, я вас бросаю здесь одних. Работа! – он похлопал Ариэль по плечу, захватил ключи от машины и вышел.

– С тобой все в порядке? – спросила Ариэль.

Марс выглядела свежей и спокойной.

– Ага, – протянула она.

– Кто он? – спросила Ариэль.

– Он?.. да никого нет. Судя по вопросу это у тебя появился «он», – Марс мастерски умела переводить стрелки.

– Нет, ничего такого. Зубной врач, конечно, обалденный, но женат.

– На то и существуют любовницы, – улыбнулась Марс.

– Марс, что за глупости. Думать об этом даже не хочу.

Но она все-таки подумала. Подумала о том, почему она постоянно влюбляется то в женатых, то в бабников.

Глава VI

Марвэл бродил по стадиону, засунув руки в карман, насвистывая какую-то песенку. От него пахло мятной жвачкой и мужскими духами. Семнадцатилетний шатен в спортивной форме, которого все называли убийцей. Вот уже как несколько месяцев он не мог избавиться от мыслей про Энди. Похороны были закрытыми, мама Энди не пустила его на них. А ведь он все-таки был его лучшим другом. Он даже не успел с ним попрощаться.

Газеты и социальные сети пестрели заголовками вроде: «Мальчик по кличке Марвэл и его банда – опасные ребята, берегитесь! В свои семнадцать они уже убивают и живут вовсю воровской жизнью. Чего еще можно ожидать от мальчика, у которого родители наркоманы и брат аутист?». После смерти Энди на улицах вечно посматривали косо. Люди так любят выдумывать себе страшные истории, а потом обсуждать и мусолить их каждый день просто от нечего делать. Марвэл так был занят своей жизнью, что на сплетни у него просто не хватало сил. В этом городе был только один человек, не считавшей его убийцей – его младший брат Эдик. Но Эдик был неуклюжим аутистом, с ним даже в мяч нормально погонять нельзя было. Высокий худой скелет в кривых очках.

– Я зн-а-аю пра-а-ав-ду, – подошел он к Марвэлу на третий день после похорон Энди.

– Какую правду? – спросил Марвэл, уже предвкушая самые прелестные новости о самом себе.

– Ты-ы-ы не-е-е уби-ва-а-ал. Я зна-а-а-ю, – сказал Эдик.

Марвэл посмотрел на него. Он всегда считал его больным дебилом и внимания особо не уделял. Марвэл стеснялся своего брата. Но в тот день ему стало стыдно. Он убегал с другими мальчишками, хлопая у Эдика перед носом дверью, «ты больной, тебе нельзя с нами», – кричал он ему в детстве. Он вспомнил как однажды разбил лампу. «Кто это сделал?» – набросился отчим на Марвэла с ремнем. «Это Эдик», – сказал Марвэл от страха, зная, что Эдик противоречить не станет, потому что он тупой. Эдик сидел за столом в своей комнате. «Ах, ты тварь!» – накинулся отчим на Эдика и ударил его головой об стол. У Эдика потекла кровь. Он посмотрел на отчима и сказал: «Смотри-и-и, ка-а-а-па-а-ет». Марвэл валил из дома при первой же возможности, а Эдик сидел в своей комнате и наблюдал за тем, как мать расцарапывает отчиму лицо в кровь, потом блюет на пол и лежит в собственной блевотине. «Ма-а-а-ма-а-а, те-бе-е-е над-о-о-о помы-ы-ы-ться», – сказал однажды Эдик, рассматривая лежащую на полу женщину. Стало лучше, когда приехала бабушка. Она забрала Марвэла и Эдика к себе, послав «к черту этих проклятых родителей».

– Пусть пьют, пусть… эгоисты чертовы!.. – бабушка сидела за рулем машины.

Она начала водить Эдика в музыкальную школу на скрипку и в кружок актерского мастерства.

Марвэла раздражала скрипка, Эдик и вообще все, что с ним было связано.

– Эдик, хватит пилить на скрипке! – верещал он из соседней комнаты.

– Т-т-те-бе-е-е не н-н-нра-а-а-вится му-у-у-зы-ы-ы-ка? – Эдик поправил на носу очки.

– Какая к черту музыка? Ты вообще ни хрена не умеешь и пилишь черти что!

– Жа-а-а-л-ль, что-о-о т-т-те-б-бе не н-н-нра-а-а-вится му-у-у-зы-ка.

Однажды, когда Марвэл привел домой девчонку, Эдик так усердно пилил на долбаной скрипке в соседней комнате, что в ушах звенело. Марвэлу это не давало покоя.

– Эдик хватит! У меня гости!

Но Эдик не прекращал.

– Эдик, ты слышал?

Эдик не ответил.

– Черт возьми, Эдик, сколько можно? – Марвэл зашел в комнату Эдика.

– У м-м-ме-е-е-ня конц-ц-це-е-ерт зав-в-втра, – сказал Эдик.

– Эдик перестань, иначе я разобью твою скрипку.

Но Эдик не слушал и продолжал играть. Марвэл выхватил у него из рук скрипку и начал бить ею об пол. Струны порвались, а корпус треснул и развалился на две части.

– Доволен, черт возьми? – сказал Марвэл, испытывая наслаждение.

Эдик смотрел на Марвэла и разбитую скрипку своими большими, грустными серыми глазами.

– Т-т-т-е-е-еперь кон-н-нцер-р-рта не-е-е будет.

Марвэл опешил и тут же пожалел о содеянном. Девчонка ушла. Еще сильнее он пожалел, когда это увидела бабушка. Ох и разозлилась она!