Это ужасное поместье
Шрифт:
Олив стукнула один раз в знак согласия, и снова наступила тишина.
Глава 10
Этта проснулась с готовой разгадкой в голове. Наверное, даже во сне продолжала размышлять. С ней так иногда случалось, например в тот раз, когда она проснулась с твёрдым знанием, что её сестра Мел (Меланхолия) влюблена в лесоруба, – и вызвала семейный скандал, упомянув это за завтраком.
«Поверни направо» могло означать только одно. Какая же она дурочка, что сразу не сообразила. При первой же возможности надо непременно пойти вниз и сделать то, что
По зрелом размышлении, впрочем, она решила, что совершенно необходимо только одно из трёх – и, покончив с этим, забарабанила в дверь Альманаха, чтобы он скорее проснулся и отправился вместе с ней на веранду…
– Что-что? – Выдернутый из сна, в котором он всё пытался написать Джошу письмо, но обнаружил, что напрочь забыл алфавит, мальчик, пошатываясь и протирая заспанные глаза, поплёлся вслед за Эттой по лестнице. – Зачем?
– Увидишь! – Она весело скакала перед ним в ночной рубашке, слишком гордая своей сообразительностью, чтобы снизойти до объяснений.
– Уф! – Босые ноги Альманаха приплясывали на холодном полу, что имело нежеланный, зато необходимый эффект: он наконец проснулся. – Лучше бы оно того стоило.
– Ах, какой ты очаровашка по утрам.
Веранда выглядела ровно так же, как накануне вечером, только теперь сияла солнечным светом. Случайные облачка украшали небо загадочными узорами, и солнце струилось через них волнами. Сады за окном казались роскошными и ухоженными, хотя и немножечко слишком осенними для этого времени года. Под ближайшим деревом Альманах разглядел прячущееся в тени пятно ночного инея.
– И что ты хотела мне показать-то? – спросил он Этту, которая поджидала его у граммофона, приплясывая от нетерпения.
– «Поверни направо» – помнишь?
– Ну конечно, помню. – Он показал на обшитую панелями стену. – Но там библиотека просто не поместится…
– Смотри. – Этта потянулась к граммофону и повернула фетровый поворотный диск направо.
В стене рядом с камином щёлкнул потайной механизм. Целая панель отъехала в сторону, демонстрируя глубокий альков.
Этта захлопала в ладоши:
– Я так и знала!
Альманах потрясённо уставился на альков, окончательно проснувшись и напрочь позабыв о холоде.
– И правда! Здорово сообразила! Нет, давай ты вперёд.
Улыбаясь во весь рот, Этта первой вошла в библиотеку – комнату примерно того же размера, что и её спальня наверху. Только тут все стены, с пола до потолка, выкрашенного синим и белым в подражание облачному небу, были заняты полками, а каждая полка – до отказа набита книжками всевозможных цветов, размеров и форм. Приятно пахло бумагой.
Этта зажала нос, чтобы не чихнуть, и повернулась вокруг, осматриваясь.
– Великолепно!
– Это всё книги по магии? – заворожённо спросил Альманах. – А на вид от обычных не отличишь.
– С какой бы стати им отличаться? Буквы – это буквы, книги – это книги. Волшебники пользуются всякими диковинными языками только потому, что большинство людей эти языки не понимают, а значит, легче уберечь чары от того, чтобы их прочли вслух и тем самым, гм, расколдовали.
Альманах легко проглотил такое объяснение и, на счастье, больше ничего не спрашивал. Эттина
Приглядевшись, Этта обнаружила несколько знакомых названий: «Безумная корона», «Месмеральда». Полное собрание сочинений Эвин Хиллер. Два экземпляра «Брака равных». Приключения, любовные романы, комедии, детские сказки – иные в богатых тиснёных переплётах. Но ничего откровенно зловещего или таинственного.
Скользя взглядом по полкам, но везде обнаруживая одно и то же, девочка начала гадать, то ли она нашла, что искала. Да, в библиотеке пахло бумагой, но не характерным запахом чернил работающей магии.
– Да это же всё просто обычные книги! – воскликнула она.
– Но должно же в них быть что-то важное, иначе зачем бы их прятали.
– Хммм. Может, чары сейчас спят или спрятаны лучше, чем я думала? Полагаю, это значит, что нам придётся всё тут обыскать, чтобы найти.
– Тебе, – поправил он. – Тебе придётся искать. А у меня есть дела поважнее.
– Какие, например?
– Приготовить завтрак.
И он заспешил прочь, пока она не втянула его в свои планы. По его прикидкам, на то, чтобы прочесать всю библиотеку, уйдёт много дней – не меньше, чем на уборку в подвалах, задачу, порученную ему доктором Митили. И они с Эттой отлично могут заниматься каждый своим делом, но только если не голодать и не мёрзнуть. И уж конечно, не в пижамах.
Надевая форму, он услышал, как Этта поднимается по лестнице, чтобы тоже одеться.
– Готовить буду я, – сказала она. – А ты убираешься, помнишь?
– Отлично. Потому что я только и умею готовить, что тосты.
– Как ты насчёт блинчиков?
– Божественно!
Чувствуя себя куда свежее после умывания – наверху нашлись для них зубные щётки и зубной порошок, – Альманах взялся за мытьё оставшейся после ужина посуды, а Этта за готовку.
А говоря точнее, ему только и пришлось, что убрать на место чистую посуду – посуду, оставленную с вечера грязной, но теперь блиставшую чистотой. Точно так же, как грязные углы в кухне, откуда он с вечера не вычистил обрушенную Уго сажу. Неужели кто-то убрался, пока они с Эттой спали? А если да, то почему не показывается на глаза?
В трубах постучали.
– Доброе утро от нас обоих, – приглушённо, но весело поздоровался Уго. – Там, на маслобойке, записка от мистера Паркера.
Альманах отложил пока загадку мытой посулы и прочитал адресованное ему короткое письмецо.
«Дорогой юный Альманах,
Как замечательно ты успел освоиться за это время! Продолжай в том же духе! Я всё так же досадно занят иными делами, но будь уверен в полнейшей моей поддержке и одобрении.