Это всё для красоты
Шрифт:
– И про Дашу, и про Дашу, – попросила Даша.
– А кобобок Илюша Колобку отвечает: «Я такими глупостями не занимаюсь. Я специалист по части коней-качалок и кидания песка в голову. А вот моя сестра в музыкальную школу ходит. Если хочешь, поедем, она споёт». Приехали они в музыкальную школу. Колобок весь грязный, в синяках. У него же только пол-лошади, задних ног-то нет, вот он всю дорогу с неё скатывался. «Ты кто?» – спрашивает Колобка Даша. «Да я Колобок, – отвечает Колобок. – Только ты меня не ешь, я тебе песенку спою». «Вот ещё, я не ем что попало, – отвечает Даша. – Это Илюшка может в рот засунуть, даже если это на дороге валялось!» «Я не валялся, я ехал, то есть падал, то есть я Колобок-Колобок! – рассердился Колобок. – И мне положено, чтобы меня все хотели съесть, а я чтобы песенку пел! Мама всегда такую сказку рассказывала!» – закричал Колобок.
– Я кобобок, кобобок! – вставил Илюша.
– «Да, и я кобобок! Но меня есть нельзя! – закричал Илюша, – продолжил папа сказку. – И лошадь мою есть нельзя!» «Да вы в столовую приехали или в возмутилась Даша. – Здесь не едят, здесь поют и духовно растут!» «Растут? Это хорошо! Мне надо, чтобы у меня задняя часть лошади выросла, – честно сказал Колобок. – А то я с неё скатываюсь». «Ты что, хочешь кентавром стать? Это только у кентавров сзади часть лошади вырастает, – поинтересовалась Даша. – Только тебя тогда не кентавром, а колобкотавром все будут называть». «Да нет, не чтобы у меня, а чтобы у лошади задняя часть выросла, а то я с неё всё падаю!» – поправился Колобок.
– Зачем? – не выдержал Илюша, свесившись с кроватки.
– «Чтобы быть крепче духом и телом, вот зачем, – ответил Колобок и ещё раз упал с лошади. – А то, если тебя все съесть хотят, ты должен быть сильный и крепкий! Ты должен тренироваться!»
– Да никто тебя съесть не хочет! – радостно крикнула со своего раскладного кресла Даша.
– Я кобобок, кобобок! – распевая, Илюша встал на диване и принялся прыгать.
– «Нет, меня нужно съесть! – закричал Колобок. – Я хороший! Я вкусный! Только лошадь у меня половинная. Это всё из-за неё!»
– Ададка где? – поинтересовался Илюшка и пошёл разыскивать свою лошадку-качалку.
– Нечего на лошадку сваливать! Она не виновата, раз на неё муки не хватило! – принялась защищать Даша Колобкову лошадку.
– А лошадка говорит Колобку: «Нечего на лошадь кивать, коли рожа крива!» Тут Колобок сел и заплакал. «Вот, – говорит он бабушке, – до чего дело дойти может, если не слепить мне полноценную лошадь от головы до хвоста».
– Ой, какие невоспитанные, надо говорить не рожа, а морда! – поправила Даша.
– Конечно, они же духовно совсем не выросли, – согласился папа, – они же не стали твою песню слушать.
И Даша с папой запели:
– Я люблю свою лошадку, причешу ей шёрстку гладко…
– Колобок послушал эту песню, и сразу духовно вырос. «Бабушка, а бабушка, – говорит Колобок, – а давай меня обратно разлепим и сделаем вторую половину лошади из меня!» «А кого же тогда все есть будут? – спросила лошадь. – Я не хочу, чтобы меня ели». «Тогда давай тебя, лошадь, разлепим и сделаем одного большого Колобка», – предложил Колобок…
– Да что же это такое? – возмущённо спросила мама, появившись с пойманным на улице Илюшкой. – Это что за сказка такая?
– Как всегда, про Колобка, – честно признался папа. – Не могу понять, почему они не засыпают. Может, это не очень засыпательная сказка?
– Это определённо не засыпательная, а разбудительная сказка, – согласилась мама. – Ну-ка, на чём вы остановились? На волке? На медведе?
Вот удивилась мама, когда узнала, что они ещё и до зайца не доехали.
– На половине лошади далеко не уедешь, только до музыкальной школы, – объяснил папа. – Но ты не волнуйся, Колобка никто не съел. И Илюшу тоже.
– Как не съел? – удивилась мама. – Лиса должна была его съесть. Без этого сказка теряет свой философский смысл и ничему не учит детей.
– А… А так она учит, чтобы из дома никто не убегал. И чтобы тебя дома съели, – поняла Даша. Но мама объяснила, что сказка про Колобка учит тому, что у каждого своё предназначение в жизни, и если ты пришёл в этот мир, чтобы тебя съели, то тебя съедят рано или поздно.
– А если убежать, пока тебя не съели, и за это время духовно вырасти? – хитро спросил папа. – Ты меняешь что-то в себе, и сама жизнь вокруг тебя меняется, а?
Они ещё долго обсуждали, прав был Колобок или нет. Но Даша с Илюшей этого слушать не стали.
– Грустная дальше сказка началась, – сказала Даша. – Давай я лучше тебе песенку спою.
И она спела:
– Я кобобок, кобобок, по сусекам метён, по амбарам скребён…
– Додик! – сказал Илюша. За окном шёл дождь. Наверное, ему тоже было жалко Колобка, которого везде должны съесть. Или всё же что-то изменилось в жизни…Глава 22. Бег с горы
Холмы вокруг бабушкиной деревни называются Бабушкины Горки. Они совсем не крутые, и забраться на них могут даже самые старенькие бабушки.
Зачем бабушкам лазить по горкам? Чтобы собирать клубнику, душицу со зверобоем, дикий чеснок или хотя бы заячью капусту. Ведь бабушки – они не просто так, как Даша с Илюшей, по горкам бегают, а только для какой-нибудь пользы.
Но даже бабушки любят сесть на самой вершине горки на тёплый камень и смотреть кругом. Нет, ничего не высматривать. А просто любоваться. С горки видно далеко-далеко. Другие страны, конечно, не видно. Но зато почти всю деревню и две речки можно рассматривать. Мост видно. По нему едут машинки. Илюшка, наверное, даже думает, что они игрушечные. Но они настоящие, только маленькие. Видно рощу. И ещё другие бабушкины горки. Они холмятся, холмятся до самых высоких гор. Туда ни бабушкам, ни Даше с Илюшей не забраться. Там высоко-высоко живут облака и начинаются маленькие ручейки. Ручейки текут вниз и растут, растут. И становятся теми речками, которые видно с бабушкиной горки. Речки – это взрослые, толстые ручейки.
Даша первая забралась на горку и уселась на большом камне. Мама, папа и Илюшка внизу. Тоже маленькие. Но настоящие. Бабочка на медунице. Она рядом. Большая. Да нет, тоже маленькая. Вернее, в самый раз. Бабочки такие и должны быть. Если бы они были маленькие, то их было бы неудобно рассматривать. А если бы они были очень большие, как бы они садились на цветы? Села такая бабочка, и – бултых – цветок обломился, бабочка упала, крылышко сломала. Нет, бабочки такие, как надо.
И кто это всё придумал? Ну, чтобы всё было такое, а не другое. Чтобы и ручейки были, и пятнышки на спинке косулёнка, и бабочки подходящего размера, и даже вот этот камень на верху горки, и если руки – то две, а нос именно один. А для кого-то ведь ещё веснушки надо было выдумать. А кому-то кудряшки. Столько дел!
На камень к Даше выползла ящерка. Захотела на солнышке погреться. Забежал Илюшка, испугал ящерку. Зашла мама, наклонилась к маленькой розовой гвоздичке.
– Ой, а в детстве они пахли шоколадками, а теперь не пахнут! – огорчилась мама.
– Наверное, у тебя нос вырос, – предположил папа, положив пакет с бутербродами на камень. – Понюхай сразу три.
Мама понюхала. Гвоздички пахли шоколадом. И всё вокруг пахло совершенно удивительно.
– Это называется разнотравье, – объяснил папа. – Нанюхивайтесь на всю зиму.
Даша начала дышать так старательно, что могла раздуться и взлететь, как воздушный шарик.
– Сейчас всё лето в себя вдохну, – сказала она. – А зимой буду вам потихоньку вы… этовать…
– Выпукивать? – подсказал папа.
– Папа, фу! – возмутилась Даша. – Выдыхивать!
– Красота, – сказала мама и улеглась прямо на землю.
– Трава – красота! Солнце – красота! Небо – красота! – вдыхала Даша. – Облака – красота! Жить у бабушки – красота! Прыгать – красота! Бегать – красота!
А Илюша достал из кармана маленькую машинку и стал её катать по камню, приговаривая: «Та-та-та! Та-та-та». Он-то точно знал, что красота – это маленькие игрушечные машинки. А самая большая красота – это большие игрушечные машинки, и чтобы у них открывались дверки и багажник.
– Всё, до самого верха надышалась. Больше не могу, – упала возле мамы Даша. – На свете ещё столько красоты, что совсем лопнуть можно. Наверное, всё на свете сделано для красоты.
– Увы, взрослые всё-таки ещё немножко для пользы, – огорчённо вздохнул папа. Он уже собрал пригоршню поздней костяники и угостил всех. А мама достала из пакета бутерброды и книжку про семиотику глаголицы.
Они поели костяники. Потом съели бутерброды. Потом заячьей капусты. У заячьей капусты на каждом толстеньком листочке были иголки. Это, наверное, зайцы специально придумали, чтобы волки их капусту не съедали. Заячьей капусты поели немного, только попробовали, остальное зайцам оставили.
Потом просто посидели. Только Илюша бегал, хотел поймать кузнечика и прокатить его на машинке. А кузнечик не хотел ловиться. Он вообще машины не любил, его, наверное, в них укачивало. И все были довольны. Мама открыла книжку, но сразу закрыла и положила в пакет.
«У лета зелёные косы», – придумалось Даше и запелось:
– У лета зелёные косы
И бантики в них из бабочек,
На голове венок
И полный живот костяники.
Они спели эту песню с мамой три раза и добавили ещё припев:
– Мы в центре лета сидим,
С горки вокруг глядим,
Налюбоваться не можем!
– И кто только придумал, что земля круглая, – сказал папа. – Никакая она не круглая. Просто плоская лепёшечка. И мы сидим в самом её центре. А за теми высокими горами уже ничего нет, там край света.
Это Дашу очень устраивало, потому что она до сих пор не могла понять, как люди с другой стороны земного шара не сваливаются. А так всё понятно. Хотя нет, всё равно непонятно, на чём эта лепёшечка лежит, почему вниз не падает.
– Она по краям к небу пришита как раз теми высокими горами, – наконец решила Даша, – вот и не падает.
– Пора идти вниз, – сказала мама. Они сначала пошли, а потом пошли побыстрее, а потом побежали.
– Очень не разгоняйтесь! – предупредила мама, которая бежала позади всех. – А то затормозить не успеете и воткнётесь в край земли.
Но ноги бежали и не хотели тормозить. И руки болтались сами по себе, а потом стали махаться, словно они крылья.
– Я уже чуть не взлетаю! – закричала Даша.