Это всё из-за тебя
Шрифт:
– На встречу пойдешь с прослушкой, – четко говорит Дима. А я буду в машине, недалеко от парка.
– Зачем?! – недоумеваю я.
– Так надо. Для твоей же безопасности. – говорит Дима.
– Я не понимаю. Объясни толком, – говорю ему.
– Это долгая история. – отнекивается от своих проблем брат.
– Нет уж, делись! – добавляя себе кипятка в кружку, возвращаюсь на место. – Я тебе все рассказала, теперь твоя очередь. Я была не самой лучшей сестрой, но хоть сейчас я хочу узнать тебя и твою семью лучше. Может, смогу чем-то помочь.
– Твоя помощь в этом деле, это опасно, – говорит Дима, сдвигая брови, потирает переносицу.
– Хорошо. Тогда выговорись, может, легче станет, – говорю напрямую, давая
– Ты же не отстанешь, да? – тяжело вздыхая, спрашивает брат. Я на это лишь отрицательно машу головой.
– Ладно, слушай, – говорит брат. Наливает большую чашку кофе и достаёт пачку сигарет. Понимаю, что разговор для него будет трудный и точно не лёгкий. Отчего у меня уже сердце сжимается, что он один на один был с трудностями, пока мы внимали указаниям родителей и не общались с ним. По крайней мере, я свято верила родителям. Ну, они же не обманут. Они говорят правду. Боже, как же я ошибалась. Принимала всё за чистую монету. Только оказывается, что у монеты есть обратная сторона, и там не все так, как преподносится.
33
Если и приносить себя в жертву, то ради любви. Анна Бурцева.
Если я когда-то думала, что моя жизнь – это страшный кошмар, то с рассказом брата о его жизни и любви с Асей я сделала вывод о том, что моя жизнь – это драма. С каждым новым рассказом Димы я ужасалась и плакала, что все это время я была настолько тщеславной малолетней дурочкой, что в свои полные уже двадцать четыре года все еще жила в розовых очках, верила в искренность и доброту людей.
Ведь как бы меня ни предавали и не делали больно, я всегда находила оправдание людям. Но сейчас, в ситуации с родителями, я их не нахожу, как бы ни старалась… А вот признать себя трусихой я в полной мере смогла. Вот только сидя на маленькой кухне старшего брата, вера в людей и розовые очки с треском разбились о гранит моей жизни.
– …Асю и её сестру так же украли, как и всех тех девочек, что сейчас разыскивают их родители и родственники. Только вот Асе удалось сбежать, а её сестре нет. После этого она замкнулась в себе, ни с кем не разговаривала, только бубнила что-то про голос. Никто не мог разобрать. Тогда мы подумали, что это на фоне стресса. Вот только теперь мне так не кажется, – задумчиво произносит Дима. – И вот этот брелок Ася сорвала с нападающего, – выкладывает на стол. – Ася долго лечилась, лежала в клинике. Все это время она принимала препараты и только когда она забеременела, стало все налаживаться. Стала понемногу выходить на улицу, разговаривать с соседями и стала забывать весь тот ужас, что она пережила, – продолжает брат. А я все вглядываюсь в этот злосчастный брелок в пакетике, который сама же и покупала когда-то… Правда, есть сомнения… Ведь этот брелок не эксклюзивный и партия могла быть большой…
– Дим, а сестру Аси нашли? – спрашиваю брата.
– Нет. Не нашли. – закуривает последнюю сигарету из второй пачки Дима.
– Ну, хоть какие-то свидетели, улики. Что-то же должно быть! – негодую я.
– К сожалению, нет, – отходит к окну брат. – Они работают оперативно. Знают, где расположены камеры. Машины если и попадают на камеры, то они их скидывают в соседних районах… Мы уже усилили контроль по городу. Расставили новые камеры. О них знает несколько человек. И все равно мимо.
– Семь… Семь лет я не могу вот этим людям смотреть в глаза… – раскрывает передо мной папку с фотографиями родителей жертв, среди которых и родители Кирилла, что меня отрезвляет.
– Костя был одним из подозреваемых. Его накануне видели с одной из жертв, но его отпустили. Никаких доказательств против него не нашли. Плюс его репутация и папочка в городском совете сделали свое дело… Мне еще и извиняться пришлось… – сплевывает Дима.
– Тогда я буду первым твоим свидетелем… – выдаю то, от чего Дима удивлен. Но благо выслушивает меня спокойно и даже записывает мои показания, а я со всей ответственностью расписываюсь.
Утром Дима уходит на работу. Ася отводит малышку в садик и уходит на работу. А меня все-таки одолела усталость, и я проваливаюсь в сон. Сплю беспокойно. Через два часа просыпаюсь в холодном поту. Понимая, что больше уснуть не смогу, отправляюсь на кухню за порцией кофе. У брата уютно, а главное – безопасно и тепло.
Макеев Дмитрий: Твое заявление приняли официально.
Анна Бурцева: Значит, есть шансы, что его возьмут на контроль и Кирилла отпустят?
Макеев Дмитрий: Не все так быстро… Но шанс есть всегда.
Макеев Дмитрий: Жду у себя в два часа дня.
Анна Бурцева: Хорошо.
До момента встречи с Димой я обдумывала план действий. Просчитывала каждый шаг. И вроде бы была уверена в каждом четко выстроенным действием и фразой в своей голове. Когда я появляюсь у брата в отделении, меня окружают как минимум три человека, помимо Димы, с какими-то проводами, которые они засовывают под одежду. Благо с Асей мы оказались одной комплекции и роста. Её одежда села на меня идеально. Проходимся по паролю. И им оказывается слово «мама», которое будет точно неприметно для Кости, но даст сигнал остальным ребятам в случае непредвиденной ситуации. Одну маленькую прослушку мне вешают на шею, она же со крытой камерой, а другую мне отдают в руки. Её кладу в карман теплого пальто.
– Главное, постарайся не нервничать, – инструктирует брат.
– И не озирайся по сторонам. Если он и вправду в чем-то замешан, то просечет ситуацию и тогда точно заляжет на дно, – добавляет к словам Димы другой специалист.
– Мы будем на подхвате. В случае чего, кодовое слово ты знаешь.
– Хорошо, – отвечаю всем этим мужчинам в форме. А у самой руки и ноги трясутся. Внутри такая буря происходит, что привкус металла ощущаю на языке. Только на улице успокаиваюсь. От Диминого МВД до парка, в котором мы договорились встретиться с Костей, иду пешком. Свежий морозный воздух немного успокаивает и расслабляет. Я знаю, что где-то там будет куча народа наблюдать за каждым нашим шагом. Словом. Действием.
Но от этого какое-то теплое и даже безопасное чувство появляется. Что я все же не одна в этой борьбе за любимого человека. За себя. За его жизнь. За его семью, с которой я чуть не столкнулась лицом к лицу. И я не знаю, как бы смогла посмотреть им в глаза.
К выбранному на улице столику кафе в парке подхожу первой и заказываю латте с имбирём и лавандой. Любимый напиток. Хоть и обжигает язык, но греет руки.
– Привет. Давно ждешь? – ровно как по заказу, в три часа дня подсаживается Костя. В черном пальто, водолазке и серых классических брюках с портфелем. Ну, если не считать подлой натуры, то мог бы сойти вполне за нормального человека. А я ведь я даже никогда не думала, что он может быть таким. Нет, сомнения какие-то были, но я списывала на юность своих лет. Но и в принципе находила какие-то оправдания его действиям. Когда он страшил меня поступками Кирилла и мнением о том, какой он плохой, когда пытался отгородить его от меня. Когда он уехал, Костя будто бы расслабился. Любые новости о нем передавал в жутких рассказах его аморального образа жизни, даже за границей. Только вот конец всем этим слухам положил Кирилл, когда в один из моих приездов к его дому мы разговаривали о личном. Задавали неудобные вопросы. И Кирилл на все отвечал правдиво. Рассказывал истинную историю, а не несколько вырванных фраз и контекста, которые предоставлял мне Костя со своей, как оказалось, бурной фантазией.