Это всё так ненавижу, это всё я так люблю
Шрифт:
– Ты что, сбросил? – спросил Валера.
– Да! Я не могу с ней разговаривать!
– Это почему же? Она же тебе нравится, вроде!
– Вот поэтому и не могу.
– Стесняешься, что ли? – не поверил дядя.
Денис снова покраснел.
– Да, парень, придётся мне с тобой профилактическую беседу провести… Сейчас с тётей Наташой договорю и прочитаю тебе лекцию на тему: «Как вешать лапшу на уши женщинам».
– Ну-ка, ну-ка, давай, а я послушаю! – оживилась Наталья.
– Значит, так, Денис! Во-первых, никогда не сбрасывай, когда тебе звонит девчонка. Скорее всего, раз она тебе звонит, значит ей есть, что тебе сказать. Если она звонит тебе – это уже хорошо, значит, твоя Сабина хочет поговорить именно с тобой, а не с кем-то другим.
Денис, широко распахнув глаза, внимал дядиной науке.
– Сейчас ты позвонишь своей старосте, извинишься и скажешь, что по ошибке нажал не ту кнопку! Хорошо?
– А о чём с ней разговаривать-то?
– Ну, если она звонит по делу, смело задавай вопросы. Покажи, что ты не равнодушен к тому, о чём она будет говорить…
– Ну, ты просто эксперт! – хихикнула Наташа, яростно оттирая противень.
– Цыц! – грозно сверкнул глазами дон-Жуан Басов и продолжил с профессорской интонацией. – Если она звонила не по делу, тогда бери инициативу в свои руки… Женщины
– Ты мне не говорил, что мой пирог самый вкусный на свете! – насупилась Наталья Юрьевна.
– Твоя «шарлотка» – лучшая в мире! – мгновенно выпалил Денис Нижельский.
Наташа счастливо улыбнулась.
– Работает! – глядя на тётю, восхищённо сказал Денис, но, выходя из кухни, добавил. – Тёть Наташ, вы с ним поосторожней.
Валера переглянулся с женой и неожиданно для себя выпалил:
– Давай мальчика усыновим!
– Ты серьёзно?
– Такими вещами не шутят!
Наташа обняла мужа.
– Маленького?
– Маленького!
– Чтобы на тебя был похож… на папу…
– Мама Наташа…
– Папа Валера…
Неожиданно свет на кухне погас… Из зала доносился монотонный, тягучий, как мёд, голос ведущего новостей…
– Лампочка перегорела… – прошептала Наташа.
– Угу!
– Сегодня у нас не было тишины…
– Угу!
– Чтобы ему было годика два, не больше… Игрушек накупим…
– Я с ним на рыбалку буду ездить!
– Научишь его гвозди забивать…
– Ага… И раковину прочищать…
– Чтобы вы потом к Софьи Львовне по очереди ходили…
Наташа прижалась к мужу… За окном блистал их городок, нарядный и какой-то праздничный…
– А потом, когда состаримся… – прошептала Наташа.
– Когда нам будет по девяносто…
– Мы купим себе домик на берегу моря…
– А дети с внуками будут приезжать к нам на лето…
– Дети?
– А мы ещё и девочку возьмём…
– Такими вещами не шутят, ты же сам сказал…
– Я и не шучу!
Наташа смотрела из-за плеча мужа на далёкие сверкающие огоньки и чувствовала себя воздушным шариком, готовым лопнуть от переполняющих её надежд и предчувствия счастья. Вдруг что-то привлекло её внимание в окне. Что-то странное возникло над горизонтом. Наташа вгляделась пристальнее… И изменилась в лице, глаза её наполнились страхом и тоскою…
Ветер утихал. Угрюмые косматые тучи неохотно уползали за горы. Они успели омыть город, даже будто стёрли с него половину красок: казалось, будто вывески магазинов потускнели, а у радужного змея, что украшал один из маленьких ресторанчиков, печально обвисли длинные тряпочные усы… На улицах было тихо, если не обращать внимание на тусклый свет угасающего солнца, казалось, городом завладела ночь. Но тишина стояла недолго – лишь в первые минуты после того, как последние капли упали на тёмные от влаги камни мостовой. Откуда-то с тележкой, уставленной баночками со специями, появился тоненький, как тростинка, мальчишка-торговец. Он надтреснутым, неокрепшим ещё голосом принялся расхваливать свой товар. Скоро с его криками слились другие – продавцы зелени, рыбы и мороженого привлекали внимание прохожих. Патти Хоу стояла у окна своей квартиры, что находилась на третьем этаже старинного живописного дома, обращающего на себя взгляды туристов. Когда Патти, будучи ещё молодой, переехала сюда жить с мужем, соседка рассказала им, что в доме этом в разные годы жило много необычных выдающихся людей. Так, на первом этаже, в угловой комнате, что окнами выходит на озеро Сиху, жила одинокая женщина, которая держала у себя пятнадцать кошек разных пород и мастей. У женщины не было родственников, ей не на кого было излить свою любовь, поэтому о питомцах своих она заботилась, как о родных детях. Она писала пейзажи, в основном – виды озера, их неплохо покупали – так ей удавалось достойно жить и кормить своё многочисленное кошачье семейство. На верхнем, третьем этаже, в одной из квартир три месяца прожила известная певица. Сюда она приехала восстановить своё душевное равновесие, которое нарушилось после длительных гастролей по стране. Тан Юй, так её звали, подружилась со всеми соседями, пела детские песенки для дворовой ребятни. Малыши отблагодарили её за это – научили делать свистульки из глины, что добывали мальчишки постарше из озера. Соседка Патти сама видела, как звезда эстрады, закатав рукава модной блузки, вылепливает кособокую палочку из рыжей липкой массы. Тан Юй уехала отсюда и больше никогда не возвращалась, но обитатели дома знали, что она помнит их. Девушка сама писала песни. В репертуаре у неё появилась новая – про глиняную свирель, на которой играл молодой парень, сидя на берегу Сиху. Также соседка рассказывала про старого торговца, у которого умирал маленький единственный сын от туберкулёза. Жена его работала дни напролёт – больному старалась ни в чём не отказывать, но ему требовалась перемена климата. Когда бедная женщина заговаривала об этом с мужем, тот говорил, что таких средств у них нет. Мальчик умер, едва научившись ходить. Однажды его мать, перебирая вещи сына, наткнулась на тайник в шкафу, забитый золотом. Муж в тайне от неё копил деньги себе на безбедную старость. Несчастная в тот же день собрала узелок и покинула дом. Говорили, что она ушла в монастырь. Муж же её, вернувшись с работы домой, не найдя жены, пошёл в кабак. Он спился, промотав всё своё состояние, что копил с такой скупостью. Патти жила в квартире, что ранее принадлежала одному студенту. Отец юноши, воспитывавший сына в одиночестве, завещал ему перед смертью эту квартиру. Паренёк был талантливым, подающим надежды математиком. В университете, где он учился, юноша познакомился с милой девушкой, что очаровала его. Он женился на ней. В семье девушки случилась беда: её отец проиграл в карты крупную сумму. Парень продал квартиру и переехал в деревню, чтобы там помогать семье любимой. Патти было жаль его. Узнав его историю, она корила себя за то, что торговалась с ним, покупая квартиру, ведь тогда у них с мужем были деньги. А дом, прозванный Обителью Муз, был престижным жилищем, покупателей у юноши было хоть отбавляй. Но он почему-то выбрал их. Патти уже была беременна Чжи, но живот был ещё не заметен – Патти скрывала его под просторными одеяниями. Когда парень показывал ей одну из комнат, вдруг как-то пристально взглянул на неё и сказал: «Вам нужно жить здесь! Этот дом – для такой семьи, как ваша!» Патти в тот момент была уверена, что он видит её насквозь и даже знает наперёд, кто у неё родится. Они с мужем, не сговариваясь, приняли решение о покупке. Парень уехал в свою деревню. Прошло много лет. Сиху было таким же спокойным и невозмутимым. Умерла соседка, ревниво хранившая в памяти историю дома. Его не раз хотели сносить, но из-под крыши его вышло столько легендарных личностей, что горожане противились «сноске». Патти чувствовала, что срослась с этими каменными вековыми стенами душой. Здесь прошла её молодость, здесь Чжи впервые назвала её мамой, здесь волосы её покрылись инеем.
– Мама, что там, на улице? – спросила Чжи.
Патти вздрогнула, выныривая из озера воспоминаний.
– Всё, как всегда. Сяо торгует своими приправами. Вот к нему подошла молодая женщина с дочкой, она что-то покупает у него. Сяо пересчитывает деньги… Ах! К нему пристал этот нахальный толстяк… Сейчас ещё деньги, чего доброго, отнимет…
Патти отдёрнула синие шёлковые занавеси – скорее, останови его, мама – распахнула окно и закричала:
– А ну иди отсюда, бессовестный, а то расскажу всё твоему отцу…
– Ушёл? Толстяк ушёл? – спросила Чжи, приподнимаясь с постели.
– Ушёл! Ложись, не волнуйся! – Патти подошла к кровати дочери и помогла Чжи удобно устроиться на подушках.
– Сколько времени, мама? Когда Шэн придёт?
– Они с отцом пошли на рыбалку, вернутся к закату. Спи, я тебя разбужу.
Чжи повернула лицо к стене и закрыла глаза. Сон не заставил себя ждать. Патти смотрела на взрослую дочь и не верила, что это её маленькая Чжи…
…«Здравствуйте, мамочка и папочка! Я очень по вас соскучилась, но мне здесь совсем не плохо! Учителя здесь совсем не строгие, как я думала сначала. Я живу в комнате ещё с двумя девочками. Мы уже хорошо дружим. Вчера я нечаянно разбила ценную вазу. Воспитатели строго спрашивали всех девочек, кто натворил это. Но на меня никто не наябедничал. Мы много учимся – полдня. Нас учат математике, разным грамотам, истории и географии, а также музыке, живописи, скульптуре и танцам. Мне всё очень интересно, особенно танцы. Все говорят, что я способная. Но Шу Ци, моя лучшая подруга, талантливее. Если бы вы видели, какие картины она вышивает. У неё соловьи из ниток поют на вышитых ветках не хуже, чем настоящие. После занятий мы отдыхаем в саду. Здесь множество цветов и деревьев, мы играем в прятки и догонялки. Мамочка, напиши мне, как там Кити. Какие котята у неё родились? Вы оставили нам хотя бы одного? Я жду не дождусь, когда приеду домой!» – Патти отложила в сторону письмо дочери, которое та писала в девятилетнем возрасте. После первого года обучения Чжи вернулась серьёзной и всему дому сообщила, что выйдет замуж за профессора Лю Сяна, который преподавал в школе танцы. Всё лето её маленькая длинноволосая Чжи вышивала для профессора панно, на котором постаралась изобразить свой дом и Сиху. Когда картина была готова, Чжи уселась в кресло с ногами и принялась разглядывать её. Тут и там вылезали нитки, дом был похож на собачью будку, а облака над озером получились остроугольными. Чжи, недолго думая, выбросила свою картину в окно: «До Шу Ци мне далеко… Она всегда будет его любимицей, несмотря на то, что я танцую лучше». Патти, ничего не говоря, спустилась на улицу и подняла кусок ткани, которому её дочь отдала столько своих вечеров и мечтательных вздохов.
«Здравствуйте, дорогие мамочка и папочка! Как вы? Как твоя спина, папа? Когда я получила от мамы письмо, где она писала, что ты получил ранение во время забастовки, я была готова всё бросить и ехать домой. Только моя болезнь задержала меня. Но не волнуйтесь: сейчас со мной всё в порядке, Шу Ци ухаживала за мной, как только могла. Она всё так же успешна в вышивании, а я – в танцах. Одна из моих наставниц предложила мне выступить за школу и поучаствовать в фестивале танцев. Я заняла второе место. На конкурсе я познакомилась с одной танцевальной парой – Лией и Чоу. Чоу – замечательный. Мы гулям вместе с Шу Ци и Чоу, когда воспитатели разрешают нам покидать школу. Чоу знает множество историй, с ним никогда не бывает скучно. Вчера он рассказал нам с Шу Ци миф, который мы никогда до этого не слышали – про ткачиху и пастуха. В письме я не могу нарисовать это так, как описывал Чоу. Когда я приеду, я расскажу вам этот миф, если вы его не знаете. Я хотела спросить у вас, можно ли мне привезти Шу Ци к нам на лето? Я рассказывала ей про нашу Обитель Муз, она уже заранее без ума от Сиху и дома. Знаете, я чувствую, что мы с Шу Ци всегда будем подругами. За те пять лет, что мы дружим, мы ни разу не поссорились. Хоть бы так было и дальше! Я скучаю по вас! Очень жду лета!». Патти тогда всю квартиру поставила верх дном – перед приездом дочери и её подруги вытряхнула все ковры, перемыла все окна, наготовила кучу вкусностей. Когда у Обители Муз остановилась незнакомая машина и из неё вышли две хорошенькие улыбающиеся девочки, Патти не сразу узнала в одной из них свою Чжи. За год она сильно вытянулась и расцвела, как цветок вишни. Волосы её чёрным потоком сбегали по белым незагорелым плечикам, которые будто нежный скульптор старательно вырезал из слоновой кости. Чжи была стройной и прямой, как палка – за осанкой воспитанниц в школе следили строго. Патти налюбоваться не могла на свою красавицу. Муж ругал её: «Ты слишком над ней трясёшься!», но Патти ничего не могла с собой поделать. Из-за того, что дочь так хорошо писала о Шу Ци, мать заранее полюбила и её, поэтому приняла девочку, как родную. Шу Ци на самом деле была искусной вышивальщицей. Спросив разрешения у Чжи, она переделала её давнишнюю детскую вышивку и превратила её в настоящее произведение искусства. Девочки дни напролёт проводили на берегу озера, рассказывая друг другу необыкновенные истории, распевая во весь голос весёлые песенки без смысла. Шу Ци влюбилась в Сиху, а дружба девочек за лето только окрепла. Когда они уезжали, Патти не могла сдержать слёз.
Женщина отложила прочитанное письмо и подошла к спящей дочери. Дыхание Чжи было неспокойным, на лбу блестели капельки пота. Патти поправила сбившееся одеяло и отошла, боясь потревожить чуткий сон дочери, потому что Чжи редко удавалось заснуть без обезболивающего. Патти вернулась к коробочке с письмами.
«Здравствуйте, дорогие мама и папа! Сейчас я сообщу вам одну новость, которая должна вас обрадовать. Я вышла замуж за Чоу! Не ругайте меня, я сделала это, хорошенько всё обдумав. Я люблю его с того самого дня, как увидела на танцевальном конкурсе пять лет тому назад. Я знаю, что вы не будете долго сердиться – Чоу дорог вам, потому что дорог мне. Он самый лучший в мире, и ни с кем другим я не буду так счастлива! Шу Ци тоже вышла замуж – за профессора Лю Сяня. Мы с Чоу скоро приедем к вам. Ждите! Я люблю вас!». Чжи всегда была выдумщицей. По сто раз на день она звонила родителям по телефону, но ей хотелось, чтобы память о её юных годах осталась в письмах, поэтому она продолжала писать родителям – как в детстве. Чоу был заочно знаком с Патти и её мужем, когда он приехал в город и увидел озеро, он сказал Чжи: «Давай останемся здесь!». Молодым купили квартиру на другом конце города – чтобы, едва соскучившись, Чжи могла примчаться к родителям, чтобы, едва захотев свободы, могла уехать в свой дом и почувствовать себя хозяйкой. Патти радовалась за дочь всем сердцем. Чжи щебетала, как соловей, дни напролёт. Потом родился маленький Шэн…