Это всё так ненавижу, это всё я так люблю
Шрифт:
Надо только задуматься, когда придёт время…
Моё время настало в день, когда я увидел снегиря и понял, чего мне не хватало, в чём была моя ошибка, чего я лишался… Жизнь, быт, семья всё время меня напрягали играть по правилам, установившимся ещё со времён первобытных людей, что главное сейчас и завтра – это ценности. И одна из них, самая жирно выделяемая, видимая, почитаемая среди всего человечества – деньги, чёрт их побрал! Деньги, которые тебя делают счастливым! И не говорите мне, что не в деньгах счастье, не смешите меня! Именно! Деньги – это залог счастья, успеха, здоровья, мощный фундамент твоей жизни, но… они также бывают часто причиной страдания, несчастья, разрушения, нет, не потому что их много… ха-ха-ха, а потому, что их нет!..
Люди так устроены, что всё мерят деньгами.
«Хочешь
«Давай сюда деньги».
«У тебя их нет!»
«Так иди заработай!»
Неважно, каким образом… Главное, чтобы они у тебя были!
«Я хочу устроиться на работу».
И тебя рассматривают как товар (или ты сам назначаешь себе цену)!
«Гм… Ты будешь стоить тысяч десять».
Мы продаём свою свободу, чтобы быть свободными!
Мне почти тридцать, я знаю разницу, когда есть деньги в кармане и когда их нет. Может, я тут сгоряча выпалил и так известное всем и принимаемое как должное, но не забуду сказать, что есть вещи, которые не покупаются! Их предостаточно. О них вы и без меня слышали. В моём случае – любовь моей жены Надежды, например. Её имя прекрасно! Она сама будто спасительный вздох и мир, светлый и восхитительный, что видно тонущему и барахтающемуся через массу воды в юркой, мчащейся горной реке. А дочь?! Это же просто чудо…
Посмотри на мир – другими глазами.
Скажи близким – тёплые слова.
Вспомни, что всегда есть тот, кому ты нужен!
…и тут меня осенило! Я понял, что мне надо! Изменить свою жизнь. Сделать её ещё лучше, интереснее, полезней. Я вспомнил о своём увлечении. Ведь когда-то я любил фотографировать! Снимать всё, что меня окружает, – удивительное рядом!
***
Рабочий день заканчивался, на компьютерных часах начало шестого. Несмотря на туманность в атмосфере коллектива, всё же сейчас у нас было видение дружбы и миролюбия, куда-то временно делась напряжённость, недомолвки, колкие взгляды, и на время утих начальник отдела, якобы мило улыбаясь, а сам всё посматривая на каждого, о чём-то о своём думал… мы рассказывали друг другу забавные истории, анекдоты, короче, смеялись от души. Вот такая маленькая перемена! И тут… всё изменилось, все умолкли, смотрели на выход, ибо к нам в офис заглянула броская, пахнущая дорогим парфюмом девушка с соломенными волосами, которых часто можно увидеть в мужских глянцевых журналах, вся такая… снизу чёрные кожаные сапоги по колено, норковая шубка, в ушах висячие серьги с камушками. Просто загляденье!
Она назвала моё имя, и я опешил, а многие посмотрели на меня завистливо… Я отозвался. Общение было более чем коротким, она просто передала мне конверт, странно как-то улыбнулась и упорхнула, дав, таким образом, коллегам пищу для обсуждения. Внутри конверта я обнаружил лишь поздравительную открытку с подписью: «Мы скоро встретимся». Что это могло означать, на тот момент я и понятия не имел!..
***
Темно и холодно. Рабочий день закончился, пора домой.
Закурил, думая о завтрашнем дне. Сейчас душа радуется, ведь работа осталась уже позади, дома ждёт семья, горячий чай. Но что там будет завтра, как дальше? Веер разносторонних мыслей, тупых, тяжёлых, но зато живёт надежда, что всё будет хорошо.
Я пошёл по направлению к автобусной остановке. И вдруг мне преградила дорогу машина – чёрный микроавтобус с тёмными стёклами. Только я шагнул в сторону, чтобы обойти неожиданное препятствие, как меня насильно затащили внутрь машины. Я даже пикнуть не успел, кто-то ударил меня чем-то тяжёлым по голове, и я вырубился…
Очнулся я после того, как меня облили холодной водой. Я приоткрыл глаза. Находился в каком-то холодном помещении, больше похожем на маленький склад. Начал осматриваться, комната была почти пустой. Сидел я привязанным к стулу. Голова ужасно болела в том месте, куда пришёлся удар. Тот, кто меня облил водою, уже уходил, так как я услышал звук захлопываемой двери. Но недолго мне пришлось сидеть и изучать обстановку, в помещение всё-таки вошли. А когда вошедший подошёл ко мне ближе, я в нём узнал того… кого я хорошенько «опустил» по видеофону.
– Ну что, дружок? Удивлён?
– Есть немного, – ответил я, не пряча взгляда.
– Ты думал, что тебе всё с рук сойдёт?
– Было
– Хочу тебе сказать одну истину, чтобы ты был в курсе. Неудобно ведь будет, если тебя не предупредить. Ты с этого дня будешь очень жалеть о содеянном. Очень.
– Что, будете бить, я останусь калекой на всю жизнь, чтобы было что вспомнить?
– Нет, – совсем спокойно мне ответили, – намного хуже.
– Что же может быть хуже, чем стать калекой – убивать вы меня не собираетесь, пока, наверное.
–Что мне даст твоя никчёмная смерть?
– Наслаждение.
– Глупец… как и другие. Потом сам поймёшь, о чём я тебе хотел сказать. И потом, когда дойдёт до тебя, ужаснёшься, – и собеседник засмеялся недобро.
– А всё же, почему бы сейчас это не прояснить?
Вместо ответа он мне врезал рукой, с массивной зазубренной золотой печаткой на пальце… Боль от удара была страшной. Без всяких там прощаний и измывания мой враг ушёл, так и не сказав, что меня ждёт дальше…
***
Я четыре года не был в своём родном городе. Здесь многое изменилось, изменился и я. Город меня пугал, и в то же время я его не боялся. Что может быть страшнее, чем…
Я бы с большим удовольствием сейчас отправился к себе домой. Но ждут ли там меня?! Я не знаю.
Город, где я прожил много лет, теперь казался чужим. Люди, проживающие в нём, во всех лицах я видел лишь маски, от них исходила опасность, от каждого, независимо, кто это, ребёнок или вроде милой бабушки. Каждый из них для меня стал остриём холодных игл. Кто они, эти люди? Что они несут в себе, в своей душе? Теплоту или мрак? Кем он станет, когда копнёшь в той душе поглубже? Думаю, испорченным картофелем.
Город был грязно-серым, пахло корыстью и предательством, веяло отовсюду угрозой, каждый уголок его шептал «я твоя беда». Даже снежинки, падающие на рукав, намекали не о свободе, а предупреждали, что всё не вечно, что всё временно, напоминали о клетке…
Лишь мороз, не слабый и не жестокий, был мне другом в это вроде солнечное утро. Он был моим спутником, поддерживающим и отрезвляющим, не давал мне расслабиться, быть начеку, не поддаться влиянию окружающей жизни, которая так и хочет представиться красивой, радужной, кричащей вовсю, «что она прекрасна». Хотя бы тогда, когда на тебя, мило улыбаясь, бросает взгляд неотразимая девушка, проходящая мимо, – враньё, тут же, словно гвоздём вбитая, вонзается мысль. Её кокетливый смех я слышал и почему-то обернулся, чтобы посмотреть ей вслед. Когда-то…, наверное, в прошлом, я бы сказал, что эта крашеная блондинка с короткой причёской без головного убора, с широкой улыбкой и своею молодостью, оставила бы во мне след, словно на влажном песке. Может, я думал о ней. Может, потом бы даже догнал. Но зачем? Время или ситуация решили бы за меня, я бы поддался, отдался случаю. Сейчас же нет, надо идти, уходить подальше от этого места, места встречи с ней…
Я шёл, поправляя поднятый воротник старого серого пальто, уши мёрзли – это мой старший друг мороз хлестал меня по щекам, говоря, не верь, и здесь тебя ждёт обман, и тут тебя обидят… а я… а я в душе плакал, глядя то на образ девушки-блондинки в памяти, то на образ жены, сказавшей в реалии при встрече лишь короткое: «Ты?..» Немая сцена, разорванная уже моим изумлением и её неловкостью при возникновении ребёнка, не нашей девочки, а двухлетнего мальчика. Моя радость, подгоняемая желанием свидеться, треснула так, что осколки не хотелось собирать. За чаем она оправдывалась, напиток казался то ли безвкусным, то ли горьким, ибо душа моя хирела. Вроде я слушал, а вроде бы и нет, потому что не слышал. Мои ответы, что скупо слетали с губ на её вопросы, были не те, о чём хотелось бы рассказать. Я отвечал неправдивостью, неточностью, лишь бы что-то выговорить. Жена стала чужой. Жена стала не моей. Теперь у неё была другая, своя жизнь. Другой муж, их ребёнок. Я в её книге жизни стал неуместным, лишним, как листок с чужой книги, тем, кто может её испортить, подтолкнуть к изменению устоявшихся рамок. Слова острым ножом резали не только слух, а всё моё существо: «Надеюсь, ты меня поймёшь… Тебя не стало… Мне с дочерью надо было продолжать жить… Ей нужен был отец… А мне… Не суди меня… Ты бы на моём месте так же поступил… Не уходи… Подожди, увидишь повзрослевшую дочь… Познакомишься и с мужем…».