Это же Патти!
Шрифт:
Присцилла и Конни вдвоем понесли наверх чемодан, а Патти направилась к кабинету директрисы. Десять минут спустя она присоединилась к подругам в комнате номер семь Райского Коридорчика. Они сидели на кровати, подперев подбородки руками и вдумчиво изучая чемодан, прислоненный к стулу перед ними.
– Ну? – выдохнули они одновременно.
– Она говорит, что рада снова видеть меня, и надеется, что я не объелась свадебным пирогом. Если моя успеваемость ухудшится…
– Чей это чемодан?
– Мужчины с черными бровями и ямочкой на подбородке, который поет
– Джермейна Хилларда-младшего? – ахнула Присилла.
– Неужели? – Конни прижала руку к сердцу с преувеличенно глубоким вздохом.
– Честное слово!
Патти перевернула чемодан и указала на инициалы, выведенные краской на его торце.
– «Дж. Х. мл.».
– Действительно! Его чемодан! – воскликнула Присцилла.
– Да как же он попал к тебе, Патти?
– Он закрыт на замок?
– Да, – кивнула Патти, – но мой ключ к нему подходит.
– Что в нем?
– О… костюм, и воротнички, и… разные другие вещи.
– Где ты его взяла?
– Ну, – сказала Патти с томным видом, – это долгая история. Не знаю, хватит ли у меня времени до конца перерыва…
– О, расскажи нам! Пожалуйста! До чего же ты противная!
– Ну… песенный клуб Йельского университета приезжал вечером в прошлый четверг.
Они нетерпеливо кивнули: это была совершенно излишняя информация.
– А уехала я в пятницу утром. Когда я выслушивала прощальные наставления директрисы насчет того, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания и сделать честь школе моими приятными манерами, Мартин прислал сказать, что Принцесса захромала и ее нельзя запрягать. Так что, вместо того чтобы отправиться на станцию в «катафалке», я поехала с Мамзель на конке. Когда мы вошли, вагон был забит мужчинами. Весь песенный клуб Йельского университета ехал на станцию! Их было так много, что они чуть ли не сидели друг у друга на коленях. Весь верхний слой поднялся и сказал совершенно серьезно и вежливо: «Мадам, садитесь, пожалуйста».
Мамзель была возмущена. Она сказала по-французски – и они все, конечно, поняли, – что, на ее взгляд, у американских студентов возмутительные манеры; но я лишь слегка улыбнулась… Я не могла не улыбнуться: они были такие смешные. А затем двое из нижнего ряда предложили нам свои места, и мы сели. И вы ни за что не поверите, но третий молодой человек с конца сидел рядом со мной!
– Неужели?
– О Патти!
– Он так же красив вблизи, как на сцене?
– Еще красивее.
– А эти его брови – они настоящие или начерненные?
– Похожи на настоящие, но я не могла разглядывать его пристально.
– Конечно, они настоящие! – с негодованием воскликнула Конни.
– И что вы думаете? – продолжила Патти. – Они сели в тот же поезд, что и я! Вы когда-нибудь слышали о таком совпадении?
– Что об этом подумала Мамзель?
– Она суетилась, как старая курица с единственным цыпленком: поручила меня заботам проводника с таким количеством наставлений, что он, несомненно, почувствовал себя новоиспеченной нянькой. Все мужчины из песенного клуба ехали
– Патти! – возмущенно воскликнули они в один голос. – Но ты же с ним не говорила?
– Конечно, нет. Я смотрела в окно и делала вид, что его вообще нет в вагоне.
– О! – разочарованно пробормотала Конни.
– И что случилось потом? – спросила Присцилла.
– Совершенно ничего. Я вышла в Кумсдейле. Дядя Том встречал меня на автомобиле. Мой чемодан забрал у носильщика шофер, так что я даже не видела его близко. Мы добрались до дома как раз к чаю, и я пошла прямо в столовую, не поднимаясь в комнату для гостей. Лакей отнес наверх мой чемодан, а горничная пришла и попросила ключ, чтобы она могла распаковать мои вещи. Дом буквально кишит слугами, и я вечно до смерти боюсь сделать что-нибудь, что они найдут неприличным. Все шаферы и подружки невесты уже находились в доме, и всем было очень весело, только я не понимала и половины того, что они говорили, так как они все знали друг друга и обменивались шутками, о смысле которых я не могла догадаться.
Конни сочувственно кивнула.
– Точно так вели себя все, кого я видела на море прошлым летом. Я считаю, что у взрослых отвратительные манеры.
– Я чувствовала себя ужасно молоденькой, – призналась Патти. – Один мужчина принес мне чаю и спросил, какие предметы мне преподают в школе. Он пытался откликнуться на просьбу Луизы и развлечь ее маленькую кузину, но постоянно думал, какая это ужасная скука разговаривать с девочкой, у которой заплетена коса.
– Говорила я тебе: сделай высокую прическу, – сказала Присцилла.
– Подожди! – продолжила Патти с важностью. – Когда я поднялась наверх, чтобы переодеться к обеду, горничная встретила меня в холле с вытаращенными глазами. «Прошу прощения, мисс Патти, – сказала она, – но это ваш чемодан?» – «Да, – сказала я, – конечно, это мой чемодан. С ним что-то не в порядке?» Горничная только махнула рукой на стол и не сказала ни слова. И там он стоял – открытый!
Патти вынула из кармана ключ, открыла чемодан и откинула крышку. Наверху лежал аккуратно свернутый мужской костюм, а промежутки вокруг заполняли трубка, коробка сигарет, несколько воротничков и разные другие мужские мелочи.
– О! – выдохнули подруги.
– Это его вещи! – взволнованно пробормотала Конни.
Патти кивнула.
– Когда я показала дяде Тому этот чемодан, он чуть не умер от смеха. Он позвонил на станцию по телефону, но там ничего об этом еще не слышали, а я не знала, где собирается выступать песенный клуб, так что телеграфировать мистеру Хилларду было невозможно. Дядя Том живет в пяти милях от городка, и мы просто ничего не могли сделать в тот вечер.
– А только вообразите его чувства, когда он начал одеваться перед концертом и нашел новое розовое вечернее платье Патти, расправленное под крышкой чемодана! – сказала Присилла.