Этот мир не выдержит меня. Том 4
Шрифт:
Я без долгих раздумий шагнул вперёд. Уверенно и без опаски. Одинокий безоружный певец вряд ли представлял для меня хоть какую-то угрозу.
Морфан, видимо, собиравшийся перейти к следующему куплету, закашлялся от неожиданности. Моё появление стало для него большим сюрпризом. Однако никаких враждебных действий он предпринимать не спешил — просто стоял и ждал моего приближения.
И я не стал медлить. Движения плавные, без резких рывков, чтобы не нервировать морфана, но стремительные. Ладонь лежит на рукояти
— Пусть смерть под камнями найдёт тебя быстро и без боли, челоувек, — произнёс морфан, сложив руки точь-в-точь как Дру-уг, когда тот выражал мне своё уважение.
Однако на этот раз обошлось без приседаний. То ли уважения у говорившего было не так много, то ли ему по статусу не полагалось заниматься подобными упражнениями.
— Желаю тебе того же, — произнёс я в ответ на это странное приветствие.
Морфан слегка поклонился. По залу пронёсся шелест ткани — она была как две капли воды похожа на ту, которая досталась мне в наследство от Короля нищих.
— Меня называют Лик-тики, челоувек, — представился морфан. — Это означает «Голос, отвечающий за весь род».
Солидно. Судя по имени, передо мной находился начальник того «шипастого» морфана, у которого я столь неосмотрительно отобрал оружие. Стоило отметить, Лик-тики говорил на имперском языке практически без акцента — куда лучше своего нерадивого подчинённого.
— Феликс, — коротко кивнул я. — Феликс Обрин.
Лик-тики кивнул в ответ. Между нами повисло молчание. Ни он, ни я не спешили продолжать разговор.
Мы изучали друг друга. Как фехтовальщики, которые прощупывают соперника, перед тем как нанести смертельный укол.
Я с интересом рассматривал морфана. Телосложением Лик-тики превосходил Дру-уга чуть ли не в полтора раза, а вот внешне практически ничем не отличался. То же лицо, те же глаза, даже волосы, казалось, той же длины.
Однако гигант серьёзно выделялся повадками. Если в Дру-уге чувствовалась некая неприкаянность, то за Лик-тики стояла солидная сила. Это ощущалось буквально во всём: в движениях, в мимике, во взгляде.
Настоящий лидер — собранный, сосредоточенный, уверенный в себе. И с этим нужно было что-то делать. Если вести переговоры с такой «скалой», то обязательно останешься в дураках.
Молчание затягивалось, но я не спешил его прерывать. Пусть морфан первым скажет своё слово. Он ведь не просто так ждал меня здесь.
— Я не вижу у тебя остроги охотника, челоувек, — произнёс наконец он.
— Твоя наблюдательность может сравниться только с твоими певческими талантами.
Лик-тики нахмурился. Я говорил без тени улыбки, поэтому ему было трудно понять что это — шутка, искренняя похвала или издёвка.
— Матерь начала обучать меня ритуальному
— Тогда передай, что ей определённо повезло с учеником.
Щёки морфана слегка пожелтели. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, не зная, то ли гневаться, то ли благодарить за похвалу. Уверен, обычно его собеседники старались не смущать высокое начальство двусмысленными речами, а говорили быстро и исключительно по делу.
— Она ушла под камни три тысячи циклоув тому назад…
Лик-тики никак не мог понять, почему разговор складывался так странно, и это непонимание всё больше выбивало его из колеи. В круглых глазах стало чуть меньше сосредоточенности, а в движениях — уверенности. Мне удалось слегка сбить с него начальственную спесь.
— Соболезную, — искреннее произнёс я, а затем без малейшего перехода спросил: — Зачем ты хотел меня видеть?
Всего несколько ничего не значащих фраз, и весы нашего противостояния качнулись в мою сторону. Я поставил морфана в роль просителя, а сам стал тем, кто благосклонно согласился выслушать его просьбу.
Лик-тики открыл было рот, но тут же сомкнул тонкие губы. Помолчав пару секунд, он снова поклонился — куда ниже, чем раньше. Морфан признал, что первый раунд остался за мной.
Однако праздновать победу пока рано. Бой ещё не окончен.
— Мы не оплакиваем мертвецов, челоувек Феликс, — сообщил Лик-тики, глядя мне в глаза. — Мы их едим.
Милый обычай. Экологически чистый и, главное, безотходный.
— Тогда извини, что оставил вас без обеда, — криво усмехнулся я.
В глазах Лик-тики вспыхнул огонёк непонимания.
— Совсем недавно, — пояснил я, — твои охотники преследовали меня… Мне не составило бы большого труда прикончить их, однако я не стал этого делать и тем самым лишил твой род пищи.
Думаю, небольшое напоминание о том, что его бойцы обязаны жизнью моему «милосердию», не станет лишним.
Лик-тики кивнул. Он понял, на что я так толсто намекаю.
— Ты проявил благоуразумие, челоувек Феликс — это похвально. Но своим благоуразумием ты опозорил одного из моих охотников. Ты забрал его оружие в бою, но не забрал жизнь… Такой позор можно смыть только кровью. Твоей кровью, челоувек Феликс.
Ну, кто бы сомневался. С моей удачей рассчитывать на что-либо другое было попросту глупо.
— Ты не прав, Лик-тики, — тем не менее твёрдо сказал я.
Глаза морфана расширились от изумления. Готов поспорить, он уже очень давно — а возможно, никогда — не слышал в свой адрес ничего подобного.
— Так объясни мне мою неправоту, челоувек, — Лик-тики старался говорить бесстрастно, не показывая эмоций, однако в его голосе всё равно слышалось плохо скрываемое раздражение, перемешанное с удивлением.