Этот мир не выдержит меня. Том 4
Шрифт:
Глава 25
Я подошёл к Усачу и легко перерезал чёрным кинжалом последние сковывающие его «паутинки».
Краб и сам освободился бы буквально через полминуты, но это не помешало ему с благодарностью щёлкнуть клешнёй. Правда, тратить много времени на проявления чувств он не стал — уже в следующее мгновение в безразмерную пасть полетели остывшие останки обидевшей его магички.
Что же, как говорят, месть — это блюдо, которое подают холодным. И Усач самым непосредственным образом «проиллюстрировал» истинность данного утверждения.
Большой подошёл ближе. Он встал справа от меня, посмотрел на трупы несостоявшихся пленников, а затем негромко произнёс:
— Жестоко…
— Необходимо, — коротко ответил я.
— Ты говоришь точь-в-точь как моя маменька, милостивый государь, — ухмыльнулся Большой.
— Значит, — я качнул головой, — твоя мать кое-что понимает в этой жизни.
— Понимает, — согласился коротышка, а потом вдруг добавил: — Но не слишком ли высокую цену приходится платить за такое понимание?
Я поморщился. Вступать в философские прения после столь непростого боя мне совершенно не хотелось. Сейчас имелись занятия поважнее.
— Давай обойдёмся без морализаторства, — попросил я, а затем добавил, выразительно посмотрев на валявшиеся повсюду трупы, из которых торчали болты и «иглы»: — Тем более, не тебе читать мне нотации… Лучше возьми пример с остальных — заткнись и займись чем-нибудь полезным.
Остальные, к слову, действительно не теряли времени даром. Лэйла подняла с земли короткий, но широкий меч и, глядя на полированную гладь клинка, пыталась привести себя в порядок. Усач навёрстывал упущенное, забрасывая в свою безразмерную утробу всё, что мог переварить, а Дру-уг занимался любимым делом — собирал «доубычу».
Только набивший брюхо коттар сыто жмурился, лёжа на солнышке прямо в луже потемневшей крови. Жмурился, меняясь буквально на глазах. Лапы становились длиннее, шерсть гуще, а тело — мощнее. Если так пойдёт и дальше, то через пару дней зверь достигнет размеров взрослой особи.
— От ответа на вопрос обычно уходит тот, кто боится быть честным с самим собой, — глубокомысленно заметил Большой.
Несмотря на излишне длинный язык, ослушаться приказа коротышка не посмел и принялся вырезать из трупов пригодные для дальнейшего использования болты. Правда, делать он это решил в непосредственной близости от меня.
— А лишние вопросы обычно задаёт тот, кому хочется проблем, — наклонившись, я поднял с земли несколько метательных ножей. — И если вовремя не закрыть рот, то велик риск, что это странное желание неожиданно исполнится.
Большой хмыкнул. Он понял намёк и не стал развивать тему дальше. Всё правильно, тем более оправдываться за свои решения я в любом случае не собирался.
Во мне не было ненависти к погибшим бойцам, но тратить время на возню с пленными я не мог. А отпускать их глупо — они тут же вернулись бы обратно к Ворону. Поэтому выход оставался только один — ликвидация.
Жестоко? Да. Однако мы все знаем правила игры, а тем, кто с ними не согласен, лучше играть во что-нибудь другое.
— Всё было так, как ты говорил, маленький мой… — выразительно посмотрев на меня, сообщила Лэйла.
Она щурилась, видимо, ожидая каких-то объяснений. Я лишь пожал плечами. Мы с Вороном посещали одни и те же «университеты», поэтому ничего удивительно в моей осведомлённости не было.
Ворон действовал примерно так же, как действовал бы я сам.
Не дождавшись ответа на свой незаданный вопрос, Лэйла изящным движением стёрла последние брызги крови с щеки. Секунду полюбовавшись на себя в отражение, она с напускным безразличием добавила:
— Воронёнок действительно поделил людишек на три части… И одну из них доверил этой дуре Айе, представляешь??
Лэйла кивком указала на то место, где недавно валялся труп перекушенной пополам магички, а теперь виднелись лишь потёки крови. Это имя я уже слышал, но сожалеть о том, что мы с его обладательницей не познакомились лично, особого смысла не было. Мне с головой хватило «общения» с её друзьями — Саром и Качем.
Я молча шагнул в ту сторону, где бросил трезубец. Нужно было собрать снаряжение и выдвигаться в «Наречье» — девчонкам там оставаться нельзя. Пусть нам удалось разгромить отряд Сара, но Ворон в любой момент мог отправить в деревню кого-нибудь ещё.
Думать о том, что это уже могло произойти, совершенно не хотелось.
— Раньше глупенькая идиотка боялась открыть ротик в моём присутствии, а теперь, смотрите-ка, у неё своя шайка… — со злостью в голосе сообщила увязавшаяся за мной Лэйла.
Она явно завидовала успехам бывшей «подруги», даже несмотря на то, что эта самая подруга завершила свой славный жизненный путь в желудке гигантского краба. Я едва заметно усмехнулся. Одно слово — женщина.
Правда, уже в следующее мгновение злость в голосе Лэйлы сменилась радостью, а глаза задорно заблестели.
— Ты бы видел лицо Айи, когда наш крабик прихватил её за бока! — расхохоталась она, — Тупица даже сказать ничего успела — только ойкнула, когда кишочки наружу выпали!!
Комментировать это полное гуманизма и человеколюбия высказывание я не стал. Впрочем, мои комментарии были нужны Лэйле примерно так же, как козе баян. Девушка веселилась столь искренне и столь самозабвенно, что никаких сомнений не осталось — мою спутницу просто-напросто накрыл «отходняк» после битвы.
Так бывает. Причём даже с психопатами. Каким бы контуженным на всю голову ни был человек, стресс есть стресс, а хлынувшие в кровь гормоны в любом случае делали своё дело.
— Стой! — крикнул я, заметив, что Усач вознамерился закусить девушкой — той самой, которой Кач так легко раздавил голову, и той самой, с которой всё началось.
Гигантский краб, уже обхвативший мёртвое и слегка опалённое тело клешнёй, замер. Он вытаращился на меня своими маленькими красными глазками — в них читалось недоумение, смешанное с желанием как можно быстрее закинуть «лакомство» в пасть.
Не знаю, кем была принесённая в жертву девушка, но ей пришлось отдать жизнь за то, чтобы я мог выйти из Гиблого леса. А значит, она точно не заслуживала такого «погребения».