Этот мир твой
Шрифт:
– Не твоя? Её после этого списали и к нам выбросили. На те боже, чего нам негоже? Вам и такое сойдёт на усиление? Чтобы координатор согласился, ему подкинули версию, что для прикрытия важных объектов Каменногорска будет отдельное воздушное звено на две «пятёрки»?
Про истребители Вячеслав до этого не задумывался, но мысль показалась ему интересной. Сейчас обдумать нет времени, но потом… Надо только закончить с Радомиром, найти Паулу, а там уже можно и думать.
– Чего молчишь? Она же, как увидит свегов, опять сорвётся, полезет мстить. Сейчас повезло, два дурня живы, и остальные тоже. А в следующий раз она и сама угробится, и остальных подставит.
– Следующего раза не будет. Я обещаю, что подобного не повторится.
– Не повторится. Спишу на хрен, мне кота в мешке не надо. Или лучше сказать – мину на взводе?
– Списывай. Но тогда следом подам рапорт и я. Буду жить как гражданский в промзоне, пусть и без права выбора профессии. Мы приехали вместе – и уедем вместе.
– Шантажировать меня вздумал? – и вдруг Радомир как-то резко успокоился. – Почему ты за неё так беспокоишься? Честно, тогда я обещаю подумать.
– Там, в Питере, мы все обязаны ей жизнью. Свеги шли на посадку чуть ли не нам на голову. Остальные, кто с Ирландской зоны летел, не успевали. И если бы не Паула – нас бы всех там и похоронили.
– Вот значит как. Хорошо. Будем считать… аргумент. Дам вам шанс. Но только один. Я видел, Паула пошла вон туда, – Радомир махнул рукой в ту сторону, откуда пришёл. – Ты хотел с ней поговорить? Беги, может ещё и догонишь.
– Спасибо.
Коридор закончился запасным выходом. Вячеслав успел себя поругать, что про него не вспомнил сразу. Выскочил из здания, судорожно пытаясь сообразить, в какую сторону Паула могла пойти дальше – если как раз начался дождь, а зонтика у неё с собой точно нет. Искать девушку не пришлось. Запасной выход открывался в небольшой глухой дворик без окон. На улицу вела калитка, но Паула туда не пошла. Напротив выхода из главного здания было небольшое крылечко с козырьком, какая-то подсобка. На этом крылечке Паула и сидела, опираясь спиной на запертую дверь, и плакала. Трогать её сейчас не стоило, поэтому Вячеслав просто сел рядом. Заметив его, девушка в очередной раз всхлипнула, посмотрела на парня красными от слёз глазами и сказала:
– Прав был дядя Пётр. Меня гнать надо. Подальше, запереть. Я же всех подвела. И тебя чуть не убила, и Женю с Дмитро. Они же полезли меня спасать. Гнать меня, гнать. Дура, героиня недоделанная. Я же сорвалась. И снова сорвусь.
– Гнать тебя уже поздно. Я за тебя поручился и на комиссии сделал тебя героем. Ну… себя тоже немножко.
– Ты не понимаешь!..
– Ну почему? Я всё понимаю. Не обижайся, мы и в самом деле и в Питере, и в Токио встретились случайно, но знал я про тебя с самого начала. Точнее, узнал ещё в мае, когда интересовался, что за человек Пётр Матвеевич. Он меня как раз тогда к себе зазывал. И на него не обижайся, он тебя из пилотов к себе не переводил, ему самому про это тоже сообщили в последний момент.
– И молчал…
– Тсс, – Вячеслав приложил свой палец к её губам. – Иначе мы сейчас наговорим лишнего. Да, молчал, потому что не согласен с ними со всеми. Ты давно могла перебороть свой страх. Тебе этого просто не дали сделать.
– Поздно…
– Да нет, не поздно. И выслушай меня сначала, а потом уже спорь. Комиссия поверила в случайность, хотя перед Палычем мне и неудобно. Влетит ему за корявый монтаж. Радомиру я поставил условие – или мы вдвоём здесь, или оба уезжаем. Петру Матвеевичу скажу то же самое. Да, шантаж, но мы им всем нужны. Так что придётся тебе остаться и научиться держать себя в руках.
– Я не могу… Как я девчонкам посмотрю в глаза? А остальным?..
– Да куда ты денешься? Сможешь. Прослежу и помогу.
– Тоже мне… заботливый старший брат.
– Ну насчёт старшего не знаю, – улыбнулся Вячеслав, – не уверен. Зато просто братом буду с удовольствием. Всегда мечтал о сестре, но родителям всё как-то было не до этого. Не против, если моей сестрой будешь ты. Договорились?
– Не знаю. Но… обещаю попробовать. Или надо было тебе соврать, братец, что смогу?
– Лучше честно, а там – как получится, – Вячеслав встал и подал руку. – Пошли. Умоешься, и остальные нас ждут. Я слышал, нам обещали торт в честь первой совместной операции. Говорят, девчонки пекли своими руками.
– Отравят, – содрогнулась Паула. – Про Веру не знаю, зато как готовят Люба с Олей…
– Прорвёмся.
Часть III. Свой среди своих (1)
Давным-давно в какой-то книжке Вячеслав прочитал, дескать, страх можно научиться преодолевать, но не бояться невозможно. И сейчас в который уже, наверное, раз это вспоминал. Как всегда перед прыжком. Шагнуть с борта самолёта в бездну и падать, пока не раскроется купол парашюта – а раскроется ли? Это страшно. Парень ничуть не стеснялся того, что в училище первые два раза ему помогли… Или, стоило быть честным, попросту выпихивали за борт. С третьего раза получилось шагнуть самостоятельно, но всё равно последние секунды перед прыжком Вячеслава начинала бить нервная дрожь от мысли: а сумеет ли он в этот раз сделать тот самый последний шаг в пустоту – или не сумеет? Когда выбрасываешься в кабине робота, чуть проще, ты не шагаешь сам, а открываются створки люка и просто отключаются фиксаторы. Вот только от ощущения «камнем вниз» никуда не деться. В кабине машины ты чувствуешь себя ещё более маленьким и беззащитным, ведь тут невозможно управлять своим телом, распластаться на потоке встречного воздуха и хоть как-то замедлить падение.
Стратосферная выброска произойдёт в строго определённой точке. От пилота робота на стартовом этапе ничего не зависит. Падай, сиди в кабине и жди, пока отработают автоматические парашюты. Лишь на последнем участке человек берёт посадку в свои руки, а пока можно расслабиться... Вячеслав никак не мог заставить себя успокоиться, потели ладони, дрожали руки, он неотрывно пялился в дисплей, на котором бежали цифры таймера. В который раз попробовал переключиться на какие-нибудь хорошие и посторонние мысли. Например, на то, что гроза всё-таки прошла мимо него и Паулы. Неделю после комиссии оба сидели тише воды ниже травы. Исключительно школа и прогулки по городу, базу защитников обходили стороной. Паула даже успела сыграть в отрывке из пьесы Шекспира. Вячеслав и не подозревал, что эта ничего не страшившаяся девчонка, много раз, не дрогнув, стоявшая под пулями, оказывается, умеет бояться. Перед первым в жизни выходом на сцену она сидела белая как мел, и зуб на зуб не попадал. Сунувшаяся за кулисы Люба предложила успокоительного дать, из тех, что против волны свегов используют. Паула на это разозлилась и всё-таки смогла себя переломить.
Дальше события опять стремительно полетели. Как бы закончив думать – писать рапорт или нет – Радомир словно решил избавиться другим способом, мол, сами уйдут от перегрузки. Сначала неожиданно Вячеслава и Паулу вызвали на базу для приёмки роботов. Механики закончили проверять и готовить машины после транспортировки, и частью сдаточных испытаний было прохождение полосы на полигоне под управлением пилота. И справиться они были обязаны за пять дней вместо обычных полутора недель. А сегодня сразу после обеда Радомир объявил, что половина группы идёт на тренировочное десантирование – причём это оказалось новостью только для Вячеслава и Паулы.
Раздался пронзительный сигнал оповещения, и Вячеслав почувствовал, как пол кабины уходит у него из-под ног. Началось свободное падение. На секунду показалось, что желудок начал подниматься вверх к горлу, подступила отвратительная тошнота. Парень остро пожалел, что вообще ел перед выброской, ещё несколько секунд – и весь обед будет летать рядом. Увы, рассуждать насчёт «стоило – не стоило» оказалось некогда.
Вячеслав ощущал себя слепцом, полностью отрезанным от внешнего мира. Десантная капсула не имела камер внешнего обзора, ибо представляла из себя замкнутый контейнер по принципу стелс-технологий: спрятать робота от ПВО противника на самом первом, медленном и потому уязвимом участке высадки. Внезапно парень ощутил толчок, на приборной доске мигнула и ровно загорелась зелёная лампа продольной стабилизации. Робот шёл к земле по нормали и в правильном положении ногами вниз. На тактическом экране побежали цифры, заработали пассивные датчики, определявшие высоту и скорость падения.