Этот многоликий мир моды
Шрифт:
Двадцать лет жизни я отдал профессии художника-модельера, но, по существу, сделал очень мало: ведь не так часто я вижу на улицах людей, одетых в мои модели. Показывая свои коллекции людям, я пытался создать микромир прекрасного. И мне все время казалось, что я могу подарить им хотя бы часть этого микромира. Но из года в год я видел: возможности реализации моих идей и идей моих коллег растут гораздо медленнее, чем хотелось бы, чем необходимо сегодня. Если раньше мне часто задавали вопрос, где можно купить ту или иную модель, то спрашивать об этом сегодня как-то не считают нужным. Я вдруг почувствовал, что мне стало стыдно произносить слово «мода».
Однажды в магазине «Людмила» я увидел пальто, которое абсолютно не соответствовало моей модели. Директор фабрики, выпускающей
На мой взгляд, излишне усложнен путь модели от художника к потребителю. Как мы видим, модель на этом пути по тем или иным объективным, а подчас и субъективным причинам претерпевает такие изменения, что создатель с трудом узнает свое детище.
Сейчас я работаю главным художником Московского Дома моды, биография которого только начинается. Думаю, у нашего коллектива есть все возможности сократить дистанцию между творческой лабораторией модельера и теми людьми, для которых мы работаем. Главное его достоинство, как мне кажется, заключается в том, что здесь намного сокращен промежуточный цикл — от зарождения идеи новой коллекции до ее воплощения в готовую вещь. Это происходит потому, что наш коллектив — и автор и исполнитель идеи.
Художник-модельер, как мне видится, должен представлять свое мастерство самостоятельно. Мы знаем имена живописцев, скульпторов, графиков, архитекторов, и единственный вид искусства — искусство моделирования — у нас, как это ни странно, подчас безымянно.
Наша страна многонациональная, у нас немало прекрасных, талантливых художников-модельеров, которые практически пребывают в безвестности. К сожалению, подобное «коллективное» творчество приводит иногда к равнодушию и безответственности. Помните, как в одной из миниатюр Аркадия Райкина приходит заказчик в ателье и в ужасе видит вместо заказанного костюма некую «каракатицу». Спрашивает: кто шил костюм? Ему отвечают: мы! Один пуговицы пришивал, другой брюки кроил, третий пиджак «тачал». В общем, за испорченную вещь никто не отвечает. Точно такая же история происходит и у нас.
Конкретный модельер всегда за спинами других. Известно, что один работает хорошо, второй хуже, а все вместе — одинаково. Отсюда появляются серость и безликость.
В 1980 году мне посчастливилось познакомиться с заместителем министра легкой промышленности НРБ Лиляной Васильевой, женщиной удивительной, очаровательной и вместе с тем очень деловой. Во время нашей встречи я был потрясен ее вниманием, ее заботой о проблемах, которые так давно волнуют и меня как художника.
Болгары первыми откликнулись на эту боль души модельеров, заявив, что промышленность будет переходить на новый принцип работы — принцип личной ответственности художника, имя его будет стоять на модели. Я считаю, что это очень правильно, своевременно. Нужно менять не только принципы моделирования, главное — найти реальные возможности проникновения наших идей в промышленность. Это — дело организаторов производства. Что касается нас, то мы готовы нести ответственность за наше творчество, лишь бы к нам чаще прислушивались, верили и помогали.
В этом плане Московский Дом моды предоставляет широкое поле деятельности.
Конечно, ответственность возросла, проблем и хлопот стало неизмеримо больше. Но именно о такой работе я и мечтал. Анонимность поставленного на поток производства, при котором весьма сложно было найти виновника загубленной вещи, всегда вызывала у меня чувство бессилия. Теперь, фигурально выражаясь, мы отмечаем каждую свою модель «личным клеймом качества». И если она не удалась, то винить в этом мы должны только себя.
У читателя может сложиться впечатление, что речь идет просто о большом ателье. Но это не так. Во-первых, мы разрабатываем свои коллекции, которые дважды в год будут представляться на суд зрителей. Во-вторых, мы, наконец, сможем претворить в жизнь идею, которая давно обсуждается на самых различных уровнях. А именно — создавать одежду не многотысячными, а малыми партиями. Их размер будет невелик — от 20 до 50 штук, что обеспечит желанную неповторимость.
Московский Дом моды должен стать предприятием
Основное новшество, которое будет введено в нашем Доме моды, заключается в том, что посетитель сможет с головы до ног одеться в едином стиле. Мечтаем мы создать у нас и своего рода театр моды, где будет слияние всех эстетических начал — цвета, формы, пластики, музыки.
В своей работе мы наметили две темы. Ведущим направлением станет разработка гардероба деловой женщины. Не менее важным направлением я считаю одежду для молодежи, причем в равных долях — для юношей и девушек.
Таким образом, у Дома моды свои задачи, которые отличаются от задач, к примеру, Дома моделей одежды. Это объясняется тем, что в советском художественном моделировании всегда существовало два направления: с одной стороны, моделирование одежды для массового пошива, с другой — экспериментальное творчество. Далеко не все свои идеи художник-модельер может выразить в моделях, предназначенных для массового пошива. Ибо здесь он должен учитывать прежде всего технические и сырьевые возможности швейной фабрики. Другими словами, массовый пошив предъявляет дизайнеру свои специфические требования.
Но модельеру, как и всякому художнику, необходима работа над формой, поиски силуэтных решений и средств художественной выразительности. Он выявляет пластические возможности новых тканей, производит апробацию экспериментальных образцов, ищет способы изменения конструкции. Так рождаются те элементы нового, которые впоследствии вызывают появление очередного «всплеска» моды.
За годы работы в индустрии моды у меня сложилось определенное представление о принципах, на которых должна строиться эстетика одежды. Мне кажется, что именно сегодня настало время, и есть для этого все возможности, выбросить на рынок огромное количество прекрасного, разнообразного ассортимента моделей, уже проверенного любовью покупателей и заказчиков, — это блузы, юбки, свитера, пуловеры, жилеты, жакеты, цветные чулки, гольфы, носки, мягкие сумки, то есть все то, что хочет иметь в своем гардеробе любая женщина.
Фабрики просто обязаны иметь ассортимент, утвержденный художником, человеком, который обладает подлинной компетентностью и правом не только создавать, но и утверждать эталоны прекрасного. Когда же мы сможем обеспечить наши магазины одеждой, отвечающей понятию хорошего вкуса, можно будет потихоньку, малыми партиями, предлагать и остромодные образцы одежды.
Экспериментальная база моделирования питает массовую моду, потому что все лучшее, рациональное, создаваемое экспериментаторами, потом широко используется в моделях, пущенных на поток. В мирном творческом сосуществовании экспериментального и массового моделирования одежды выражена одна из основных тенденций развития искусства костюма.
В ПОИСКАХ ИДЕАЛА
Работа модельеров во многом схожа с работой живописцев. Как и они, мы постоянно находимся в поиске идеала. Я имею в виду идеал женской красоты. Другое дело, что в моде эти идеалы, может быть, меняются быстрее. Ничего плохого я в том не вижу. Просто мы оперативнее откликаемся на изменения, происходящие в окружающем нас мире.
Насколько полезны такие перемены в моде и насколько они революционны? Вот мнение западногерманского журнала «Гутен таг»: «Лишь начиная с 1960 года, когда мини-юбки стали непременным атрибутом, летописцы моды пришли к мнению, что «ничто не ново под луной». И действительно, вряд ли отыщешь вариант, который не был бы однажды найден, ношен и позабыт. Мода — это вариации хорошо забытого старого. И если рассматривать фиговый лист прародительницы Евы как первое открытие в моде, то не следует удивляться, что модельерам становится из года в год все труднее изобретать «последний крик» и наряжать женщин в подобные новинки».