Этот мужчина
Шрифт:
Боже, мне срочно нужна зубная щетка и вода. Осторожно приподнимаюсь, выпутываясь на ходу из постельного белья и упиваясь запахом Джесси, который ударяет в ноздри. Любое незначительное движение отдается в бедной голове. Поднявшись на ноги, стою в одном нижнем белье и пошатываюсь. Я все еще пьяна.
— И как поживает сегодня утром моя роскошная леди? — Голос у него самодовольный.
Почему Джесси не запретил мне пить? Он неторопливо подходит ко мне, выглядя чертовски аппетитно в обтягивающих белых боксерах с растрепанными
— Отвратительно, — угрюмо признаюсь я.
Неужели это мой голос? В горле пересохло. Слышу, как он посмеивается. Если бы не нарушение координации, я бы на него замахнулась. Чувствую, как он меня обнимает, и благодарна за поддержку. Зарываюсь головой ему в грудь и могу с легкостью вновь погрузиться в сон.
— Может, хочешь позавтракать? — спрашивает он, гладя меня по волосам. Даже его мягкие прикосновения невыносимо громко отдаются в голове, и меня чуть не тошнит при мысли о еде. Он, должно быть, чувствует мои рвотные позывы, потому что снова смеется. — Тогда просто воды?
— Да, пожалуйста, — бормочу ему в грудь.
— Иди сюда. — Джесси подхватывает меня на руки и несет вниз на кухню, а там осторожно усаживает на столешницу.
— О! Черт, как холодно!
Он смеется, медленно ослабляя хватку, будто боится, что могу упасть. Вероятно, могу, я ужасно себя чувствую. Хватаюсь за край стола, чтобы не свалиться, и сквозь прикрытые веки наблюдаю, как Джесси открывает почти все шкафы на кухне, прежде чем находит тот, в котором стоят стаканы.
— Не знаешь, где держишь собственные стаканы?
Он роется в ящике стола и достает оттуда белый пакетик.
— Еще запоминаю. Экономка пыталась мне объяснить, но я был несколько рассеян.
Джесси разрывает пакетик и высыпает содержимое в стакан. Мускулы на его спине перекатываются, пока он достает из холодильника бутылку воды, быстро наполняет стакан и возвращается ко мне.
— «Алка-Зельтцер». Решит проблему в течение получаса. Пей.
Я протягиваю руку, чтобы взять у него стакан, но движения никак не могут совладать с сигналами мозга. Не говоря ни слова, он встает между бедер и подносит стакан к моим губам. Я жадно глотаю.
— Еще?
Отрицательно качаю головой.
— Больше никогда не буду пить, — бормочу, падая ему на грудь.
— Было бы здорово. Ты очень любишь спорить, когда пьяная. — Он гладит меня по спине.
— Да?
Я этого не помню.
— Да, обещай мне, что ты не окажешься в таком состоянии, когда меня не будет рядом, чтобы я мог за тобой присмотреть.
— Мы поругались? — спрашиваю. Помню спор в туалете, но после этого мы вели себя дружелюбно.
Он вздыхает.
— Нет, я ненадолго подчинил тебя своей воле.
— Должно быть, это оказалось трудной задачей, — сухо отвечаю я.
Джесси протягивает руку и щелкает бретелькой моего лифчика.
— Так и было, но ты стоишь этих усилий.
Он обращает лицо ко мне, целуя мои волосы, прежде чем отодвинуться и сосредоточить взгляд на моем полуобнаженном теле.
— Люблю, когда на тебе кружева, — тихо говорит он, проводя пальцем по краю моих трусиков. — В душ?
Я киваю на его плече, хватаюсь за него руками и ногами, и он стаскивает меня со стола.
Меня несут обратно через пентхаус, наверх в ванную, и ставят на ноги перед душевой кабинкой. Ненадолго остаюсь одна, пока Джесси включает душ. Чувствую себя неуверенно. Как только он снова оказывается передо мной, я плюхаюсь ему на грудь.
— Ты ведь жалеешь себя? — Он поднимает меня и усаживает на туалетный столик. — У меня остались приятные воспоминания о том, как ты здесь сидела.
Я хмурюсь, но потом понимаю... здесь в день открытия «Луссо» произошел наш первый секс. Смотрю в зеленые глаза, взирающие на меня сверху вниз.
— Наконец-то я там, где ты хотел меня видеть?
Он кладет ладонь мне на щеку.
— Это должно было случиться, Ава. — Взяв зубную щетку, Джесси выдавливает на нее пасту, опускает под кран и приказывает: — Открой рот.
Он начинает осторожно чистить мне зубы, свободной рукой поддерживая за подбородок. Наблюдаю, как Джесси сосредоточен на маленьких круговых движениях в полости рта, когда ко мне возвращается откровение, снизошедшее на меня на танцполе, — тот момент, когда я наконец призналась себе, что определенно влюбилась в этого мужчину. Я не была так уж пьяна, когда это маленькое осознание врезалось в мой пропитанный вином мозг. Моя цель избежать именно этого была основательно растоптана. Я влюбилась в это самонадеянное, властное, богоподобное создание.
Вот ведь черт! Протягиваю руку, обхватывая заросшую щетиной щеку, и его глаза устремляются на меня, а губы слегка приоткрываются. Он перестает двигать щеткой и поворачивается лицом к моей ладони, нежно ее целуя. Да, я люблю его. О боже, что же мне теперь делать?
— Сплюнь, — тихо говорит мне в ладонь.
Отнимаю руку от его лица и наклоняюсь над раковиной, чтобы избавиться от зубной пасты, а затем снова поворачиваюсь к нему. Проведя большим пальцем по моей губе, он собирает остатки пасты и засовывает палец в рот, слизывая ее.
— Спасибо, — говорю я надтреснутым голосом.
Уголок его губ приподнимается в полуулыбке.
— Это как для моей выгоды, так и для твоей. — Он улыбается, наклоняясь, и нежно и медленно целует меня в губы, его язык ласково скользит по моим губам. Я тяжело вздыхаю. — Ты не сильна в похмелье. Есть ли что-то, что я могу сделать, чтобы улучшить твое состояние?
Он стаскивает меня со столика так, что я встаю перед ним, и протягивает руку, сжимая мою попку, успешно удерживая на месте.